Заметив впереди на дороге всадника, Рид напрягся и убрал руку с плеча Честити.
— Это он, да? — испуганно спросила девушка, обернувшись к Риду.
— Похоже, что он. Спрячься в повозку.
— Нет. Если он не увидит меня рядом с тобой, то заподозрит неладное.
— Уходи, Честити!
— Нет.
Рид нагнулся и нащупал под сиденьем револьвер.
— Может возникнуть перестрелка, — прошептал он, — я не хочу, чтобы ты была на виду.
— Нет, я останусь с тобой.
— Упрямая…
Всадник подъехал ближе. Да, это в самом деле был Морган. Рид медленно выпрямился. Странно, он не ожидал так быстро увидеться с ним снова. Этот мерзавец наверняка что-то задумал. Он был один, и при других обстоятельствах можно было бы воспользовался моментом…
Рид покосился на Честити. Она сосредоточенно следила за приближавшимся Морганом. Нет, нельзя рисковать жизнью девушки. Сначала надо отправить ее в безопасное место.
Морган ехал прямо на них, и Риду пришлось остановить фургон. С трудом изобразив на лице спокойное равнодушие, он ждал, что предпримет бандит.
Морган подъехал к фургону. Рид внимательно следил за его действиями. Сейчас на нем не было пасторского воротничка, и Моргану пришло в голову, что Бартелл прав: у этого мужчины слишком холодный взгляд для священника.
Поравнявшись с фургоном, Морган остановил лошадь, и на лице его появилось встревоженное выражение.
— Как хорошо, что мы с вами встретились! — начал он. — А я как раз собирался вас искать.
В этот момент Честити повернулась к нему, и Морган увидел ее синяки. Это привело его в бешенство. Он покосился на Фаррела. Тот сидел с непроницаемым лицом, но Морган знал, что произошло. Едва сдерживая ярость, он тихо спросил:
— Что с вами случилось, Честити?
Он заметил, что теперь она держалась с ним как-то отчужденно и, прежде чем ответить, растерянно взглянула на Фаррела.
— Я упала. Было темно, и я не заметила обрыва. Я такая неловкая, даже стыдно!
Морган не верил ни одному ее слову. Ему был хорошо знаком тип людей, которые делают другим больно, прикрываясь религией, и находят в этом удовольствие. «Муж избил ее из ревности, подонок! — заключил про себя Морган. — Ну ничего, Фаррел, ты за это заплатишь!»
Тщательно скрывая злобные мысли, он проговорил:
— Что ж, я рад слышать, что это никак не связано с бесчинствами местных индейцев. Честити напряглась.
— Бесчинствами индейцев? — Она опять взглянула на Фаррела. — Вчера я видела индейца недалеко от места нашего привала… Вы думаете…
— Я уже сказал тебе, Честити: забудь про него. Если бы он хотел на нас напасть, то давно бы сделал это. — Фаррел опять посмотрел на Моргана: — Когда мы были в Бакстер-Сприн-гсе, там не было слышно ни про какие бесчинства индейцев.
— Просто тогда о них никто не знал.
— О чем вы говорите, мистер Джефферсон?
— Обычное дело. Индейцы напиваются и устраивают пальбу. Прошлой ночью мы потеряли часть стада.
— Это индейская земля.
— Верно, — Морган не хотел спорить, — но, как я уже говорил, у меня с ними есть договоренность. — Его пальцы нетерпеливо подергивались, но он ничем не выказывал своего раздражения. — Я подумал, что вам будет лучше переночевать у меня в хижине. Подождете, пока все утихнет, и поедете в миссию. В моем лагере вы будете в безопасности. Можете отправиться утром. Если хотите, я дам вам в сопровождение кого-нибудь из своих людей.
— В этом нет необходимости.
— Не думайте, что вас спасет ваше пасторское звание. Краснокожие налакались дешевого виски и не станут разбираться, кто вы такой. — Он посмотрел на Честити. — Я беспокоюсь за вашу безопасность, мэм.
— Вряд ли нам грозит какая-то опасность.
Морган вгляделся в лицо Фаррела. «Этот негодяй не хочет подпускать меня близко к своей жене», — подумал он.
— Что ж, наверное, вы рассчитываете на помощь Всевышнего, но, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Иногда бывает просто необходимо принять дополнительные меры безопасности.
— С нами ничего не случится.
Морган взглянул на безоблачное небо и прикинул время по солнцу.
— Мне надо возвращаться к моим людям. Если передумаете, милости прошу ко мне в хижину!
Фаррел с трудом растянул губы в улыбке.
— Благодарю за приглашение, будем иметь в виду.
Морган приподнял шляпу и улыбнулся Честити:
— Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
— Спасибо, мистер Джефферсон.
— Да, спасибо, мистер Джефферсон, — сказал Фаррел ледяным тоном, — а теперь давайте прощаться.
Морган еще раз покосился на избитое лицо Честити, развернул лошадь и ускакал не оглядываясь.
Он отъехал за пределы видимости фургона и натянул поводья. Вчера ночью индейцы тайком бродили вокруг его лагеря. Это очень кстати. Его обман будет выглядеть правдоподобно.
Морган снова взглянул на небо. Через пару часов будет темно. Время есть!
— Вон он, едет!
Шаркая ногами по дощатому полу хижины, Бартелл и Симмонс подошли к стоявшему у окна Уолкеру. Тернер последним выглянул из окна. Щетинистые усы Уолкера расползлись в торжествующей улыбке.
— Ну, что я говорил? — заявил он Тернеру. — Он приехал один! — Уолкер засмеялся. — Думал, ты знаешь Моргана лучше нас? Ты ошибся, приятель! Может быть, теперь ты заткнешься и дашь нам пожить спокойно?
Но Тернер почти не слушал его. Он внимательно следил за приближавшимся Морганом.
— Он скачет как безумный.
— Ты опять за свое? Хочешь убедить нас в том, что Морган псих? Хватит! Надоело! — Уолкер злобно подступил к Тернеру. — А может, рассказать ему, что ты тут затевал в его отсутствие? Пусть-ка приструнит тебя!
— Заткнись, Уолкер! — прорычал Сим-монс. — Мне не хочется, чтобы Морган устроил здесь пальбу.
Тернер вернулся к столу, и Уолкер проводил его насмешливым взглядом.
— Не волнуйся, я не скажу. Тебе ничего не грозит.
— Да, мне ничего не грозит… так же как и вам всем.
Тем временем Морган въехал во двор и остановил лошадь. Все глаза вновь устремились к окну, повисло напряженное молчание. Морган быстрыми, размашистыми шагами подошел к хижине, толкнул дверь и застыл на пороге, увидев немую сцену ожидания.
— Что здесь происходит?
— Ничего, — ответил Уолкер, пожимая плечами, — просто мы удивились, почему ты так поспешно вернулся.
— Скоро узнаете. Седлайте лошадей, поедем по делам!
— По каким еще делам? — спросил Тернер, смело взглянув на Моргана. — Ты говорил, что сегодня мы больше не будем ничего делать.
— Я передумал. Сейчас мы немножко поиграем.
— Что? — с вызовом бросил Тернер. — Я не ребенок, чтобы играть в игры.
