– Я помогу только с одним условием, – продолжила Мериголд. – Ты должен пообещать,
что больше никогда не увидишь и не заговоришь с Джастиной. Ты должен исчезнуть из ее
жизни.
– Или что? – спросил Джейсон. – Вы позволите собственной дочери умереть?
Мериголд не ответила. Но всего за долю секунды в ее глазах промелькнула правда.
Джейсон похолодел. Да она была готова бросить Джастину в жерло вулкана.
– Мериголд, – резко спросила Розмари, – ты уверена, что этот торг уместен?
– Уверена. Именно он подвергнул ее жизнь опасности. Из-за него Джастина сняла с себя
гейс. Я хочу, чтобы она вынесла урок из этой ситуации.
– Преподавать уроки будете в свободное время, – раздраженно сказал Джейсон. – А сейчас
наша цель – избавить ее от проклятия, чтобы она смогла прожить больше трех
последующих гребаных дней.
– Чтобы она и дальше портила себе жизнь? – спросила Мериголд.
Джейсон не верил своим ушам.
– По-моему, это ее право – делать со своей жизнь все, что она захочет.
– Если бы ты был отцом, ты бы понимал, что иногда худшее, что может сделать родитель,
– это уберечь своего ребенка от последствий, вызванных его действиями. Джастина
должна сделать выводы, исходя из заслуженного наказания.
В голосе Мериголд звучало странное и тревожащее удовлетворение. Если бы Джейсон
задавался вопросом, почему Джастина и ее мать не общаются, то сейчас этот вопрос
попросту бы исчез. Она была не той матерью, которая радуется возвращению блудного
сына (в данной ситуации дочери), если он не приполз к ней на коленях, рыдая и упиваясь
горечью жизненных потерь.
– Может быть, – сказал Джейсон. – Но если бы мой ребенок понес свое заслуженное
наказание, я бы не стал разваливаться в удобном кресле с миской попкорна в руках и не
называл бы это отличным исполнением своего родительского долга.
Она испепелила его взглядом.
– Да вся проблема может решиться, если мы скинем его со скалы, – обратилась она к
Сейдж и Розмари.
– Тогда я хорошенько разбегусь перед прыжком, если это поможет Джастине, – сказал
Джейсон. – Но если есть хоть небольшая надежда, что у меня останется чуть больше
времени прожить на этой земле, я бы все-таки дал шанс сработать заклинанию.
– Тогда обещай мне, – настаивала Мериголд, – скажи, что оставишь Джастину в покое.
– Я не могу этого обещать.
Не произнеся ни слова, Мериголд развернулась на своих каблуках и направилась к выходу.
Розмари пошла за ней.
– Мериголд! Подумай хорошенько о том, что ты делаешь. Твоя дочь в опасности! Ты
должна это сделать для нее.
В глазах Мериголд вспыхнуло пламя гнева.
– А что она для меня сделала?! – выкрикнула она и хлопнула входной дверью.
Джейсон и Сейдж бок о бок стояли в звенящей тишине.
– У меня такой же отец, – сказал Джейсон спустя мгновение.
– Раньше Мериголд не была такой, – ошеломленно произнесла Сейдж.
– Вероятно, она всегда такой и была, просто сейчас уже не скрывает этого. – Джейсон
засунул руки в карманы и подошел к окну, наблюдая за кроваво-красным закатом. – Мы
можем продолжать без нее или мне лучше пойти потренироваться в прыжках?
– Можем. Но... Я уверена, что Мериголд вернется, чтобы помочь нам. Она повернется
спиной к своей собственной дочери.
– Вот уже как четыре года она отвернулась от нее, Сейдж.
Розмари вошла в дом.
– Водное такси все еще ждет. Мериголд не собиралась оставаться. Она приехала только
для того, чтобы повыпендриваться. Я сказала, что если она не поможет ковену в трудное
время – особенно, когда жизнь ее дочери на кону, – тогда она может забыть о нас.
Глаза Сейдж округлились.
– И что она ответила?
– Она не ответила.
– Она никогда не покинет ковен добровольно, – сказала Сейдж.
– Нет. Поэтому мы не будем ее даже спрашивать. Как только я поговорю со всеми, мы
просто ее вышвырнем. – Увидев лицо Сейдж, Розмари продолжила: – Я защищала
Мериголд годами. Я всегда пыталась концентрироваться на хорошем. Но на это нельзя
закрыть глаза, Сейдж. Именно эта ситуация позволяет задуматься, а заботиться ли
Мериголд хоть о ком-то еще, кроме себя.
Подавленная Сейдж подошла к журнальному столику и начала поправлять стопку
лежащих там журналов.
