Вот с этих позиций и надо посмотреть - что изменилось? Что дала кооперация колхозам Берега? Или правы те, кто относится к ней с недоверием и холодком?
Начнем с основ, с той самой экологии хозяйства, к которой я шел все эти дни. Изменилась ли за это время природа края - его климат, качество и количество земельных угодий, растительный и животный мир? Нет, все осталось прежним. Стало быть, требования к хозяйству человека окружающая его природная среда предъявляет те же, что сто, тысячу и пять тысяч лет назад. По-прежнему природа дает возможность помору промышлять у берега морскую рыбу, в первую очередь семгу, заниматься озерным ловом, разводить оленей.
Это - оптимальные, главные здесь направления хозяйства, проверенные веками. Они требуют сравнительно небольших капиталовложений, не такого уж большого количества рабочих рук, позволяют полностью и с максимальной выгодой реализовать полученную продукцию в кратчайшие сроки и в любых погодных условиях. Больше того, цены на все продукты оленеводства, вплоть до рогов, как и на высокоценные породы рыб - семгу, кумжу, сига, хариус, беломорскую селедку,- на внутригосударственном и мировом рынке неизменно растут, и здесь вопрос только в том, чтобы соответственно им росли и закупочные цены, остающиеся на безобразно низком уровне.
Ну и, конечно же, давно надо покончить с посредниками, стоящими между рыбаками и государством в виде множества промежуточных организаций, съедающих львиную долю колхозного дохода. Чтобы колхоз продавал государству не сырье, а уже готовый продукт, прямо поступающий в торговую сеть. Для этого надо только передать колхозам находящиеся на их же территории рыбопункты, открыть цеха переработки морской продукции, как то сделано в рыболовецких колхозах Прибалтики...
То же самое и с оленями.
А вот когда это будет, можно согласиться, пожалуй, со старыми рыбаками, что колхоз не только должен заниматься одной рыбой и оленями, но при подобной специализации может благоденствовать и развиваться, не испытывая нужды в подсобных промыслах и притоке рабочих рук со стороны.
Теперь - сельское хозяйство, не только развитие, но и само существование которого в здешних условиях абсурдно при отсутствии вывоза и реализации продукции.
С точки зрения хозяйственной экологии за прошедшие годы здесь тоже ничего не изменилось. Себестоимость сельскохозяйственных продуктов, как и везде на Севере, очень высока, а отсутствие транспорта, регулярного рынка сбыта, трудности доставки делают мясомолочное производство и овощеводство на Берегу по-прежнему в высшей степени нерентабельным делом.
Значит, все осталось, как было? О бедственном положении колхозов Терского берега заговорили открыто, заинтересованно, начали искать меры, чтобы их поддержать, пока еще только меры ведомственные. План, родившийся в недрах рыбакколхозсоюза и "Севрыбы", хорош, стратегически правилен, но - сиюминутен, потому что исходил не .из экологических возможностей края, не из потребностей живших там людей, а из принципов развития хозяйства "вообще". Из того, что требовалось во что бы то ни стало выполнить постановление о создании "аграрных цехов" промышленных предприятий, любой ценой, пусть даже на вечных льдах, а для этого как раз подходили рыболовецкие колхозы, лишенные своего флота и привязанные к своим фермам.
Невольно вспомнился Тимченко, который первым разгадал опасность плана межхозяйственной кооперации и долго взвешивал все "за" и "против", прежде чем решил, что ему этот план ничем не грозит; наоборот, еще удастся получить от партнеров изрядные капиталовложения, подкрепленные строительными материалами и рабочими руками. У Тимченко был флот, который давал основной доход колхозу, Мурманск под боком - и Кола! - куда без остатка уходили все излишки сельскохозяйственной продукции, так что увеличение стада, к тому же находящегося на балансе промышленного предприятия, ему было только выгодно.
Теперь посмотрим, что происходит на Берегу.
Главным здесь вроде бы должна стать зверобойка, а потому в Чапоме кооперация представала своей самой выигрышной стороной. На Терский берег наконец-то вступала долгожданная весна, обещающая плодородное лето. Впервые за сорок с лишним лет в рыболовецких колхозах перестали задавать бередящий душу вопрос - какими в этом году будут убытки по сельскому хозяйству? Не все еще продумано, отрегулировано, строительство и реконструкция ведутся кое-как, сроки не выдерживаются, но ответственность за все это несут уже не колхозы, а их партнеры по кооперации. Другими словами, колхозам дана легальная возможность освободиться почти полностью от убыточного сельского хозяйства, передав его государству в лице его промышленных предприятий.
