Албани, ясное дело, согласился с перестановкой. Пока мы ехали до следующей деревни, мулы еще дважды останавливались — один с седоком, другой с поклажей. К счастью, мы нашли там владельца лошадей, который согласился помочь нам. Прежнего хозяина уволили. Уезжая, он выкрикивал в наш адрес какие-то угрозы, на которые мы не обратили никакого внимания.
Если бы мы поехали в Мелник напрямую, нам бы пришлось пуститься в дорогу через Болтишту. Но прямой путь не всегда самый короткий. На пути через Болтишту лежали холмы и долины с оврагами. И мы свернули на север, чтобы добраться до долин Домуса и Кар лыка через высоты Крушемы.
В полдень мы остановились в Настане, а вечером — в Кара-Булаке, где и переночевали. Потом взяли курс на запад, в направлении Неврокопа.
К полудню мы оказались на плоскогорье, которое постепенно спускалось к Доспат-Дере. Дороги как таковой здесь вообще не было, и нам пришлось кружить по кустарнику в поисках наиболее удобной тропки.
Когда мы подъехали к одной из куп деревьев, Ри неожиданно резко рыскнул в сторону, что ему, вообще-то, несвойственно. Я не стал сдерживать его, и он тревожно заржал, нацелив морду на кустарник.
— Сиди, там кто-то есть, — заявил Халеф.
— Наверняка какой-нибудь сюрприз.
Хаджи спрыгнул с лошади и рванул в кусты. Скоро оттуда раздался его крик:
— Иди сюда! Тут какой-то труп!
Мы побежали на крик и обнаружили небольшую полянку, окруженную густыми зарослями. Здесь находилось тело женщины, стоявшей на коленях, с головой, склоненной на некое подобие столика. Камни были сложены таким образом, что образовывали алтарь, в нише которого мы обнаружили маленькое деревянное распятие.
— Христианка! — воскликнул Халеф.
Он оказался прав. Это было настоящее скрытое святилище в лесу, наверное, специально сделанное этой женщиной, потому, как я заметил, камни в этих местах — редкость. А она собрала эти редкие камни и приспособила на службу своему Богу.
Я был поражен увиденным, да и мои спутники, хотя и мусульмане, стояли притихшие. Место, где Бог призвал к себе душу, свято.
Я встал на колени, чтобы помолиться, и мои товарищи сделали то же самое. Потом я внимательно осмотрел тело. Женщине было где-то за тридцать. Благородное, будто точеное, лицо ее было бледно. Маленькие руки держали розовый венок и были бескровны. На мизинце правой руки было надето золотое колечко с аметистом, но без какой-либо гравировки. Одета она была скорее по турецким, чем по болгарским обычаям. Вуаль лежала рядом. Она была красива даже мертвой. Уста ее в последние мгновения жизни коснулась слабая улыбка. На всех чертах лежала печать умиротворения, говорящая о том, что ангел смерти коснулся ее доброй дланью.
— Что ты собираешься делать? — спросил меня Халеф.
— Остается только одно — найти ее родственников, они где-то рядом, женщина не станет уходить далеко от дома. Мы где-то рядом с Барутином. Поехали. Оставим все как есть.
Мы быстро сели на лошадей и тронулись в путь.
Спуск стал круче, но и кустарников поубавилось. Вскоре мы заметили похожее на башню здание, вокруг которого ютились более мелкие домишки. Владелец лошадей сказал:
— Это караул капитана.
Караулы — это такие сторожевые башни, которые ставят для охраны улиц и целых местностей. Так повелось с давних времен, но караулы не потеряли своего назначения и поныне.
Мимо башни дорога повела нас прямо к местечку, которое мы заметили еще издали, с горы.
— Это Барутин, — сказал мужчина. — Я никогда еще здесь не бывал, но слышал об этом карауле. Здесь живет капитан, впавший в немилость. Он на все закрывает глаза, ведет себя как обычный поселенец. Вообще-то он человеконенавистник, но его жена — друг всех бедных и несчастных.
— Скачем туда!
Когда мы подъехали к башне, из ее дверей вышел старик, по которому сразу было видно, что он бывший солдат. Такой густой и длинной бороды я не видел еще никогда в жизни.
— Куда вы направляетесь? — спросил он довольно недружелюбно.
— Я слышал, здесь живет офицер…
— Да, живет.
— Он дома?
— Да, дома, но он ни с кем не разговаривает. Скачите дальше.
— Так мы и сделаем, но вначале скажи нам, не пропала ли в этой области женщина?
Лицо его сразу же приняло озабоченное выражение, и он ответил:
— Да, да, наша госпожа исчезла. Мы ищем ее со вчерашнего утра, но пока не нашли.
— Мы нашли ее.
— Где? Где она? Говорите!
— Веди меня к господину.
— Идемте.
Он сразу стал приветливым. Я слез с лошади и пошел за ним. Башня оказалась весьма массивным сооружением. Внизу жилых помещений не было. Мы поднялись по лестнице и прошли в небольшую комнату, где я остался ждать. За спиной я услышал громкие голоса, возгласы, потом дверь распахнулась, и на пороге появился капитан. На вид ему было меньше пятидесяти. Это был красивый, видный мужчина. Правда, глаза его были опухшими и красными. Видимо, он только что плакал.
— Ты нашел ее, где она? — выкрикнул он, едва сдерживая свое волнение.
— Разреши мне сначала поприветствовать тебя. Можновойти?
— Да, входи.
Помещение, в котором я оказался, было довольно велико. В стенах было проделано три высоких, узких, похожих на бойницы окна. У стен в качестве мебели лежали подушки, а над ними повсюду висели оружие и курительные трубки. В углу сидели двое ребятишек с заплаканными лицами. Старик, который нас встретил, уходить не собирался: он тоже хотел услышать, что я скажу.
— Добро пожаловать, — сказал капитан. — Итак, где моя жена?
— Здесь, недалеко.
— Этого не может быть, мы искали ее повсюду, но так и не нашли. До сих пор все мои люди рыщут по окрестностям.
Мне не хотелось сразу ошарашивать его печальным известием, поэтому я сначала спросил:
— Твоя жена болела?
— Да, она больна уже давно. А почему ты спрашиваешь? Она мертва? Мне известно, что она долго не проживет. Врач сообщил мне об этом.
— Ты готов выслушать правду?
Он побледнел и беспомощно обернулся, как бы ища защиты у своих.
— Да, я мужчина, — твердо сказал он, — говори!
— Ее больше нет.
Оба мальчика громко заплакали. Отец ничего не ответил, только прислонился головой к стене. Грудь его тяжело вздымалась. Он боролся с рыданиями, которые рвались наружу. Только через какое-то время, преодолев себя, он повернулся ко мне и спросил:
— Где ты ее видел?
— В кустарнике, в десяти минутах езды отсюда.
— Покажешь?
Прежде чем я успел ответить, сзади раздался всхлип. Я обернулся. Там стоял старик. Он прикрыл рот уголком своего пиджака, чтобы не было слышно плача, но ему не удалось сдержаться, и он заплакал громко.
