– Сколько раз повторять, духов… – начал Симон.
Но потом со вздохом сдался. Ему ни за что не переубедить этот упрямый народ. Фронвизер молча обработал рану медом и заново перевязал. Дети и женщина между тем смотрели на него как на колдуна.
* * *
Горный орел кружил над самой вершиной Кофеля. С диким криком он взвился ввысь и скользнул к Сокольему утесу, что высился над долиной почти на две сотни шагов, потом стал плавно снижаться к болотам, готовый схватить добычу.
Его острому взору попалась мышь, высунувшая голову из норки. Она дергала носом, беспокойно смотрела по сторонам. Орел ринулся было на нее, но тут увидел еще одну мышь, потом еще и еще. Их были десятки. Все они выбирались из норок и бежали через кусты в долину.
И не они единственные покидали свои убежища.
Медянки раньше времени пробудились от зимней спячки. Еще вялые и оцепенелые от холода, они ползли по скользким камням к берегам Аммера. К ним присоединились жуки, сотнями сбегая по лугам. Многие из них застревали в комьях снега или тонули в мерзлых лужах, но остальные неутомимо двигались дальше, иногда по телам собственных собратьев. Из расщелин Сокольего утеса хлынули стаи летучих мышей и полетели над долиной. Коровы мычали в хлевах, лошади ржали в стойлах и били копытами по заграждениям.
Орел описал последний круг над долиной и тоже полетел прочь, издав при этом предостерегающий клич.
Кофель пробуждался, и звери чуяли это.
* * *
Магдалена вытерла лицо от дорожной пыли и заглянула в ущелье, на дне которого бушевал Аммер.
Она была в пути около четырех часов и за все это время не отдохнула еще ни разу. Мимо то и дело проезжали повозки, но Магдалена никого не просила подвезти. На дороге между Шонгау и переправой Эхельсбах перевозкой грузов занимались местные извозчики. Слишком велика была опасность, что кто-нибудь из них узнает ее. Кроме того, она опасалась, что бургомистр Бюхнер разослал патрули. Один раз мимо пронесся всадник в черных одеяниях, и Магдалена решила уже, что ее разоблачили. Поэтому она не стала снимать платка и с корзиной в руках, как старая торговка, понемногу шагала вперед. Около получаса назад она оставила позади монастырь Роттенбух, преодолев тем самым половину пути.
Магдалена почувствовала легкое головокружение и прислонилась к ограде, отделявшей пастбище от пропасти. Разумеется, столь длительный переход мог плохо сказаться на беременности, но у нее не было иного выбора. Скорее всего это единственная возможность уберечь Барбару от пытки. Магдалена глотнула воды из меха, который держала в корзине, и стала спускаться со склона.
Далеко внизу показался мост через Аммер. Переправа Эхельсбах была единственной на многие мили возможностью перебраться через бурное течение. Местные крестьяне неплохо зарабатывали, предоставляя извозчикам лошадей для буксира. Магдалена видела, как по крутому склону, с той стороны ущелья, взбирались сразу три повозки, влекомые каждая полудюжиной лошадей. Рядом медленно шагали несколько ослов, у всех на шее висело по тяжелому соляному кругу. Крестьяне подгоняли их криками и хлыстами. Один из ослов заупрямился, брыкнул ногой и едва не свалился в реку. При виде бурного течения Магдалене снова стало не по себе. Во рту пересохло, хоть она и попила всего пару минут назад.
Преодолев несколько сложных изгибов, женщина наконец-то спустилась к ущелью и остановилась перед шатким деревянным мостом. Мост был старый и скрипел, когда повозки катили по нему одна за другой. Магдалена быстро перешла на другую сторону. Она уже начала подъем, но ей вдруг стало до того дурно, словно она получила удар в живот. На лбу выступил холодный пот. Она едва успела забежать за какой-то булыжник и исторгла из себя скудный завтрак. Бледная и обессиленная, Магдалена подняла голову, и в этот миг мимо прокатила очередная повозка со стороны Шонгау. Женщина знала извозчика, но никак не ожидала встретить его здесь.
Это был Лукас Баумгартнер. Еще пару дней назад Магдалена приняла на свет его сына. Молодой извозчик, похоже, удивился не меньше ее.
