- Кстати, Сергей, сегодня собрание ячейки будет. - Елин был полон оптимизма от провернутой операции - Мне поручили довести эту новость до тебя, чтобы ты обязательно там был.
- Что-то случилось?
- Не знаю. Знаю, что в город прибыли товарищи из ссылки. Старые большевики, в Туруханске были, вроде бы. Сам я ихне знаю, но товарищи говорят, что очень толковые. Теперь дела пойдут. Ну а там и остальные подтянутся, заработаем на полную. Эх, и наделаем мы дел теперь!
- Ну, мы положим и так не бездельничали.
- Это точно. Но опытные товарищи это совсем другое дело. У них масштаб и планирование! Сам увидишь.
- Увижу, куда же я теперь денусь.
Интересно, я этих 'опытных товарищей' знаю? За последнее время я убедился, что историю не знаю совершенно. Из известных мне деятелей революции пока практически никого не только не встретил, но и не слышал про них. Совсем другие люди делами крутят. Хотя кого я знал, кроме большевиков? Ведь историю революции писать будут именно они, ну и их враги, конечно, но и враги писать будут только про них. Пока же большевиков почти не видно и не слышно. Я и самих-то большевиков не очень знал толком, а уж всяких там эсеров и анархистов и говорить нечего. Не знаю я нынешних звезд большой политики.
Одного из опытных товарищей я знал. Да его, собственно, все знают в моем времени. Нынешний образ отличался от канонических портретов и фотографий. Волосы не строго зачесаны назад, а рвутся во все стороны бойкими вихрами, да и усы гораздо гуще и длиннее. Самое же главное отличие было во взгляде. Не видно в нем было не будущего величия, ни вселенской мудрости, ни ответственности за будущее всего человечества. Взгляд был ироничный и задорный, хотя и выдавал, что человек не прост. В общем, не узнать Сталина было невозможно, вот я и узнал.
На собрании он, не смотря на статус, расположился чуть сбоку, уступив центр членам совета Петроградского совета. Пока что шли отчеты товарищей по местам и направлениям деятельности. Впрочем, это явно был разогрев перед более серьезными докладами. Дело в том, что народ еще подтягивался, не все успели прибыть к назначенному времени.
Я тоже в первые ряды не полез, а уселся с краю и принялся наблюдать за Сталиным. Тот мое появление заметил и стрельнул вопросительным взглядом на Калинина. Получив подтверждающий кивок, будущий вождь радушно мне кивнул и сразу же просканировал внимательным и холодным взглядом. Аж не по себе стало от такого резкого перепада да взгляд у него, действительно, был как рентген. Хотя, возможно, это мое послезнание накручивало воображение. Все-таки, трудно составить независимое мнение, когда слышал о человеке столько всего разного. Ладно, посмотрим еще.
Я старательно уделял внимание докладчикам, чтобы не глазеть на Сталина. Сам же мысленно пытался организовать сведения о своем хозяйстве. Наверняка ведь и мне придется отчитаться. Так оно и вышло. Сталин поблагодарил очередного докладчика и, иронично глянув на меня, сказал.
- Мы уже много слышали о работе по подготовке Красной Гвардии от разных товарищей. Не пора ли услышать мнение самого товарища Волкова, который этой работой и руководит?
Все сразу повернулись ко мне. Ну, вот и пришло время ответ держать, заодно и сам, наконец, упорядочу в мозгах свою суету. Все-таки попытка делать кучу дел сразу меня с непривычки изрядно напрягало и путало, регулярно, что-то забывал, а привычки вести ежедневник у меня не было. Вот, еще одно дело, которое надо освоить.
Я встал и мысленно выдохнув, начал отчет.
- Мировой опыт прошлых восстаний и революций показывает, что без боя действующие элиты власть не отдадут. Там где не справляются местные элиты на помощь приходят иноземные. Это делает необходимым условием успеха революции наличие эффективной армии регулярного типа с централизованным управлением и снабжением. Красную Гвардию я рассматриваю как зародыш такой армии. Поэтому в ее подготовке и оснащении непросто желательно, а необходимо выйти за пределы нынешних заявленных задач. Нужно готовить не просто силы самообороны, а воинское формирование способное решать весь спектр боевых задач. Для этого проводится обучение бойцов ветеранами войны, создается материально-техническая база будущей армии, а также ведется работа по морально-политической подготовке личного состава.
