её боль. Все те страх и обиду, которые грызли несчастную глупенькую девушку. Он хотел её обнять, утешить, прижать к себе, но понимал, что не имеет на это права.
Мира сказала, что является для него только работой, что он нянчится с ней из-за денег. Наверно, так и должно было быть, вот только за весь этот вечер он ни разу не вспомнил о пресловутом договоре с её отцом. Сегодня его волновала только Мирослава… просто потому что ему было не всё равно.
Когда девушка за окном в очередной раз вздрогнула и попыталась сильнее натянуть на ноги мокрое платье, Макс не выдержал. В этот момент он бы пошёл на что угодно, лишь бы она перестала плакать. Именно поэтому решительно вышел из домика и направился к бассейну.
Мира даже не поняла, когда её взяли на руки и куда-то понесли. В этот момент, ей было уже слишком всё равно. Она всхлипывала, стучала зубами от холода и вся дрожала. А у Макса в груди что-то оборвалось и разлилось жуткой щемящей болью.
– Девочка моя, маленькая, хорошая, перестань, – нашёптывал он, занося её в гостевой домик. – Сейчас будет горячий душ. Тебе нужно согреться. Потом я положу тебя спать. И никуда не уйду. Только не бойся меня… и не плачь.
Он опустил Миру в пустую ванну и включил тёплую воду. Несчастное платье снова намокло, но теперь хотя бы не холодило, и девушка постепенно начала успокаиваться.
– Ты позволишь мне его снять? – в голосе Максима слышалось едва заметное волнение.
Она подняла на него испуганный взгляд, на мгновение прикрыла глаза и кивнула. И вроде бы, это всего лишь какое-то платье, да и момент далеко не романтический, но тем не менее, Максиму потребовалось всё его самообладание, чтобы сохранить на лице невозмутимое выражение, или хотя бы попытаться. Но как бы он ни старался, прикосновение к обнажённой коже Миры его почти обожгло. Как назло, ткань липла к телу и не желала сниматься. Пальцы сами собой скользили по бёдрам, поднимались к талии и выше… к груди. И в эти моменты Максим ощущал себя как минимум озабоченным юнцом, впервые касающимся девушки. Он понимал, что не должен смотреть на неё так, и уж точно не имеет никакого права наслаждаться этими прикосновениями, но ничего не мог с собой поделать.
Он глупо надеялся, что когда избавит Миру от этого мокрого куска ткани, станет легче. Ему хотя бы не нужно будет прикасаться к ней. Но тот факт, что под платьем не оказалось белья, стал для Максима фатальным.
Он резко выпрямился и буквально заставил себя отвернуться. А когда, наконец, нашёл в себе силы чтобы заговорить, его голос прозвучал неожиданно хрипло.
– Я подожду за дверью, – выдал он и уже сделал шаг к выходу, когда услышал тихий голос Миры.
– Нет… пожалуйста, – она неожиданно поднялась и протянула к нему руку. – Не оставляй меня одну.
– Мира, я не могу, – он обернулся, но продолжал старательно отводить глаза.
– Я тебе настолько противна, что ты даже в одной комнате со мной находиться не желаешь? – это было сказано с такой явной обидой, от которой по коже побежали мурашки.
Макс обхватил голову руками и упёрся лбом в стену. Ему хотелось громко выругаться или просто взвыть, или что-нибудь разнести. Но всё это казалось сущей мелочью по сравнению с тем, какие желания возникали в его мыслях при одном взгляде на обнажённую Миру.
«Противна? – усмехнулся он мысленно. – Если бы!»
Она всё ещё стояла в постепенно наполняющейся ванне и неотрывно смотрела на замершего Макса. Ей было совершенно непонятно его поведение. Перед ним голая девушка, а он бьётся головой о стену. Разве это нормально?
– Хорошо, – выдал, наконец, Максим. Он снова глубоко вздохнул, потом вытащил из шкафа большое синее полотенце и, подойдя к Мирославе, замотал её им и вытащил из воды.
Оказавшись на руках Макса, Мира снова расслабилась. Она обвила его шею руками и доверчиво уложила голову на плечо. Сейчас она вообще с трудом отдавала отчёт собственным действиям. Ей оказалось жизненно необходимо, чтобы Максим остался рядом, и в средствах разбираться не приходилось. Возможно, будь она не напугана, то вряд ли бы вообще рискнула вот так стоять перед ним… голой. Но в тот момент она не придала этому факту почти никакого значения. Все её мысли занимал страх.
И только когда Максим заботливо уложил её на большую кровать в спальне, Мира смогла уловить его взгляд полный расплавленной лавы. Серые глаза парня стали почти чёрными, а каждая мышца на лице казалась напряжённой до предела. Он всеми силами старался удержать маску равнодушия, но сам понимал, что получается плохо.
Поддавшись непонятному порыву, Мира легко дотронулась его щеки, провела пальчиком по скуле и коснулась плотно сомкнутых губ.
– Я не шлюха, Макс, – прошептала она, глядя в его глаза. – Я просто невезучая…
– Это не важно, – ответил он тем же шёпотом.
– Важно, – её пальцы переместились выше и блаженно запутались в его волосах. – Для меня важно, – она вздохнула и отвернулась, подложив под голову обе руки. – Гарик поступил так со мной, потому что, как и ты, принял за девушку лёгкого поведения. А ведь я не такая. У меня-то и мужчин было всего двое… один из которых твой Лис, а со вторым меня связывали продолжительные отношения.
Макс хотел бы думать, что она врёт, но… всё та же пресловутая интуиция, которая никогда не подводила и которой он доверял почти безгранично, упрямо уверяла его, что девочка говорит правду. И вот именно это тихое откровение произвело на него эффект куда больший, чем все события сумасшедшей жуткой ночи.
– Ты не обязана мне всё это рассказывать, – хрипло протянул он, усаживаясь на край кровати.
– Но я хочу рассказать, – она прикрыла глаза и попыталась улыбнуться. – Вот только… захочешь ли ты слушать? В этом я совсем не уверена. – Она вздохнула и, вытянув одну руки из-под подушки, осторожно коснулась запястья притихшего парня. – Пожалуйста, не уходи. Обещаю, что ни при каких обстоятельствах не стану приставать к тебе. Мне просто нужно… – она замялась, – совсем немного… Сущую мелочь.
– Что? – это было даже не слово, а тихий выдох, сопровождаемый лёгкой дрожью.
Самообладание Максима медленно скатывалось в небытие. С каждой новой секундой, проведённой рядом с Мирославой, он всё больше убеждался в том, что уйти от неё не сможет. Её горячие необычайно нежные пальцы обжигали его своими прикосновениями, и он почти чувствовал, будто в его груди медленно разливается что-то тёплое и яркое. Когда она вдруг