– Ма… Магдалена? – проговорил он в явном замешательстве и остановил лошадей. – Что вы здесь делаете?
– Мне нужны стеклянные пузырьки для лекарств, – ответила Магдалена и выпрямилась, хоть и не вполне еще оправилась. – А раздобыть их можно только у лавочника в Сойене. Если б я знала, что ты тоже едешь в ту сторону, попросила бы подвезти.
Магдалена улыбнулась. В сущности, можно было не опасаться, что Лукас выдаст ее Бюхнеру и его людям. Тем не менее она не стала раскрывать своей истинной цели.
– Видимо, не надо было так спешить, совсем из сил выбилась, – добавила она, пожав плечами. – Можно, я с тобой до Сойена доеду?
Лукас кивнул, но Магдалена заметила, что делает он это неохотно.
– Только придется подождать, пока крестьяне запрягут лошадей в повозку, – сказал он. – Придется немного подождать.
– Не имею ничего против. Мне все равно надо отдохнуть.
Магдалена опустилась на замшелый камень и стала наблюдать за работой крестьян. Ее по-прежнему подташнивало, и она гладила себя по животу. Чтобы ребенок, еще даже не родившись, сыграл с ней такую шутку! Она глубоко вдохнула и благожелательно улыбнулась Лукасу. Но тот с хмурым видом отвернулся и занялся лошадьми. Магдалена решила, что его мучает совесть, так как ему следовало быть сейчас с женой и новорожденным. С другой стороны, он был вынужден работать, чтобы прокормить семью. И не сам ли он говорил, что скоро разживется деньгами? Быть может, эта поездка и была тем самым приработком, о котором он упоминал в тот день…
Когда лошадей наконец запрягли, Магдалена устроилась на облучке, в то время как Лукас с крестьянами шли рядом с повозкой и вели лошадей. Кто-то щелкнул кнутом, и повозка со скрипом тронулась. Магдалена с любопытством заглянула в кузов, где стояло несколько связанных бочек. Узлы были довольно слабые, и бочки на крутом склоне угрожающе раскачивались.
– Что ты там нагрузил? – спросила Магдалена у Лукаса. – Надеюсь, ничего тяжелого, иначе все в реку скатится…
– Это вино, – пробормотал Лукас. – Везу в Сойен.
Он хмуро потянул за узду, словно работа требовала от него особенного внимания.
Крестьяне бранились и хлестали лошадей. Наконец они выбрались из ущелья и двинулись дальше своим ходом. Дорога вела среди пологих холмов, мимо крошечных деревушек, к селению Сойен. Лукас молчал всю дорогу. Даже когда Магдалена спросила его о здоровье жены, он ответил уклончиво.
«Что с ним такое? – думала она. – Ведет себя так, будто что-то скрывает…»
Она невольно потянулась к корсажу, под которым держала письмо Шреефогля. А что, если Лукас работает на Бюхнера? И приработок его состоит в том, чтобы шпионить по трактам? Магдалена украдкой взглянула на молодого извозчика, но тот смотрел прямо перед собой и молчал.
Впереди показались первые дома Сойена. Живописная деревня примостилась на старинном торговом пути, ведущем из Аугсбурга, через Шонгау и до Венеции. К северу от оживленного Солевого тракта уходила еще одна дорога, так что местные жители неплохо зарабатывали на проезжих торговцах, паломниках и извозчиках. В деревне имелось множество трактиров, всевозможных лавок и несколько кузниц. В открытом амбаре были выставлены на продажу солевые круги, завернутые в холст. На широкой главной улице группа ребятишек играла в шарики. Какой-то мальчишка швырнул в извозчика пригоршню конского навоза, тот сердито погрозил ему кулаком. Над домами разносился стук кузнечного молота.
– Я, пожалуй, сойду здесь, – сказала Магдалена Лукасу и показала на лавку. – Спасибо тебе большое.
Баумгартнер остановил лошадей и позволил ей слезть. Коротко кивнул на прощание, после чего щелкнул кнутом и проехал немного дальше. Магдалена сделала вид, что заходит в лавку, но потом спряталась за углом и оттуда стала следить за повозкой. Странное поведение Лукаса пробудило в ней любопытство. Если он действительно работал на Бюхнера, следовало все разузнать и по возможности предотвратить худшее.