– Думаю, она еще может вернуться и удивить всех нас.
Розмари посмотрела на нее со смесью раздражения и любви. Затем взглянула на
Джейсона.
– Она не вернется, – категорично заявила она.
– Лично я рад, – сказал Джейсон. – Мое шестое чувство подсказывает мне, что она бы
точно добавила в ритуал что-нибудь совершенно не обязательное, например, извлечение
моих внутренностей.
*****
Как только последний луч солнечного света исчез за горизонтом, в доме появились
ведьмы. Они все были одеты в джинсы или длинные юбки, а цветастые аксессуары –
шарфы, бусы, бижутерия – дополняли образы. Все они тихонько болтали, радовались
встрече. Сейдж накрыла стол. Казалось, что это ежемесячная встреча клуба читателей.
– Джейсон, – позвала Розмари в одиннадцать вечера, – нам нужно начинать приготовления
к ритуалу в школе. Она примерно в километре от дома. Если ты не против, отвези,
пожалуйста, всех туда. По три человека за раз.
– Конечно. А почему именно по три? Это какое-то магическое число?
– Столько мест в гольф-мобиле, – сухо ответила она.
– Гольф-мобиль?
– Ни у кого на острове нет машин. Местные жители пользуются велосипедами или
электромобилями. Наш стоит в зеленом сарае. Сможешь вывезти его и припарковать у
входа в дом? Первая группа уже готова.
– Без проблем, – ответил Джейсон.
– Не так обычно проводят свои выходные такие мужчины как ты, да?
Он улыбнулся.
– Быть шофером у группы ведьм и отвозить их в полночь к заброшенной школе? Нет,
обычно не так. Но это приятное изменение в рутине повседневной жизни.
Одна из ведьм, пожилая женщина с белыми волосами и яркими голубыми глазами,
подошла к Розмари и мягко коснулась ее плеча.
– Стемнело, – сказала она. – Когда приедет Мериголд?
– Мериголд не приедет. Видимо, у нее другие планы, – ответила Розмари и поджала губы.
*****
После нескольких безуспешных попыток настроить время и дату на своем телефоне
Джастина сдалась и скачала игру «Эрудит». Возможно, после нескольких раундов она
поймет, за что Джейсон так любит эту игру. Удобно устроившись в углу дивана, она
поставила уровень «новичок» и начала играть.
Спустя полчаса она сделала несколько выводов. Она намного дальше бы прошла, если бы
в игре можно было пользоваться нецензурными словами, что кват – это название
вечнозеленого куста в Африке, а звук при нажатии на букву почему-то был очень
приятным на слух.
Она как раз думала о том, что почти не знает слов, начинающихся на букву z, когда в дверь
постучали. Джастина встала и направилась к выходу, по пути думая, не возникли ли
проблемы у какого-нибудь постояльца или же это Зои решила зайти в гости.
Когда она открыла дверь, ее сердце остановилось: на пороге стояла женщина, которую она
меньше всего ожидала увидеть.
– Мама?
Глава 25
Когда Джастина думала о примирении с матерью, она всегда представляла, что все будет
развиваться медленно: сначала электронные письма, потом телефонные звонки, дальше
уже приглашение в гости. Она ведь знала, что ее мать всегда была импульсивной и
вспыльчивой. Стоило все-таки догадаться, что в один день Джастина застанет ее на пороге
своего дома. Мериголд молодец: таким неожиданным появлением она смогла выбить
почву из-под ног дочери.
Джастину никогда не оставляла надежда, что когда-нибудь они все-таки поймут друг друга
и найдут путь улаживания конфликта, чтобы интересны ни одной из сторон не были
ущемлены. Ей хотелось, чтобы они, наконец, смогли жить в мире. Но и после четырех лет
отчуждения глаза ее матери были полны гневом, который стал фундаментом детства
Джастины. Она не заметила никаких видимых знаков, которые говорили бы о том, что ее
мать все-таки смягчилась по отношению к Джастине.
– Мам, что ты здесь делаешь? – спросила Джастина и отступила назад, приглашая
Мериголд пройти в дом.
Мериголд переступила порог и огляделась.
Раньше Джастина непременно волновалась бы, понравились ли маме дом, гостиница,
жизнь, которой живет Джастина. Она бы отчаянно искала одобрение матери, которая та
так редко высказывала своей дочери. Для Джастины стало открытием осознание того, что
теперь ей было все равно. Самым главным для нее являлся собственный правильный
выбор.
– У тебя какие-то проблемы? – спросила Джастина. – Зачем ты приехала?
Голос Мериголд дрожал от презрения:
– Так трудно поверить, что я хочу проведать свою дочь?
