—Эй! — С горящими щеками я заглянула за стол и увидела, что доска треснула. — Ты мне грифельную доску разбил! — Тут я запнулась, подалась назад, скрестив руки на груди. — Это ты меня заставил чихать? — Он кивнул. — У меня нет аллергии на кошек? — Я посмотрела на Дженкса. Душа моя воспарила. — Дженкс, у меня нет аллергии на кошек!
Миниас скрестил руки на груди и прислонился к кухонному столу.
—Невежественная, как жаба. Бесцеремонная, как незваный гость. Ал просто святой, что с тобой имел дело — если не говорить о таком раритете, как твоя кровь.
Дженкс гнал от окна детей, уверяя их, что тут все в порядке, и наказывая, чтобы маме не говорили.
—Это я бесцеремонная? — ошалелая, натягивая юбку туда, где ей положено быть, и чувствуя взгляд Миниаса у себя на пупке. — Это не я завалилась без предупреждения!
—Я говорил, что сперва извещу. И не соврал. И не я тут кидаюсь таблетками и брызгаюсь слезоточкой, — добавил он, подбирая шляпу и нахлобучивая ее на голову. Кудри выбивались из-под нее со всех сторон, и черт побери мою душу, если это ему не шло. Нет, Рэйчел, нет! Противная девчонка! Вспоминая, что говорила мне Айви весной — насчет того, как мне необходим смертельный риск, чтобы доказывать себе, что я живая, я быстро запихнула подальше любые мысли о том, как хорош Миниас. А он был хорош.
Миниас увидел, как я вскипаю злобой, и, явно имея опыт общения с переменчивыми женщинами, опустил взгляд. Когда он снова его поднял, взгляд был намного спокойнее, хотя не менее сердитый.
—Я приношу извинения, что напугал тебя, — заявил он официальным тоном. — Очевидно, ты думаешь, что тебе есть чего бояться. Хватать же тебя руками явно не было лучшим решением.
— Еще как не было, — согласилась я, вздрогнув, когда Дженкс приземлился ко мне на плечо. — И не надо вешать мне на уши лапшу про доброго демона. Я знаю теперь троих вашей породы, и все вы — злые, безумные или просто обыкновенные мерзавцы.
Миниас улыбнулся, но мне от этой улыбки ни на йоту не стало легче. Глаза его шарили по моему пузырю изнутри.
— Я не добрый и, если бы мне это сошло с рук, утащил бы тебя в безвременье и дал бы кому-нибудь продать — но тут будет замешана Тритон... — Он посмотрел на меня: — Сейчас она тебя не помнит. И я хотел бы это так оставить.
— Тинкины красные плавки! — шепнул Дженкс, хватаясь за мое ухо для равновесия. Чувствуя, как сжимается под ложечкой ком, я отступила, пока не уткнулась в холодильник — холод нержавеющей стали через тонкую майку.
— Пока между нами этот долг и даже метки нет, чтобы все было аккуратно, уволочь тебя в безвременье было бы проявлением дурного вкуса. — Миниас сдвинул рукава к запястьям. — Когда я выполню ту чушь, что ты пожелаешь, я уже не должен буду себя ограничивать. Но до тех пор ты в относительной безопасности.
Я вздернула подбородок. Ах ты сволочь, он меня нарочно напугал! Сейчас я совсем не жалела, что брызнула ему в глаза, и что наступила на нежные части, и что он вписался в мой пузырь. И нисколечко не верила, что я для него неприкосновенна, пока мы не утрясем это дело.
—Дженкс, — сказала я негромко, и Миниас оглядел кухню, — ты не можешь послать кого-нибудь из своих детей за Кери?
Вероятно, Кери уже перестала плеваться по поводу моей медвежьей неуклюжести при работе с лей-линиями. А решать этот вопрос без нее мне не хотелось.
—Сам слетаю, — ответил он. — Им не разрешено вылетать из сада. — Шею обдало прохладным ветерком от его крыльев, и он взлетел и повис в воздухе. На треугольном личике выразилась тревога: — А ты тут пока нормально?
Я посмотрела, как Миниас трогает травы, которые сушатся на полках, и мне захотелось попросить его держать руки при себе.
—Нормально, — ответила я. — Он в хорошем круге.
Глаза Миниаса проводили вылетевшего Джеикса с несколько неожиданным интересом. Придав себе скучающий вид, он потер босыми ногами по линолеуму, и на них появилась пара вышитых домашних туфель. Постепенно разгладился лоб под каштановыми кудрями. Я сосредоточилась на инородности его глаз, пыталась увидеть скошенные зрачки в темной радужке. Опершись спиной на кухонный стол, он ждал, скрестив ноги. Рядом с ним стояло мое зелье от чихания, и мне не понравился снисходительный взгляд, которым он подарил меня, слегка покосившись сперва на пентаграмму.
— Ты невероятно невежественна в этикете линий, — сказал он сухо, — но должен признать, что это все же лучше заплесневелого подвала, о которых мне вечно рассказывают.
— Я не знала, что ты можешь заставить меня чихать, — ответила я раздраженно. — Не могу же я знать то, чего мне не говорили?
Миниас оторвался от созерцания темного сада, приподнял бровь.
—Вполне можешь. — Он отвернулся, углубился в остатки моих лей-линейных чар. — Так что это будет? — спросил он, держа тигель в одной руке, а другой трогая сажу. — Вечная жизнь, немыслимое богатство? Безграничное знание?
Мне не понравилось, как он потирал большой и указательный пальцы, нюхая пепел, будто этот пепел что-то значил.
—Прекрати, — потребовала я.
Поглядывая на меня из-под каштановой шевелюры, он поставил тигель на место. Странно было, когда этот элегантный демон в ниспадающей мантии самым обыкновенным образом оторвал кусок бумажного полотенца и вытер палец. Я нахмурилась, и мне стало еще неуютнее, когда он нагнулся посмотреть мои книги заклинаний.
—Убери руки, — буркнула я, досадуя, что Кери не торопится.
Миниас убрал руки, выругавшись по-латыни. Когда он разогнулся, у него в руках был мой набор вложенных друг в друга кастрюлек для зелий, а в самой маленькой уютно лежал мой пейнтбольный пистолет. Я забеспокоилась, что в заключенных в нем чарах, пусть они и выдохлись, есть достаточно моей ауры, чтобы прорвать круг. Но Миниас глянул на него только мельком, обратив все внимание на самую большую кастрюлю — ту, на которой осталась вмятина от головы Айви. Мне не понравилось, с каким презрительным отвращением он держал ее в руках.
— Ведь ты же ею не пользуешься? — спросил он.
— Тебе все равно не отдам, — огрызнулась я. Господи, да что с ним такое? Хуже Дженкса — везде залез.
Подняв брови в некоторой веселости, Миниас поставил кастрюлю и взял открытую книгу заклинаний на столе. Я стиснула зубы, но на этот раз ничего не сказала. С тем же веселым удивлением Миниас раскрыл книгу одной рукой, поправил шляпу, приподнялся и сел на стол рядом с моим лей-линейным натюрмортом. Кудрявая голова оказалась почти среди кастрюль и трав.
Медленно выдохнув, я шагнула вперед.
—Послушай, — начала я, и он обратил ко мне взгляд своих инопланетных глаз. — Я прошу прощения, Я не знала, что это ты пытаешься со мной связаться. Нельзя ли утрясти все это насчет метки, чтобы мы могли каждый и дальше жить своей жизнью?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
