class="p1">– Ты освещаешь мою тьму, солнце, – хрипло сказал он. Когда он говорил, его губы касались моих. – Без тебя я потерян.
На этот раз наш поцелуй был еще глубже предыдущего, но я никак не могла перестать проигрывать в голове его ответ.
Ты освещаешь мою тьму. Без тебя я потерян.
Красивые слова заставляли сердце биться быстрее… Но я так и не услышала заветное «я тоже тебя люблю».
Глава 31
Алекс
Железные ворота открылись, и за ними показалась длинная аллея красных дубов с голыми коричневыми ветками и большой кирпичный особняк вдали.
Дом моего дяди – и мой, пока я не переехал в Вашингтон, – напоминал настоящую крепость на окраинах Филадельфии, и это ему очень нравилось.
Я не хотел так скоро уезжать от Авы после отвратительного спектакля с Майклом, но и без того слишком долго откладывал встречу с дядей.
Я обнаружил его в кабинете – он курил и смотрел русский сериал на висящем в углу телевизоре с плоским экраном. Никогда не понимал, зачем он смотрит здесь телевизор, когда у него есть прекрасная комната отдыха.
– Алекс, – он выдохнул кольцо дыма. Перед ним стояла полупустая чашка зеленого чая. Дядя был буквально одержим этим напитком с тех пор, как прочитал, что он помогает сбросить вес. – Чем обязан такому сюрпризу?
– Ты знаешь, зачем я пришел.
Я опустился в чрезмерно мягкое кресло напротив Ивана и взял с его стола уродливое золотое пресс-папье. Оно напоминало деформированную обезьяну.
– Ах да. Я слышал. Шах и мат, – дядя улыбнулся. – Поздравляю. Хотя должен признать, я немного разочарован. Я ожидал от твоего финального хода куда большего… размаха.
Моя челюсть сжалась.
– Ситуация изменилась, и мне пришлось адаптироваться.
Во взгляде Ивана появилось понимание.
– И как же изменилась ситуация?
Я молчал.
Я разрабатывал план мести больше десяти лет, передвигая и переворачивая каждый кусочек, пока все они не оказались на своих местах. Никогда не торопись.
Но даже я был вынужден признать, что… отвлекся в последние несколько месяцев. Ава ступила в мою жизнь, словно рассвет после ночного мрака, и пробудила в моей душе существ, которых я считал давно погибшими: чувство вины. Совесть. Раскаяние.
Заставляя меня задаться вопросом, оправдывает ли цель средства.
Рядом с Авой моя жажда мести угасала, и я почти – почти – от нее отказался, чтобы делать вид, будто я тот мужчина, которым она меня считала. У тебя многослойное сердце, Алекс. Золотое сердце прячется внутри ледяного.
Острые края пресс-папье вонзились в ладонь.
Ава знала, я совершил немало неприглядных поступков для «Арчер Груп», но это бизнес. Она их не оправдывала и не одобряла, но и наивной не была. Несмотря на романтическое восприятие жизни и мягкое сердце, она выросла рядом со змеиным клубком Вашингтона и понимала, что в определенных ситуациях – будь то бизнес или политика – либо ешь ты, либо съедают тебя.
Но если бы она узнала, на что я пошел ради нанесения ущерба людям, виновным в гибели моей семьи – и неважно, насколько они это заслужили, – она бы никогда меня не простила.
Некоторые линии пересекать нельзя.
На руке проступила крошечная капелька крови. Я отпустил пресс-папье, вытер кровь о штаны – к счастью, темные – и поставил его обратно на стол.
– Не беспокойся, дядя.
Я старался сохранять расслабленный вид. Я не хотел, чтобы он понял, насколько глубоко Ава проникла в мое сердце.
Мой дядя никогда не был влюблен, никогда не женился и не имел собственных детей – он не смог бы понять моей дилеммы. Для него были важны исключительно богатство, власть и статус.
– Но я все-таки беспокоюсь, – Иван закурил сигарету, слегка нахмурившись. Он зачесал волосы назад, надел костюм и даже галстук, хотя торчал один в кабинете и смотрел дурацкую драму о шпионах времен холодной войны. Он всегда следил за собственной внешностью, даже если рядом никого не было. В следующей части нашего разговора он переключился с английского на украинский. – Ты словно сам не свой. Отвлекаешься. Не сосредоточен. Каролина сказала, ты являешься в офис лишь несколько дней в неделю и всегда уходишь до семи.
Я подавил вспыхнувшее раздражение.
– Моя ассистентка не должна обсуждать мое расписание с другими людьми.
– Я генеральный директор, у нее не было особого выбора, – Иван потушил сигарету и наклонился вперед, пристально глядя мне в глаза. – Расскажи мне про Аву.
При звуке ее имени на его губах по моему позвоночнику пробежало напряжение. Я даже не собирался спрашивать, откуда он про нее узнал, – не только у меня были повсюду шпионы.
– Рассказывать нечего. Она хорошая давалка, – произнесенные слова были на вкус как яд. – Вот и все.
– Хмм, – дядя посмотрел на меня скептически. – Итак, твоя месть. Вот и все?
Он так резко менял темы, что для ответа мне потребовалось на полсекунды больше обычного.
– Нет, – я еще не закончил с человеком, которого уничтожу. Пока нет. – Будет еще.
В рукаве оставался еще один козырь.
Я хотел забрать все у человека, который забрал все у меня. Его бизнес, его семью, его жизнь.
И я планировал это сделать.
Но стоило ли оно того?
– Хорошо. А то я подумал, ты размяк, – Иван со вздохом посмотрел на фотографию в рамке, стоявшую у него на столе. Он и мой отец, совсем молодые. Только переехали в США, оба в дешевых костюмах и одинаковых шляпах. Но если дядя выглядел суровым и серьезным, то глаза моего отца светились, словно он открыл великую тайну, о которой больше никто не знал. От увиденного у меня сжалось горло. – Никогда не забывай, что случилось с твоими родителями и бедной малышкой Ниной. Они заслуживают всей справедливости мира.
Словно я когда-нибудь смогу забыть. Даже если бы у меня не было гипертимезии, эта сцена осталась бы в моей памяти навсегда.
– Не жульничать! – крикнул я через плечо по дороге в ванную. За утро я выпил два яблочных сока, и казалось, вот-вот лопну. – Я узнаю.
– Ты все равно проигрываешь! – закричала в ответ моя младшая сестренка Нина, вызвав смешки родителей.
Я показал ей язык и захлопнул за собой дверь. Меня раздражало, что я никогда не мог победить Нину в детский Скраббл, хотя она была на два года младше меня, а я, по словам родителей и учителей, обладал IQ гения. Она всегда отлично управлялась со словами. Мама говорила: возможно, она станет писательницей.
Я сходил в туалет и вымыл руки.
Тем летом меня отправили в специальный лагерь для