Конечно, при внимательном рассмотрении это оказывается не хозяйственным решением, а "чистой воды благотворительностью за государственный счет", по словам Ю.С. Егорова. Но коли вышло постановление, что отныне "сапоги будет тачать пирожник, а пироги печь сапожник"^ то особенно размышлять не приходится, надо пытаться максимально использовать создавшуюся ситуацию.
Вопрос заключается в том, что за всем этим последует.
И тут я обнаруживаю, что оказался куда менее прозорлив, чем мои собеседники на Берегу.
В самом деле, долго ли просуществуют столь убыточные "аграрные цеха", продукцию которых к тому же не удается реализовать? Что будут делать предприятия с растущим количеством мяса, масла, творога и сметаны, если уже сейчас гораздо меньшие объемы не находят сбыта? Торговать на областном рынке? Ликвидировать фермы? Снова навязать их - уже в качестве "подарка" - колхозу?
С другой стороны, продажа ферм предприятиям только частично сняла убытки с колхоза. Собственно, доходы от этого никак не изменились, и теперь я с некоторой опаской думаю о планах Заборщикова, готового и впредь развивать сельское хозяйство в самом колхозе, не обеспечив его сбытом и переработкой на месте. Вот и получается, что ничего как следует не продумано, не подсчитано, не спланировано на будущее! И неясно, что же будет с самим колхозом, даже если ему вышло некоторое "полегчание", если не развивать экологически проверенные отрасли хозяйства, на которых специализировались поморы?
Больше того. Если внимательно приглядеться, окажется, что с колхозов кооперация сняла только конечные убытки по реализации продуктов, сделав отрасль доходной. Все остальное висит тяжелыми гирями на хозяйствах, по-прежнему забирая людей на сенокос в разгар путины, по-прежнему занимая необходимые руки в полеводстве и в животноводстве...
Остается, стало быть, одна только зверобойная база в Чапоме. Она позволит каждый год, пока гренландские тюлени заходят в Белое море, "оттяпывать" у природы солидный куш за очень короткое время. Самостоятельно построить такую базу без помощи промышленных партнеров колхозы Терского берега не могли - им негде было купить "лимиты", которыми партнеры под нажимом Каргина вынуждены делиться с ними, часто в ущерб себе. Это и явилось главной помощью колхозам, в которой те предельно нуждались и чего не могли им дать никакие миллионы рублей, обозначенные на "их" счетах в Госбанке.
И все же - почему для рыболовецких колхозов Терского берега кооперация нужна как воздух, без нее они пойдут ко дну, а для колхозов Мурманского берега что она есть, что ее нет - почти безразлично? В чем принципиальная разница между двумя этими группами хозяйств? Только ли в том, что "Ударник", "Северная звезда" и "Энергия" существуют под боком областного центра и у них никогда не вставал вопрос о том, куда и как сбывать свою продукцию? А Териберка? Она-то с городом не связана!
Если же смотреть по себестоимости, то во всех колхозах сельское хозяйство оказывается одинаково убыточным.
Больше того. Специально поинтересовавшись в Мурманске, я обнаружил, что себестоимость такой же сельскохозяйственной продукции в совхозах, или, как их теперь называют, госхозах, еще выше, чем в рыболовецких колхозах! Совхозы на Севере существуют только за счет государственных дотаций, покрывающих прямой убыток от производства. И убыток немалый - в десятки рублей на один килограмм продукции. С этим ничего сделать нельзя, как нельзя изменить почвенные и климатические условия Кольского полуострова, поскольку острая потребность в продуктах сельского хозяйства и порождена этими самыми условиями.
Можно, конечно, спорить, что выгоднее: закапывать сотни миллионов рублей в болота и скалы Заполярья, получая дорогой и далеко не полновесный по своим качествам продукт, или вкладывать средства в выращивание этих продуктов на юге и в их доставку в Заполярье. Что выгоднее - никто не считал. Каргин полагает, что выгоднее второе, и он, вероятно, прав, именно так давно и успешно решают проблему свежих овощей, фруктов и всего прочего скандинавские страны. Но это уже другой вопрос.
