талантливый повар, имеющий за спиной сотню лет практики».
Леди Сорока ворвалась в зал полная энергии, источая хорошее настроение. Черную повязку на лице она заменила белой. Ее правый глаз задорно блестел, на пухлых губах сверкала улыбка.
— Вы уже здесь?! — сказала она. — Великолепно! Просто замечательно!
Чеканя шаг, позвякивая шпорами, графиня устремилась к нашему столу. Она шла уверенно, размахивая правой рукой, а левой пытаясь придерживать оставленную в гардеробе шпагу. Но я уловил, что к ароматам из кухни с ее появлением добавился спиртной запах.
— Неси бутылку вина, — приказала леди Сорока знакомой нам официантке, следовавшей за ней по пятам. — А лучше сразу две. И что-нибудь поесть. Чем это пахнет? Мясо с овощами? Великолепно! Его и подавай. А еще салаты и нарезки.
И сказала уже нам:
— Ваше с богиней лечение, мальчик, дало неожиданный результат.
* * *
— Хочу поделиться с вами своей радостью, — сказала графиня. — Дочь сегодня выглядит значительно лучше. Кушает с аппетитом. Даже порывается встать с кровати. Что бы там ни сидело в ее теле до вчерашнего вечера, сегодня в ней этого, без сомнения, нет. И еще…
Леди Сорока залпом осушила бокал вина.
— Великолепно!
Промокнула губы салфеткой.
— Богиня вчера излечила не только синюшку! — сказала графиня. — Пять лет назад моя девочка игралась с охотничьими псами. И кобель имперской гончей отхватил ей три пальца правой руки. Я, конечно, задушила гада собственными руками! Но это не вернуло дочери оторванные фаланги.
Графиня прикоснулась к прикрывавшей левый глаз повязке.
— Я знаю, что такое быть калекой. Но я лишилась глаза на службе. А представьте, каково остаться без пальцев в детстве! Слушать, как дети за спиной называют тебя беспалой! А ведь она еще и мечтала пойти по моим стопам, стать офицером. Кому нужны в армии инвалиды?
Я наполнил графине бокал. Убрал пустую бутылку.
Мы с Гадюкой успели лишь пригубить вино. Неплохое. Но, на мой вкус, излишне терпкое.
— А сегодня утром я увидела чудо! Богиня прислушалась к твоим молитвам, мальчик! И пожалела мою деточку. Она вырастила дочери пальцы! Мы заметили это только утром. Они еще тонкие, заметно тоньше остальных, хоть те и усохли за время болезни. Полностью отросли только кости. Но пальцы шевелятся! Они слушаются ее! Это главное. А мясо нарастет!
«А я-то гадал, почему заклинания растворяются, как в бездонной бочке, — сказал Ордош. — Всех голубей извел. А оказывается, я еще и пальцы восстанавливал. Ладно, хоть не ногу! Трех десятков голубей не хватило бы».
— Как только мы с женой увидели эти пальчики, тонюсенькие, розовые, я позвала управляющую и распорядилась построить около нашего дома часовню богини Сионоры. Там повешу только ее портреты. Моя семья будет восславлять богиню любви каждый день! Иных божеств в своей часовне я не потерплю!
Графиня опрокинула в себя содержимое бокала.
Я распечатал вторую бутылку.
— Великолепно! И алтарь богини в храме богов не остался без пожертвований. К слову, служащие храма мне доложили, что в последнее время именно на алтарь Сионоры горожане приносят свои дары. Такой популярностью в герцогстве, как в последнюю неделю, богиня любви не пользовалась никогда. Графини Нарынские тоже умеют быть благодарными! Я хочу, чтобы вы не сомневались в этом, друзья мои. И смело просили награды и для себя. Ведь я прекрасно понимаю, что лишь благодаря вам Сионора обратила свой взор на мою девочку. Вот тебе чего бы хотелось, малыш?
Я озвучил графине свою просьбу.
Графиня перестала жевать.
— Ты хочешь поступить в Академию? — переспросила она.
— Да, — сказал я. — Для этого мне нужно быть подданным великой герцогини. Я знаю, что Академия выделяет места для абитуриентов из королевства Уралия. Но мне объяснили, что те давно распределены. А если стану подданным великой герцогини, я смогу побороться за одно из десяти бесплатных мест.
— Ты… надеешься пройти по конкурсу? — спросила леди Сорока.
— Я обязательно пройду, леди. Если у меня появится шанс сделать это.
— Ты… где-то учился, Пупсик? Гадюка говорила, что ты пришел в Залесск из какой-то деревушки. Мужчины в вашей деревне получают образование?
— Я уже три дня занимаюсь в библиотеке, леди Сорока! — сказал я. — В запасе еще куча времени. Ко дню вступительных экзаменов я буду знать все, что требуется.
— Э… три дня?
Леди Сорока посмотрела на Гадюку.
Та пожала плечами.
— В библиотеке? Великолепно. Ты… считаешь, что полученных знаний окажется достаточно?
— Конечно, леди Сорока! Я очень быстро учусь.
— Хм… великолепно, — сказала графиня. — Мне нравится твоя уверенность.
Она покачала головой, поправила повязку.
— А что, было бы забавно! Мужчина в Академии.
Ее бокал опять опустел.
— Великолепно. Я уже хочу посмотреть, как отреагируют на такое ректор и Шеста. Просто великолепно.
Графиня наблюдала за тем, как льется из бутылки вино.
— Знаешь, Пупсик, — сказала она, — выполнить твою просьбу мне будет совсем несложно. Подданство герцогства ты получишь уже завтра. Не сомневайся.
— Спасибо, леди Сорока.
— Не благодари пока, — сказала графиня. — И есть у меня еще одна идея. Но озвучивать ее я пока поостерегусь. Такое нужно согласовывать с женой. Это на службе я отдаю приказы. А дома я жуткая подкаблучница. Однако… не думаю, что супруга будет против. Возможно, я помогу тебе с поступлением в Академию. Да, было бы интересно понаблюдать… Но пока не обещаю.
Графиня вновь подняла бокал. Посмотрела на него. Пить не стала. Поставила бокал на стол.
— А сейчас… Гадюка рассказывала, что ты варишь вкусный кофе. Одна из моих заместительниц даже ездила к тебе в кафе, чтобы попробовать его. Представляете? Сочиняла потом о каких-то очередях перед входом. Жаловалась на обслуживание. Но кофе очень хвалила. Она большой любитель и знаток этого напитка. Так что ее похвала дорогого стоит. Не побалуешь и меня чашечкой своего «фирменного» кофе?
— Сейчас? — удивился я.
— А почему нет? — сказала графиня. — Тебе покажут, где можно взять все необходимое. Или не получится?
— Сварю, конечно, леди Сорока, — сказал я.
— Великолепно. Гадюка, думаю, тоже не откажется выпить чашечку. Правда? Официантка!
* * *
Небо потемнело. У самого горизонта алела полоса заката. Вокруг площади, где нас дожидалась карета, горели фонари. Витающий в воздухе запах пыли и конского навоза вытеснил, наконец, поселившийся в моем носу аромат мионского крема.
Возница заметила, что мы вышли из ресторана, просигналила Астре. Та выбралась из кареты. Протерла глаза. Прикрыла рот рукой, зевнула. Похоже, она успела вздремнуть, пока ждала нас.
— Д…долго вы что-то, — сказала Астра. — Едем?
— Может, я лучше пешком?
Мне совсем не хотелось вновь оказаться на вибрирующей деревянной лавке.
— Мы подготовили птиц для еще двух женщин. Они ждут в доме, где ты
