Фанни, услышав такую новость, завизжала от радости. Она бегом поставила греть воду на печку, а тем временем достала большой алюминиевый таз, в котором мы мылись.
– Ой, как я хочу приодеться! – Потом она стала просить меня: – Хевен, ты не сделаешь что-нибудь со своим платьем, так чтобы оно смотрелось на мне?
– Я ничем не помогу тебе, – ответила я так холодно, словно у меня во рту заледенело, и в то же время почувствовала, как из глаз потекли жгучие слезы. Фанни с такой легкостью нарушила свою клятву, собираясь уйти от нас!
– Том, сбегай, принеси мне еще воды, – попросила она его самым сладким тоном, на который была способна. – Мне надо побольше, как следует промыть и прополоскать волосы.
Том с неохотой согласился.
Отец, похоже, прочел мои мысли. Он посмотрел в мою сторону, прочел в моих глазах решительный настрой, и, возможно, впервые в жизни я поняла, за что он ненавидит меня. Я была не такая, как его ангел. Я точно знала, что совсем не такая. Чтобы я клюнула на такого вот человека с гор, живущего в паршивой халупе и промышляющего левым спиртным? Он, казалось, прочел мои мысли. Губы у него подобрались, и он изобразил такую мерзкую пренебрежительную улыбку, которая не оставила и следа от его красоты.
– Ты, кажется, хочешь что-то сказать, моя маленькая? Ну давай, скажи, я жду.
Я машинально снова ухватилась за кочергу. И тут вошел Том, быстро поставил полное ведро воды на пол и бросился ко мне, чтобы я не пустила кочергу в ход.
– Он же убьет тебя, – торопливо прошептал он, схватив меня от греха подальше.
– Ты, говорят, чемпион, да? – произнес отец, глядя на Тома с усмешкой. Потом он сделал скучное выражение лица, встал, зевнул, словно ничего особенного не происходило и он не чувствовал исходящей от нас ненависти к нему. – Они могут быть с минуты на минуту, так что поживей, Фанни, девочка. Ты скоро узнаешь, как твой папа любит тебя, когда увидишь, кто тебя возьмет к себе и будет заботиться.
Не успел он произнести эти слова, как в наш грязный двор въехала машина. Это был автомобиль, который все мы прекрасно знали, потому что сотни раз видели его на улицах Уиннерроу. Длинный, черный, сияющий лаком «кадиллак» принадлежал богатейшему человеку Уиннерроу – преподобному Уэйланду Вайсу.
Наконец-то, наконец-то!
Это мисс Дил нашла способ спасти нас!
Завизжав от радости, Фанни самодовольно посмотрела на меня.
– Это за мной! За мной приехали!
И тут же надела на себя платье, считавшееся моим лучшим туалетом. Отец подскочил к двери и радушно пригласил в дом преподобного и его половину. Супруга вошла без улыбки, молча, вид у нее был кислый и недовольный. Хотя наши жуткие жилищные условия не вызвали у нее шока. Позже я поняла, что они не были для нее неожиданностью. Что же касается преподобного, то он вообще не терял зря времени.
Я ошиблась, полагая, что это мисс Дил прислала его спасти нас, еще больше я ошиблась, рассчитывая, что Бог совершит одно из своих чудес. Фанни чувствовала реальность лучше меня. Божий человек преподобный Вайс уже знал, кого из оставшейся тройки он заберет, хотя, рассматривая нас вблизи, он остановил свой вожделенный взгляд на мне.
Святой человек ужасно напугал меня, и я попятилась. Я сердито взглянула на отца. Тот замотал головой, словно не хотел, чтобы я жила слишком близко от его дома. Подтверждением тому оказались и сказанные слова:
– С моей старшей – одни проблемы: она дерзкая, упрямая, твердолобая, злюка. Поверьте моему слову, преподобный Вайс и миссис Вайс, эта младшая девочка, Фанни, куда более хороший выбор. Она послушная, красивая, ласковая. Что вы, я зову ее голубка, зайчик, моя милая, любимая Фанни.
Вот врет! Никого из нас, даже Фанни, он не звал никакими голубками или зайчиками.
На сей раз не будет слез, ни рыданий, ни сопротивления – Фанни только рада сбежать отсюда. И улыбка сестры служила лучшим подтверждением ее приподнятого настроения. Священник вручил нам всем троим по коробке шоколадных конфет, а Фанни вдобавок – красивое красное пальто ее размера с черным меховым воротником. Фанни была сражена таким подарком.
Она уже не могла дождаться, когда они закончат говорить про ее собственную красивую комнату, которая отделана так, чтобы она ей понравилась, про другие вещи, уроки музыки и танцев, которые они собираются ей давать.
– Я буду какой вы захотите! – воскликнула Фанни с горящими глазами. – Какой только захотите! Я готова, сгораю от нетерпения быть с вами! Спасибо, что вы приехали, что захотели взять меня, спасибо вам, спасибо. Фанни бросилась в объятия священнику! – Благослави вас, Господи! И пусть я буду благословенна! Миллион раз вам спасибо. Теперь я никогда не буду голодать и мерзнуть. Я уже люблю вас, люблю, люблю – за то, что вы выбрали меня, а не Хевен.
«Фанни! Фанни! – так и хотелось крикнуть мне. – Ты что, забыла нашу клятву держаться вместе, несмотря на любые преграды? Бог не допускает такого – разделять семьи и продавать детей. Фанни, мы же с тобой одной плоти и крови».
– Вот увидите, вот увидите! – с гордостью воскликнул отец. – Вы не ошиблись с выбором. Это любящая, ласковая девочка, вам никогда не будет стыдно за нее.
Он бросил в мою сторону презрительный взгляд. А я стояла, глядя в бесконечность, и мне было стыдно и страшно за Фанни. Что может знать и понимать тринадцатилетняя девчонка? Том стоял рядом, держа меня за руку, бледный от переживаний, с потускневшими глазами.
Шла игра в пять негритят. Они исчезали один за другим. Осталось двое. И кто следующий – Том или я?
– Я так горда, что они выбрали меня. – Фанни была сама не своя от счастья. Надев новое красное пальто, она прошептала прерывающимся голосом, который звучал даже трогательно: – Я буду жить в большом и богатом доме, и вы можете приезжать ко мне повидать меня. – Она вздохнула пару раз, что должно было выражать некоторое сожаление, потом взяла двухфунтовую коробку шоколадных конфет и с улыбкой направилась к большой машине во дворе. – До встречи в городе, – бросила она, не оборачиваясь и не взглянув даже на отца.
Бумажные формальности закончились, священник заплатил свои пятьсот долларов, получил от отца тщательно выполненную расписку и направился вслед за Фанни, а за ним в двух шагах последовала его жена. Как истинный джентльмен, преподобный помог Фанни и супруге сесть в машину. Все сели впереди, Фанни посредине.
Дверца машины захлопнулась.
И снова нахлынула боль, хоть и не такая острая, как после разлуки с Нашей Джейн и Кейтом. Фанни хотела уйти из дома, она не плакала, не кричала, не брыкалась, не отмахивалась руками, как наши меньшие, которые не хотели расставаться с нами. Хотя кто знает, какое решение было верным?
