Его язык заплетался, и я решила, что пора уходить – с минуты на минуту Робер заснет.
– Аркон – очень хороший человек, – снова повторил он. – Подумай… об этом…
Я уже покинула палату, а в ушах по-прежнему звучали слова Робера. Аркон разговаривал с Дашей, когда я присоединилась к ним. Почти одновременно с этим дверь больницы вновь распахнулась, и несколько человек в форме вошли в вестибюль. Среди прибывших я заметила Филиппа.
– Как Робер? – спросил он, подлетая к нам.
– Неплохо, – ответил Аркон. – Я снова ввел ему обезболивающее, и он сейчас спит. Можете пойти к нему, если хотите. А кто все эти люди? – спросил он, указывая на военных.
– Мои друзья из береговой охраны. Они проводят Дашу и Улу до Мальты и проследят, чтобы все прошло благополучно.
Затем он вдруг заговорил по-французски, и я поняла, что Филипп не хочет, чтобы его слова дошли до наших с Дарьей ушей. Это меня встревожило, как и изменившееся выражение лица Аркона.
– Простите, дамы, – извинился Филипп, когда закончил. – В нашей ситуации чем меньше вы знаете, тем в большей безопасности находитесь. Следуйте за этими офицерами, с ними вам абсолютно нечего опасаться.
Я не стала возражать и повернулась к Аркону, чтобы попрощаться, как вдруг он мягко притянул меня к себе и на глазах у всех крепко поцеловал. Я едва не задохнулась и, широко открыв глаза, посмотрела на него. Раньше Аркон себе такого не позволял. На людях он всегда вел себя очень сдержанно и только наедине давал волю чувствам.
– Ты должна знать, – тихо сказал он, – что ты – самая красивая, смелая и умная женщина на свете. Просто не забывай об этом, ладно?
Сопровождаемая офицерами береговой охраны, я в последний раз обернулась у выхода. Аркон все еще неподвижно стоял, глядя нам вслед.
Быстроходный катер береговой охраны доставил нас на Мальту минут за сорок. Мы причалили к пирсу у отеля «Сан-Эльмо», но один из офицеров настоял на том, чтобы проводить нас до самого входа, где уже нечего было опасаться. Мы поблагодарили его и, попрощавшись, направились к башне. Часы на ней показывали без пятнадцати двенадцать, и большинство постояльцев расползлись по номерам. Я подумала, что не отказалась бы от ужина, так как с утра ничего не ела. К сожалению, к этому времени кухня закрылась, как и бар, прекращавший работу ровно в одиннадцать.
Однако не успели мы подняться наверх, миновав охрану, как нам встретилась горничная. Она объяснила, что звонил хозяин и наказал ей встретить и накормить двух изголодавшихся женщин. В гостиной оказался накрыт стол, и мы с жадностью набросились на еду. Заправившись португальским вином, не шедшим ни в какое сравнение с тем, что подавали в «Лагуне» (на бутылке стоял год – «1978»!), мы решили отправиться по своим комнатам. Завтра вернется Филипп, и я надеялась, что и Аркон приедет. Слова, сказанные им в больнице, требовали обсуждения: мне необходима ясность в вопросе наших отношений.
Я с удовольствием приняла душ, медленно и тщательно смывая с себя въевшуюся в кожу соль, с остервенением растираясь жесткой мочалкой. Когда, удовлетворенная результатом, я вышла, наконец, из душевой кабинки, то услышала, что в комнате звонит телефон.
– Ула? Это Моник Варен.
Мне показалось, что в ее тоне звучат встревоженные, даже, пожалуй, испуганные, нотки.
– Что-нибудь случилось, Моник?
– Пока нет, но, боюсь, очень даже может случиться. Нам нужно встретиться.
– Хорошо, – согласилась я. – Давайте с утра…
– Нет, – прервала меня Моник. – Сейчас! Мы должны встретиться прямо сейчас. Я жду вас у бассейна – того, что со стороны фасада. Поторопитесь!
И она бросила трубку. Я не знала, что и думать: часы показывали без двадцати час! С одной стороны, Моник не походила на истеричку и не стала бы попусту поднимать панику, но можно ли ей доверять? Я вспомнила, что именно жена доктора Варена стояла на балконе перед нашим отплытием и видела, как мы с Дашей спешили в сторону пристани. Правда, нас видела и мадам Фернан, и, вероятно, еще несколько человек… Невозможно же считать, что абсолютно все постояльцы отеля спали в тот ранний час! Странно другое: ни с того ни с сего Моник вдруг требует срочного свидания – и это именно в тот момент, когда в «Сан-Эльмо» нет де Кассаров. Конечно, в башне сидит охранник, а полиция периодически патрулирует периметр, и все же я ощущала беспокойство. Не разбудить ли Дашку?
