— Вам черный или зеленый? — громко спросила я, надеясь, что он услышит.
— Черный.
Спустя десять минут, с подносом в руках я направилась в зал. И едва не столкнулась с Кириллом Сергеевичем в прихожей.
— Простите, я подумал, может вам надо помочь. — он хотел взять у меня из рук поднос с горячими чашками, но получилось, что случайно положил свои ладони на мои руки.
Я дернулась от неожиданности. Поднос в руках закачался. Спасая его от падения, Соболев сжал мои пальцы. Сложилось впечатление, словно наши руки приросли к этому дурацкому подносу. Я сглотнула и посмотрела на капитана. Его лицо было так близко, что мне стало не по себе. Я могла разглядеть морщинки у его глаз и чуть потрескавшиеся на морозе губы. Смотря в голубые глаза, я подалась вперед. Соболев до боли сжал мои пальцы, впиваясь взглядом в мое лицо.
«Еще чуть-чуть, и он меня поцелует!» — панически пронеслось у меня в голове.
И я тут же отпрянула в сторону от Кирилла Сергеевича. Он вынужден был разжать пальцы. Я сунула ему в руки поднос, а сама поспешила назад на кухню.
— Совсем забыла про лампочку. — крикнула я оттуда, грохоча шкафчиками.
Не знаю, с чего я решила, что банки с крупой идеальное место для хранения лампочек.
— Не торопитесь. Меня развлекает ваш кот. — отозвался капитан.
Я прислонилась лбом к вытяжке, слушая, как бешено стучит сердце. Немного успокоившись, пошла к Соболеву в комнату. Мой британец примостился с ним рядом. На меня даже не взглянул, что было весьма обидно. Кирилл Сергеевич листал книгу, что лежала у меня на столике возле дивана.
— «Жажда жизни. Ван Гог.» — прочел он вслух и улыбнулся. — Интересуетесь искусством?
— Скорее историей знаменитых людей. — Ответила я.
— Уже узнали, зачем он отрезал себе ухо?
— Еще нет, к сожалению, — покачала я головой и развела руками. — У меня нет запасных лампочек.
Взяла стул и уселась напротив капитана. Сидеть с ним на одном диване было бы слишком тесно. Не знаю, как ему, но мне-то уж точно. Я вообще старательно избегала смотреть в его сторону, пила чай, и мечтала, чтобы он поскорее ушел. Чем были заняты мысли Соболева, понятия не имею, но мне показалось, что ему тоже не очень уютно в моем присутствии. Тут мне вспомнился его взгляд всего несколько минут назад, и я почувствовала, что краснею. Подняла глаза на мужчину.
Кажется, лучше бы не поднимала. Соболев поднялся и в два шага оказался рядом. Потянул за руку, заставляя подняться и тут же впился в губы страстным поцелуем. У меня голова пошла кругом и все уже было не так важно. Остались лишь он и я. Кирилл Сергеевич прижал меня к себе, уткнувшись в волосы, покрывая поцелуями шею, изучая мою кожу горячими губами. А потом мы оказались на диване и нас накрыло облако безумной страсти, которой давно не ощущало мое тело. В ту минуту мне стало все равно, что будет дальше, главное было здесь и сейчас.
— Вы ждали меня у подъезда… — нарушила я тишину, — случилось что-то важное?
Мы все еще лежали на диване, моя голова покоилась на плече у капитана, но почему-то теперь я испытывала неловкость и даже забыла, что в свете новых обстоятельств имеет смысл обращаться на «ты».
Кирилл Сергеевич почему-то вздохнул и ответил:
— Мне показалось, что ты уезжала вчера не в очень хорошем настроении. Подумал, может нужен кто-то… — тут он склонился и посмотрел на меня в упор, — с кем можно было бы поговорить.
Я нервно облизала губы, и поспешно опустила глаза — это освобождало хоть на краткий миг от пристального взора капитана. Да уж, зашел называется узнать, как дела. Узнал так узнал, теперь вот как из всего этого выпутываться я понятия не имела. Поэтому отодвинулась подальше и стала неспешно одеваться, стараясь избегать смотреть на Кирилла Сергеевича.
— Не стоило беспокоиться — ответила в итоге, — Я уже пришла в себя. С нетерпением жду допроса Синицкого. Он ведь будет завтра?
