– Вы хотите сказать, – спросила Би, – что часовня является языческим храмом, посвященным языческой богине?
– Нет, нет! – Роджер тщательно подбирал слова, следя за реакцией Би. – Вспомните, что первые века христианской церкви были отмечены многочисленными расколами и проявлениями ереси. Люди пережили тяжелые времена, проникаясь новыми идеями, особенно когда сталкивались с внешним сходством между христианскими догмами и некоторыми языческими культами. Для простодушного человека поклонение деве и ее воскресшему сыну покажется схожим с древней верой в богиню-Мать и ее умирающего и воскресающего супруга. Такой верующий может показаться не таким уж большим грешником по сравнению с другим, уподобляющим Кибелу более древней богине-матери. Сравнительно недавно старые идеи были забыты. Я уверен, что часовня была ортодоксальным уважаемым местом поклонения Христу на протяжении веков. Но я считаю, что за тысячелетие до этого она была центром для искренне и пылко верующих в высшее существо. За два тысячелетия до рождества Христова на этом месте мог быть маленький неказистый храм. Я буду последним, кто отрицает силу этой веры, ведь она лежит в основе моих предположений.
Он замолчал. Его глаза замерли на Би, как глаза собаки, надеющейся на кость, но, скорее, ожидающей пинка.
– По поводу этого быка, – начала я.
– Минуту! – остановил меня Роджер. – Что скажет Би?
– Вы ужасно многословны, – сказала она. – Вы всегда читаете такие длинные лекции?
Она улыбалась. Роджер вздохнул преувеличенно глубоко.
– Значит, я не обидел вас?
– Мы не такие ограниченные и невежественные, как вы думаете.
– Я никогда не говорил...
– Однако, – продолжала Би, – я думаю, что вы допускаете натяжки. У вас нет доказательств перемещений, о которых вы упоминали.
– Это только предположения, – смиренно пояснил Роджер.
– Вы не дали объяснения быку, – сказала я.
– О, да, про быка.
Из массы бумаг на столе он выбрал фотографию формата восемь на десять. Это была копия рельефа на камне под алтарем. Он передал ее Би, которая стала с интересом изучать ее.
– Это меня сначала смутило, – скромно сказал Роджер. – Как вы заметили, Энн, принесение в жертву быка было среди ритуалов Митры и не вписывается в мою картину поклонения матери-богине. Затем я кое-что вспомнил. Я нашел справку в современной литературе. – Он взял другую бумагу и громко прочел: – «Купание в крови быка, пойманного на торжественной ритуальной охоте, сначала не связывалось ни с каким из богов. Во втором веке нашей эры в Западной империи его стали связывать с Кибелой и другими богами». Ха! – добавил он.
– Умница, – сказала я.
Роджер не обратил на меня внимания.
– Разве вы не видите, Би, наши разработки идут вдоль одной и той же линии. На протяжении веков молитвы внутри и около дома были впитаны этими самыми камнями и создали поле духовной энергии, которое теперь проявляет себя. Я не верю ни в его враждебность, ни в опасность, которую оно несет. Но такие проявления могут принести вред, если будут неправильно поняты. Вот почему...
– Наши разработки не идут вдоль одной и той же линии, – сказала Би. – Как это может быть? Я боюсь за душу Кевина. Как вы можете мне помочь спасти ее, если вы не верите в ее существование?
II
Может ли женщина, верящая в бессмертие души, обрести счастье с еретиком? Я сочла бы этот вопрос смешным, если бы не увидела их обоих в действии. Их дискуссия прояснила ситуацию; они спорили, но, по крайней мере, разговаривали друг с другом. Они разговаривали всю дорогу домой. Я не смогла бы вставить и слово, даже если бы захотела.
Предположения Роджера были очень соблазнительны. Я люблю умозаключения, когда все составные части тщательно притерты друг к другу. Даже такие мельчайшие подробности, как, например, поведение животных. Естественно, они чувствовали себя уютно с повелительницей диких животных. И для нее, покровительствующей размножению и спариванию животных всех видов, было бы более чем желательно успокоить своего бессознательного почитателя подходящей парой.
Этим можно было бы объяснить даже мое внезапно появившееся влечение к Кевину.
Мне нравились соображения Роджера. Не потому, что они были более разумными по сравнению с призраками Би, а потому, что звучали более научно. Мы, гуманитарии, всегда неравнодушны к научному подходу.
Думая об этих вещах, я вела машину и не обращала внимания на разговоры, доносившиеся с заднего сиденья, пока Роджер не толкнул меня.
– Итак, что вы думаете?
– О чем?
– О том, чтобы рассказать Кевину о некоторых из наших открытий. Вы не слушали?
– Кевин поклоняется богине-матери, – сказала я. – Поведение его дикое, распущенное, вредное для здоровья. – Поймав сердитый взгляд Роджера в зеркальце, я добавила: – Черт возьми! Как бы я поступила? На мой взгляд, стоит держать его от всего этого подальше. У меня не может быть уверенности, когда я засовываю руку в расщелину, что меня не укусит змея.
– Мы согласны, – ответил Роджер. – Однако мы должны взять под контроль его комнату, особенно ночью. Я буду устанавливать камеру и магнитофон, если меня не будет на месте в час ведьм.
– Да, конечно, магнитофон, – согласилась я. – Это будет объективный свидетель. Какого дьявола вы не подумали об этом раньше, Роджер?
– Меня осенило только сейчас, – признался Роджер.
III
Кевин сидел в библиотеке и был так сильно поглощен книгой, что не слышал, как я вошла. Животные были рядом с ним. Белла – на своем любимом месте у его ног, Эми растянулась на коврике, кошки лежали вокруг на почтительном расстоянии друг от друга. Пора было их кормить. Они ждали, когда он встанет, чтобы сбежаться к нему, издавая нетерпеливые звуки. После лекции Роджера эта сцена представлялась почти геральдической – животные в мирном святилище Хозяйки, молодой жрец, погруженный в размышления, но готовый к службе.
Я вынуждена была издать звук, исходящий из глубины гортани. Кевин поднял глаза.
– А, это ты. Как тебе...
– Нет, – сказала я. – Я имею в виду... извини меня, я кое-что забыла.
Мне потребовалось время, чтобы найти Роджера. Наконец я нашла его на полу в часовне, где он заглядывал под лавки с фонарем в руках.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказала я, пытаясь отдышаться.
– Хорошо, – Роджер сделал изысканный жест в сторону одной из скамеек.
Я отступила назад.
– Не здесь. Давайте выйдем на воздух.
Мы нашли скамейку в саду. Утренняя дымка брезжила на небесном фоне.
– Что случилось? – спросил Роджер. – Вы чем-то обеспокоены?
Я прижала ладони к голове.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