Выглянув в коридор и не увидев под дверью подруги света, я решила, что та уже спит. За ужином Дарья упоминала, что собирается принять снотворное. Судя по всему, придется идти одной или все-таки дождаться утра. Моник сказала, «что-то может случиться», и я еще не забыла, как точно в такую же ночь произошло нападение на нас с Робером. В тот раз не спасли ни охрана, ни замки.
Тяжело вздохнув, я надела халат. По пути заскочила в гостиную, решив прихватить оружие, которое можно незаметно спрятать в кармане халата. Все, что я видела, казалось слишком громоздким. Я не нашла ничего лучше крошечного кинжала, похожего на открывалку для бутылок, только стальной полукруг, куда можно было вставить пальцы наподобие кастета, крепился не к штопору, а к короткому и острому лезвию.
Охранник, оторвавшись от кроссворда, проводил меня удивленным взглядом.
– Хочу искупаться в бассейне, – сказала я в свое оправдание.
Охраннику это объяснение показалось правдоподобным. Так как в отеле имелось два бассейна, то для очистки закрывали по очереди то один, то другой. Таким образом, постояльцы «Сан-Эльмо» могли круглосуточно пользоваться каким-либо из них, если пожелают.
– Смотрите, не переохладитесь, – сказал охранник. – Вода-то теплая, а вот воздух уже остыл.
– Я ненадолго, – уверила я его и поспешила прочь.
По мере приближения к бассейну мне в голову снова начали закрадываться пугающие мысли.
«Господи, что я делаю! – думала я, медленно обходя кусты азалий. – Ведь все спят, а я, как последняя идиотка, крадусь тут в темноте, когда в любой момент Томазо Сантини может меня сцапать!» Но любопытство взяло верх над страхом. Завернув за угол, я застыла на месте. В свете четырех больших фонарей, расставленных по периметру бассейна, я увидела в воде тело женщины. Оно болталось там, похожее на приспущенную надувную куклу. На женщине был цветастый халат, и он, раздувшись, как парашют, образовал вокруг тела складки-пузыри. Я узнала этот халат, он принадлежал Моник Варен, и она надевала его каждый раз во время похода на пляж. А у самого края бассейна я увидела … Лили, сидящую на корточках с длинным багром в руках и пытавшуюся оттолкнуть тело несчастной женщины подальше от бортика! В какой-то момент пожилая дама подняла глаза и увидела меня.
С легкостью, которую трудно ожидать от женщины, постоянно жалующейся на плохое самочувствие, она вскочила на ноги, предварительно подобрав с пола какой-то предмет. Тускло сверкнула блестящая металлическая поверхность пистолета, и я сделала шаг назад, отступив в кусты.
– Постойте, Ула! – голос мадам Фернан звучал громко и требовательно. – Это не…
Но я уже со всех ног неслась в сторону башни, торопясь предупредить охранника и вызвать полицию. Мысли прыгали у меня в голове, словно картошка в продуктовой авоське, когда ее везут по неровной дороге. Итак, Моник хотела меня предупредить насчет Лили? Ну, конечно, как же я сама не догадалась! Этот «шпион», о котором говорил Джеймс, и есть вездесущая бельгийка! Она все время оказывалась там, где что-то происходило – смерть Риддла, нападение Массимо, а теперь вот – Моник… Правда, с Массимо мадам Фернан тогда здорово меня выручила, но ведь Джеймс сказал, что подручные Сантини не подчиняются «Церкви Кровавых Святых» и слушаются только его одного. В тот момент Лили не нужно было, чтобы Массимо меня схватил. Ее начальству требовалось, чтобы мы благополучно добрались до места и показали, где находится «Санта-Мария». Вероятно, бельгийка решила, что Массимо своим вмешательством может помешать нашим планам. Поэтому она не позволила ему осуществить мое похищение, а вовсе не из благородного желания защитить! Именно мадам Фернан постоянно находилась в гостинице и, хотя и говорила постоянно о своем желании посмотреть остров, так ни разу и не вышла за пределы территории «Сан-Эльмо». Разумеется, ведь ей нужно было неусыпно следить за де Кассарами и «стучать» на них! Теперь, когда отец Робера исчез, она, вероятно, получила указание действовать. Только вот чем могла Моник Варен помешать Лили? Ответ на этот вопрос никак не находился. «Однако, – думала я, – какая актриса умерла в этой дамочке! Как ловко она разыграла обморок при виде тела Риддла, а теперь так хладнокровно пыталась багром оттолкнуть тело Моник подальше от края бассейна! А там, на пляже, она выхватила из-за пазухи пистолет и угрожала им Массимо! Воистину, столь безобидное создание, как мадам Фернан, ни у кого не могло вызвать подозрений.