Соболев кивнул, сев на диване. Потом решительно откинул одеяло и тоже стал одеваться. Друг на друга мы не смотрели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хотите поприсутствовать на допросе? — он снова перешел на «вы».
— Я бы задала ему парочку вопросов.
— Только если пообещаете держать себя в руках.
— Боитесь, что я его ударю? Признаюсь, такое желание у меня есть.
— Придется вам потерпеть. Иначе он может заявить, что его показания были добыты силой — а они недействительны в суде.
— Как у вас все сложно. Даже по морде гаду нельзя дать — сразу попадешь под какую-нибудь статью. — я театрально вздохнула и рассмеялась.
Соболев тоже улыбнулся и это вроде бы немного разбавило ситуацию.
— Думаю, что ему все равно не избежать рукоприкладства, когда до него доберется ваша подруга.
— Вы о Ритке? Это уж точно, мало Борис Иванычу не покажется. Главное, чтобы вернул Хаемуаса, если, конечно, это он его украл.
— А вы до сих пор сомневаетесь?
— В том, что он причастен к стрелку — нет. А вот насчет кражи у меня большие сомнения. Впрочем, вам о них прекрасно известно.
— Что ж, будем надеяться, что завтрашний допрос прольет свет на все наши загадки.
— Во сколько нужно быть в отделе?
— К десяти подъезжайте. Думаю, раньше мы не начнем.
Тут я задумалась.
— Скажите, а ваши сотрудники не станут возражать против моего присутствия?
Соболев с мгновение помолчал, внимательно поглядывая в мою сторону.
— С чего бы это?
— С того, что я человек посторонний…
И с того, что там находится твоя Настя, а ты только что спал со мной, капитан. Оказывается, не такой уж ты и моралист.
— Вы — потерпевшая. Этого достаточно, — ответил Соболев.
— Как скажите.
Кирилл Сергеевич надел свитер, звякнула пряжка на джинсах. Посмотрев на поднос с давно остывшим чаем, мужчина немного пожевал губами.
— Мне пора. Спасибо за…чай.
Я сглотнула ком в горле.
— Я провожу вас.
Соболев направился в тонувшую во мраке прихожую. Я следовала за ним. Пока он шнуровал ботинки, я сняла с вешалки его куртку и шарф. Выпрямившись, капитан кивнул, принимая у меня свои вещи. На какой-то краткий миг наши пальцы вновь соприкоснулись. Мне даже показалось, что Кирилл Сергеевич погладил мою руку. Но это было лишь мгновение, так что мне вполне могло померещиться.
— Не забудьте поменять лампочку, — сказал капитан, застегивая молнию.
— Постараюсь.
Я повернулась к нему спиной, распахнула дверь, радуясь, что еще миг — и я останусь одна. Но не тут-то было. В следующую секунду Соболев схватил меня за локоть, рывком развернул к себе и поцеловал. Я ударилась спиной о дверь, она с грохотом захлопнулась, но никто из нас даже не обратил на это внимания. Обхватив капитана за шею, я прильнула к нему всем телом. Бешеной страсти от обычно такого сдержанного Кирилла Сергеевича я теперь ожидала, и это было приятно вдвойне. Мы утопали в объятиях друг друга ровно до того момента, пока я снова не вспомнила про Анастасию. И отпрянула от него, как ошпаренная.
— Кира… — Соболев тяжело дышал, все еще сжимая мою руку.
Я поспешно ее выдернула, прижав к груди.
— Простите…
— Это ты меня прости… — я подняла на него глаза. — То есть, простите…
— Вам лучше уйти, — пролепетала я, отвернувшись в сторону.
Он не произнес ни слова, тихо вышел в коридор и был таков. Я закрыла за ним дверь и пошла в комнату. Забралась на диван, поджав под себя ноги. Рядом лежал кот. Я обняла его покрепче и закрыла глаза. В голове стоял какой-то шум, сколько я так пролежала, понятия не имею. Помню только, что, приоткрыв веки, я наткнулась взглядом на поднос с двумя чашками, стоявшими на нем. Тяжело вздохнула и отвернулась к стене.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 17
На допрос Синицкого привели в наручниках. Выглядел он весьма плачевно. Видимо, две ночи в камере предварительного заключения явно не пошли ему на пользу. Он постоянно озирался по сторонам, а, заметив меня, открыл от удивления рот.
