берегу). Одни из них протягивают руки для пожатия, другие просят сфотографировать. Один мальчик смеется, его сосед корчит рожу. И куда только девалась застенчивость и стеснительность, с которой они меня приняли несколько дней назад?
Минут через 40–50 погрузка маниоки закончена. И пароходик снова скользит по лазурной глади воды. Тянутся низкие берега реки, на которых видны голые, как будто после пожара, баобабы. Часа через полтора суденышко причаливает к берегу у деревни Лоака. На берегу народу — тьма-тьмущая и много мешков с маниокой, приготовленных к отправке. Молодежь обращает на меня внимание, задает вопросы.
— Откуда вы прибыли?
— Из Советского Союза, — отвечаю.
— О, о! — удивляются юноши и восклицают: мы читали про ваших космонавтов, знаем вашего вратаря Яшина (называя фамилию, они делали ударение на последнем слоге, на французский манер). Мы живем с вашей страной в дружбе…
После деревни Лоака ко мне на крышу суденышка подсели жандармы из Какамоэка. Интересуются, почему я поплыл на суденышке, а не поехал в город на газике. Один из них воскликнул: «Видно, что вы не француз. Французы с нами не плавают, они разъезжают на собственных лодках!»
В шесть часов вечера, пробыв в пути более восьми часов, причалили у пристани в устье Квилу. Я сильно продрог и пошел скорее к автобусу, чтобы ехать в Пуэнт-Нуар. Около рынка в Пуэнт-Нуаре меня поджидал газик. Через несколько минут я был на базе экспедиции.
В Пуэнт-Нуаре
В Пуэнт-Нуаре мы жили в Центральном военном доме отдыха на берегу Атлантического океана. Мне запомнилось первое утро. Проснувшись, вышел на балкон и не знал, что подумать: перед глазами было бело, будто за ночь выпал снег. Не видение ли это? Протер глаза: по-прежнему было бело. Расстилавшийся перед моим взором белый морской песок был очень схож с только что выпавшим снегом.
От океана нас отделяла заболоченная низина метров 150 шириной, густо заросшая травой, кустарником и изобиловавшая лягушками и комарами. Широкая аллея, окруженная зарослями бамбука, вела от дома отдыха к океану, на дикий пляж. Кольчатоузорные стволы бамбука, подобно гигантским стрелам, поднимались кверху, постепенно утончаясь, и приблизительно на высоте 10 м изгибались в виде дуги. Все мы слышали о феноменальной скорости роста бамбука. И путешественник, не знавший об этом по преданиям, попадал в затруднительное положение: вечером, перед сном, он вешал свою шляпу на вершину небольшого бамбука, а утром не мог ее достать: так сильно вырастал бамбук за ночь.
— Интересно, — подумал я, — насколько легенды соответствуют действительности?
На этой аллее приметил молодой бамбук 25 см высотой и решил за ним понаблюдать. Следил в течение двух недель и немало был разочарован: бамбук вообще не подавал никаких признаков роста.
— Почему же бытуют эти красивые сказки о бамбуке? — рассуждал я. Но вскоре бамбук дал о себе знать. Проходя по аллее, обнаружил, что бамбук поднялся до 56 см. Через двое с половиной суток высота его достигла 90 см (скорость роста была примерно 13 см в сутки). В последующие двое суток он рос уже со скоростью 18 см в сутки. Прошло еще четверо суток. Средняя скорость роста оказалась 24 см в сутки. К этому времени высота бамбука достигла 340 см. Еще раз я замерил высоту бамбука через шестеро суток. Его высота оказалась 490 см. В этот промежуток времени он рос в среднем со скоростью 25 см в сутки.
В шесть утра шагаю на работу. Ночью прошел дождь. Была сильная гроза, стены домов содрогались от грома. Косой дождь хлестал с такой силой и с таким остервенением, словно хотел все постройки сбросить в океан. Воздух насыщен озоном, дышится легко. Очень тихо. Алеет восток. Скоро появится солнце. Нет ни одной машины, ни одного прохожего. С обеих сторон меня окружают белые виллы с огромными верандами и деревянными решетками вместо окон. Около вилл обилие всевозможных экзотических деревьев: кокосовые и масличные пальмы, деревья путешественников, раскинувшие веером листья-весла, стройные эвкалипты и пышнокронные манго, пальмы со шпилями, напоминающими знаменитую Адмиралтейскую иглу в Ленинграде…
Часам к десяти на веранде около открытой двери нашей комнаты появляются торговцы фруктами и овощами. Женщины, мужчины, мальчики и девочки предлагают бананы, ананасы, лимоны, манго, щавель, салат, огурцы, помидоры, лук, арахис, папайю. Одна партия торговцев сменяет другую. Немного позднее приходил полюбившийся нам Проспер — высокий стройный конголезец лет 18. Заглядывая в камеральное помещение, он произносил по-русски: «Есть хорошие огурцы, фасоль, люк, папайя». Родная речь действовала на нас магически: овощи и фрукты Проспера всегда быстро раскупались.
В выходные и праздничные дни мы ездили за овощами и фруктами на Центральный базар. Там многолюдно, толпы людей снуют в разных направлениях. Пестрота нарядов, неумолчный человеческий гомон, плач детей, мелодии танцевальной музыки. Тьма мух, удушливый рыбный запах… Горы бананов, ананасов, кокосовых орехов, авокадо, папайи, маниоки. Много рыбы, продаются акулы и жареные цикады. Здесь всевозможные ткани и обувь, скобяные изделия, зажигалки, игральные карты, оригинальные ремни, мебель, зеркала, изделия из слоновой кости, эбенового и красного дерева. Это женские и мужские фигурки, маски, тамтамы, браслеты. Рядом с ними лежат слоновьи бивни, рога буйволов и огромные рога-штопоры антилопы куду, шкуры леопардов, питонов и варанов.
В Пуэнт-Нуар нередко заходили наши суда. Это было для нас праздником: радостно встречать своих людей вдали от Родины. Моряки показывали нам фильмы, угощали черным хлебом (в Конго продается только белый), катали на шлюпках. Мы рассказывали им о Конго. Запомнилась встреча с командой научно-исследовательского суда «Кегостров». Мы рассказывали им о Конго, а моряки порадовали нас концертом художественной самодеятельности. Хороший был концерт! Но больше всего запали в душу слова конферансье перед началом концерта. «Приветствуем вас, дорогие товарищи, на «пятачке» нашей родной Советской земли!» Эти слова каким-то особенным теплом разлились в наших сердцах.
Прогулки по берегу океана
В свободное время мы купались в океане, совершали прогулки по берегу… В Пуэнт-Нуаре два пляжа — светский и дикий. Поплавать в свое удовольствие можно только в зоне светского пляжа, окаймляющего бухту. Сюда не проникают волны. В зоне дикого пляжа из-за больших волн плавать трудно и небезопасно, если по неосмотрительности отплывешь подальше от берега. Здесь создается отток в сторону океана, и пловец болтается, как в люльке: он стремится к берегу, а отступающая волна относит его в океан.
Ранним праздничным утром направляюсь к светскому пляжу. По обочине дороги, ведущей к президентскому дворцу, в тени деревьев стоят юноши, углубившись в книги… Огибаю президентский дворец, прохожу мимо красивых зданий ресторана и расположенного у самой воды яхт-клуба. Отлив. По влажному прибрежному