Народ слегка обалдел от такой заумно-официозной риторики и грандиозности той работы, которую они все это время делали. Даже у Сталина ирония во взгляде пропала, похоже, зацепил его мой стратегический подход. Я же продолжал освещать имеющиеся направления деятельности и их отношение к заявленной задаче. Так же указал и на упущения. В частности на нехватку подготовленных кадров для освоения бронеавтомобилей и превращения их массы в полноценное боевое подразделение. Прошелся по отсутствию централизованного снабжения и службы тыла вообще. Ну а необходимость единого командования само собой была заявлена как можно четче. Накидав кучу нерешенных проблем, я нагло спихнул с себя обязанность решать их самостоятельно, заявив, что для их решения необходима работа всей партии, а лучше и всего левого блока.
Доклад мой собрание впечатлил. Люди тут были все больше с опытом подпольной работы и на таких крупных собраниях привыкли обходиться без конкретики. Конспирация у большевиков была на высоте, по крайней мере, записей и пометок никто не делал.
Началось обсуждение. Первым был решен вопрос поиска преподавательских и командных кадров для создающихся бронеотрядов. С техническим персоналом все было более-менее ясно. Запасной бронеотряд брался подготовить столько водителей, сколько нужно. Тем более, что для технически грамотных рабочих, освоить вождение большого труда не представляло, а основную работу шофера - перманентный ремонт-наладку автомобиля они уже знали. Не все, конечно, и даже не большинство, но людей хватало. Хуже было с орудийной и пулеметной обслугой, но тоже решалось. В отрядах Красной Гвардии уже успело прописаться немало солдат из учебных и запасных рот, забегающих в расположения своих подразделений только, чтобы паек забрать. Уж больно тесно там было, особенно в запасных ротах. Другое дело командиры и инструкторы по тактике. Благо тут у меня была заготовка. Я предложил провести концентрированную агитационную работу среди выпускников Военной Автомобильной Школы. Основной упор в агитации предлагал сделать на индивидуальную работу с кадрами. Перечислил основные приманки и указал на необходимость особого подхода со значительным креном в патриотизм. Даже заявил, что агитировать надо не за советскую власть, а за Россию в целом, представляя Советы не как наилучший, а как безальтернативный вариант спасения страны, независимо от личных политических воззрений.
Этот момент вызвал яростную дискуссию. Особенно буйствовал в праведном гневе Шурканов. Привлечение к созданию Красной Гвардии кадров, не являющихся левыми по убеждению, он назвал внедрением чуждых элементов и пророчил измены и развал. Логика в его словах была, так что спорить пришлось до хрипоты с приведением множества аргументов. Решающим оказался самый простой аргумент: пусть обучат политически правоверные кадры, а там и без них обойтись сможем, если что. О том, что подготовить из рабочего командира даже взвода бронеавтомобилей из трех машин не так просто и требует в нормальной обстановке нескольких лет учебы, я промолчал. Шурканова переубедить не удалось, но он был вынужден подчинится большинству.
В целом итогами собрания я был более чем удовлетворен. Теперь на реализацию моих проектов были брошены серьезные силы агитаторов и организаторов. Да и просто появился, наконец, внятный план действий. Прав был Елин, теперь дела пойдут. Странно это. Вроде Сталин и не сказал ничего толком ни разу, только вопросы задавал, а работа приобрела внятные очертания цели и этапы. И чего, спрашивается, мы сами такое собрание раньше не провели и все вопросы не решили?
Когда собрание закончилось, и народ стал расходиться, ко мне подошел Сталин.
- Товарищ Волков, задержитесь ненадолго. Хочу с вами познакомиться поближе.
- С удовольствием. - ответил я, в последний момент удержавшись от того, чтобы не назвать Сталина Сталиным. Никто мне его пока не представлял и за все собрание никак не назвал, так что знать его имя или партийную кличку мне было неоткуда. Заминку Коба заметил, но виду не подал.
Мы прошли в отдельный кабинет и вождь лично вскипятил чайник на керосинке. По началу, мы благодушно вели беседу о бытовых мелочах, потом Сталин расспросил о моем боевом опыте и впечатлениях о войне вообще и русской армии в частности. Похоже, Виссарионыч меня просто прощупывал. Наконец, как бы между делом, попивая чаек, он плавно перешел на настоящий разговор.
- Я читал ваши статьи, товарищ Волков. Интересный у вас подход ко многим вопросам и необычный. Это и понятно. Вы человек новый, смотрите на все по-новому. Свежим взглядом, так сказать. Я думаю, у Вас есть и другие особые мнения по некоторым вопросам...
