Ладно, будем последовательны. Как минимум я мог привести в порядок свою внешность. Очнувшись, я сразу же почувствовал, что за то время, которое я пробыл в отключке, моя личина наполовину развеялась. Сокол расплылся густым маслянистым облачком, и оно теперь слегка покачивалось в воздухе, как будто его колыхал невидимый прибой. На самом деле эта субстанция ближе всего к моей истинной сущности[57] в чистом её виде, насколько это возможно во время пребывания в рабстве на земле. Но, несмотря на свою благородную природу, выглядело это облачко не слишком-то привлекательно[58]. Я быстро придал себе вид хрупкой женщины, задрапированной в тунику простого покроя, а потом добавил завершающий штрих — пару рожек на макушке.
Покончив с этим, я настороженно огляделся по сторонам.
Я стоял на небольшом постаменте или колонне высотой примерно метра два. На первом плане казалось, будто вокруг всё чисто, но на других планах, со второго по седьмой, меня окружала редкая гадость — небольшая энергетическая сфера необычайной мощности. Она состояла из тонких белых силовых линий, что выходили из верхушки столба под моими точеными ножками и снова скрещивались над моей изящной головкой. И мне не нужно было дотрагиваться до этой энергетической сети, чтобы понять, что при прикосновении она отшвырнет меня обратно, попутно причинив нестерпимую боль.
В моей тюрьме не было ни щелки, ни слабого места. Я не мог из неё выбраться. Я торчал в этой сфере, словно какая-то дурацкая золотая рыбка в аквариуме.
Но у меня в отличие от золотой рыбки была хорошая память. Я мог вспомнить, что происходило после того, как меня сцапали у магазина Шолто. Падающие на меня серебряные Силки. Камни мостовой, плавящиеся под раскаленными копытами африта. Запах розмарина и чеснока, который душил меня, словно руки убийцы, — и ускользающее сознание. Яростное негодование: меня, Бартимеуса, сцапали посреди лондонской улицы! Ладно, беситься будем позже. Сейчас надо сохранять спокойствие и глядеть в оба.
Сфера, в которую я был заключен, находилась в большой комнате довольно старинного вида. Стены были сложены из серых каменных блоков, а вверху виднелись тяжелые деревянные балки. Сквозь единственное окно проникал тусклый свет, с трудом пробивавшийся сквозь кружащиеся в воздухе пылинки, — луч едва достигал пола. Окно было забрано магическим барьером той же природы, что и моя тюрьма. В комнате высилось ещё несколько столбов вроде того, на котором стоял я. Большинство из них были пусты, но на одном балансировал маленький, яркий и очень плотный голубой шар. Трудно было сказать наверняка, но мне почудилось, будто внутри этой сферы можно разглядеть искаженный силуэт какого-то спрессованного создания.
В стенах не было ни одной двери, но это ещё ни о чём не говорило. В магических тюрьмах всегда хватало порталов. Войти в эту комнату (или выйти из неё) явно можно лишь сквозь врата, открывающиеся по приказу нескольких доверенных волшебников-стражей, причём отдать приказ они должны одновременно. Выбираться отсюда было бы чрезвычайно утомительно, даже если бы мне удалось вырваться из своей сферы-тюрьмы.
Да и стражники, прямо скажем, не облегчали пути к свободе. По периметру комнаты вяло маршировали два здоровенных утукку[59]. У одного была увенчанная хохолком голова пустынного орла, с хищно загнутым клювом и встопорщенными перьями. Другой был быкоголовым, и из ноздрей у него вырывались клубы мелких брызг слюны. Манерой двигаться оба напоминали массивных людей. В здоровенных жилистых руках утукку сжимали копья с серебряными наконечниками. Тяжелые оперенные крылья были сложены на мускулистых спинах. Глаза стражей безостановочно двигались, и от тупого, мрачного взгляда не укрывалась ни единая пядь комнаты. Я вздохнул — тихонько, по-девичьи. Да, радоваться особо нечему. Но с другой стороны, я ещё не побежден. Учитывая уровень тюрьмы — а он таки производил впечатление, — я, вероятно, нахожусь в руках у правительства. Но это лучше проверить. Значит, первым делом нужно как можно больше вытянуть из моих охранников[60]. Ближайший утукку (тот, который с головой орла), тут же обернулся, и жало копья взглянуло в мою сторону.
Я обворожительно улыбнулся.
— Привет!
Утукку зашипел, словно змея, высунув красный, заостренный птичий язык. Он подошёл ко мне, продолжая поигрывать копьем.
— Осторожнее с этой штукой, — сказал я. — Неподвижное оружие всегда впечатляет куда сильнее. А то у тебя такой вид, будто ты пытаешься проткнуть зефир шампуром.
Орлиный Клюв остановился рядом со мной. Он стоял на полу, а я — на постаменте в два метра высотой, но наши глаза находились как раз на одном уровне. Страж благоразумно предпочитал не приближаться к сияющим стенам моей сферы.
— Гавкни ещё что-нибудь, — сказал утукку, — и я быстро понаделаю в тебе дырок.
Он указал на наконечник своего копья.
— Знаешь, что это? Серебро. Если ты не заткнешься, оно пройдет сквозь твою сферу и сквозь твою шкуру.
— Веское замечание. — Я смахнул челку со лба. — Что ж, я в твоей власти.
— Именно.
Утукку отошёл, но в пустыню его разума откуда-то забрела одинокая мысль.
— Мой коллега, — добавил он, указав на Бычью Голову, — говорит, что уже видел тебя где-то.
Бычья Голова стоял в отдалении и пялился на нас маленькими красными глазками.
— Это вряд ли.
— Это было давно. И выглядел ты иначе. Но он говорит, что знает твой запах, это точно. Только не может вспомнить, где вы встречались.
— Ну, может, он и прав. Мне довелось немало попутешествовать. Только, увы, у меня плохая память на лица. Так что я ничем не смогу ему помочь. Кстати, а где мы сейчас?
Я постарался сменить тему, поскольку чувствовал, что так разговор может вскорости свернуть на битву под Аль-Аришем, и от этого мне становилось как-то не по себе. Если Бычья Голова сражался там, и если он вспомнит моё имя…
Увенчанная хохолком голова утукку слегка откинулась назад — он обдумывал мой вопрос.
— Можно и сказать — вреда от этого не будет, — промолвил он наконец. — Мы в Тауэре. В лондонском Тауэре.
Он произнёс это с заметным удовольствием, пристукивая при каждом слове древком копья по каменному полу.
— Да ну? И что, это хорошо?
— Не для тебя.
В голову мне пришло сразу несколько дерзких реплик, но я ценой больших усилий сдержался и промолчал. Мне вовсе не хотелось, чтобы во мне понаделали дырок. Утукку двинулись по прежнему маршруту, но Бычья Голова постепенно подходил всё ближе, то и дело втягивая воздух своим гнусным мокрым носом. Когда он оказался настолько близко от стен моей сферы, что клубы пара из его ноздрей с шипением осели на заряженных энергией белых нитях, у него вырвалось сдавленное рычание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
