я могу ему верить. Остап смещается ещё ближе, теперь его голова ложится на мою подушку.
– Хорошо, что ты здесь, – говорит он, убирая руку от моего лица. – Правда, я не вру. Мне очень спокойно рядом с тобой.
Он меня больше не трогает… Но вот его лицо, да и всё тело находятся настолько близко, что наши носы почти соприкасаются. А дыхание парня обжигает мои губы.
– Почему ты не можешь переночевать в комнате матери? – нервно выпаливаю я, чтобы заполнить неловкую паузу.
– Потому что он был с ней там, на её кровати, – отвечает Остап брезгливо, и я тоже чувствую мерзость внутри себя.
Чтобы как-то сгладить неловкость, нахожу его руку под одеялом и сжимаю. Он тут же переплетает наши пальцы и закрывает глаза.
– Спи, Варь, – произносит шёпотом. И, тяжело вздохнув, вновь опаляет мои губы жаром.
К моим щекам невольно подбирается румянец от собственных мыслей, заполняющих голову.
Увлечённость этим парнем колоссально разрослась в размерах, и я уже не могу ничего контролировать. Хочется вновь ощутить вкус его губ, как бы нескромно это ни звучало. Сейчас я напоминаю себе подружку Динку, ведь только она в нашей компании страдала по парням и постоянно в кого-то влюблялась.
А я – нет! Со мной это впервые!
Остап открывает глаза.
– Ты даже не пытаешься уснуть, Варь, – говорит он так, словно хочет меня отчитать.
– Я всё ещё не хочу, – коротко улыбаюсь. – Выспалась в машине. Но ты спи, я не против.
Он хмыкает, растягивая губы в сногсшибательной улыбке.
– Мне восемнадцать, Варь. И я не так уж и целомудрен, в отличие от тебя. Поверь, когда ты так близко, мне уснуть намного сложнее, чем тебе. Но я, как видишь, ни на чём не настаиваю.
Мама дорогая! Сейчас я точно сгорю со стыда… Ну или от пламени, бушующем в моих венах.
Лицо начинает пылать с новой силой, я отпускаю руку Остапа и подкладываю обе свои под щёку. Парень улыбается ещё шире и ещё провокационнее.
– Напугал тебя, да?
Качаю головой, и сдавленное «нет» повисает между нами.
– Вижу, что напугал, не спорь, – не соглашается Остап. – Это мне в тебе и нравится, Варь. Твоя неопытность. Сложно в двадцать первом веке найти кого-то, хоть отдалённо напоминающего тебя. В основном девчонки все настолько испорченные, что фору даже мне дадут. А ты чистая, светлая, непорочная. Не уверен, что достоин тебя, если честно.
Мне нечего ему сказать. Вообще-то, я не считаю себя какой-то особенной. Скорее, этаким синим чулком в этом легкомысленном обществе двадцать первого века. И я всегда считала это минусом, а не плюсом. И сейчас не особо верю в его слова. Ведь зачем стараться ради такой неумёхи, как я, когда вокруг всяческое изобилие в свободном доступе?
Остап явно чувствует себя неуютно от моего молчания и смещается ещё ближе ко мне. Серый взгляд магнетически притягивает меня, и я перестаю дышать. Облизываю пересохшие губы кончиком языка, и Остап тут же произносит:
– Всего один поцелуй, снежинка. Всего один. Обещаю, больше ничего не будет…
Глава 24
Остап
– Всего один поцелуй, снежинка… Всего один. Обещаю, больше ничего не будет.
Возможно, она мне не верит. И сто процентов – боится. И мне нужно бы отступить, силой вытолкать себя с её половины дивана и постараться уснуть…
Но, вопреки здравому смыслу, я кладу ладонь на её затылок. И тут же чувствую, как Варя вздрагивает.
– Я не думаю, что это нормально, – говорит она еле слышно, а потом неистово кусает губы.
– Что тебе кажется ненормальным? – я решаю прояснить этот момент.
– То, что происходит между нами, – со вздохом отвечает снежинка. – Я вообще не понимаю, если честно, чего ты от меня хочешь… Чего ты хочешь, Остап? – спрашивает с преувеличенной строгостью.
Чёрт, если бы я знал…
– Я же сказал: поцеловать, – ухмыляюсь. – Пока только это, расслабься.
Провожу ладонью по волосам девушки. Кажется, она перестаёт дышать, и её глаза становятся просто огромными.
Она всегда так реагирует, когда я собираюсь её поцеловать. Правда, потом обычно сдаётся…
А ещё я уверен, что если бы в комнате было светло, то увидел бы, как Варины щёки краснеют. Возможно, я и сам немного смущён оттого, что мы лежим на моём диване, и я, сохраняя целомудренные отношения, прошу лишь об одном поцелуе.
Это уже чертовски много, особенно потому, что я не должен её целовать. Да, не должен!
И она вообще не должна мне нравиться! Очевидно же, что моя мать никогда не одобрит подобного союза. Да и Аверин тоже. Наши с Варей семьи в некотором роде как Монтекки и Капулетти. А у них там всё закончилось не очень хорошо…
Однако сейчас мы здесь, в моей комнате, абсолютно одни, и никто не узнает о зыбкой альтернативной реальности, которую я сам себе придумал. В этой реальности я могу её поцеловать. Могу! И поцелую!
Сокращаю ничтожное расстояние между нами и прикасаюсь губами к её губам. Удивительно, но чего-то большего мне сейчас и не хочется. Ведь Варя такая маленькая, непорочная. Её хочется лишь обнимать и защищать от угрозы в виде Нестерова. Или Аверина. Хоть я и сам могу быть в некотором роде угрозой для неё. Потому что позволяю ей привыкнуть к этой стороне моей нормальности. И она тоже мне угрожает. Позволяя мне в неё влюбиться.
Вот это парадокс, чёрт возьми!
Её губы мягкие и тёплые. И она с нежностью, очень робко отвечает на поцелуй. А потом что-то происходит, и мы действуем немного импульсивно… И я немедленно решаю прекратить.
Внутри у меня спокойствие. А вот телом всё же руководят гормоны. Короче, она всё-таки девчонка, и мне нужно притормозить немного…
– Сейчас вернусь, – бросаю я, поспешно вскакивая с дивана, и вылетаю из комнаты.
На кухне наливаю стакан воды и выпиваю его залпом.
Варя, Варя, Варя…
Качаю головой и мысленно бью себя по башке.
Вот, чёрт!
Мне нельзя её обижать. Она ещё не созрела для многих вещей.
Расхаживая по кухне туда-сюда, уговариваю себя успокоиться.
Возможно, нужно подождать хотя бы до её совершеннолетия. И тогда…
Я снова мысленно вмазываю себе по голове. О чём я, чёрт возьми, думаю?! Зачем издеваюсь над собой?! Мы не можем быть и не будем вместе! И я, вообще-то, должен от неё отстать! Прекратить свои глупые игры с ней. Пускай живёт собственной жизнью, а я буду лишь со стороны наблюдать за тем, чтобы никто её не обижал.
Почему я так решил?
Потому что сегодня я чётко увидел, как она могла и ещё может пострадать от рук этого придурка Нестерова. А во всём виновата наша вражда с ним! Значит, и я виноват!
– Остап… – её тихий голосок за спиной заставляет меня обернуться. – Всё хорошо?
– Да, супер, – отвечаю, расплывшись в улыбке, которая сейчас наверняка неуместна.
Однако кровь в венах немного остыла, и я уже могу соображать, что к
