Однажды встретились два горца на тропинке. Сошли они со своих скакунов и завели беседу. Сначала, как водится, поговорили о жизни и родных, а потом один из них спросил:
– Эй, Гиви, у тебя мама здорова, папа здоров, жена прекрасная, сын женится, что же ты такой печальный?
– Ох, Вано, работа замучила. Работа, работа... С утра до вечера работа, и ничего кроме.
– И давно ты работаешь, дорогой?
– Завтра начинаю.
Так поднимем бокалы, чтобы не сидеть без дела, и выпьем, братья, за то, чтобы наша работа нас только радовала и никогда не огорчала.
* * *
Я расскажу вам один интересный случай, свидетелем которого я стал, когда работал у тебя, Рудик, на фирме.
Директор фирмы, Гиви, вызывает секретаршу:
– Перепечатайте это письмо. Вы написали «дорогой приятель» этому мошеннику, бандиту, гангстеру.
– А какое выражение следует употребить?
– «Дорогой коллега!»
Это я рассказываю не для того, чтобы обидеть кого-то из вас, джигиты. Просто так поступают настоящие мужчины, истинные горцы – они всегда говорят правду не только себе, но и другим. Так выпьем за нашего шефа и коллегу Вано, который смог бы стать коллегой и другом всех горцев.
* * *
Встретились раз два джигита и остановились поговорить.
– Где ты работаешь? – спросил один.
– А нигде.
– А что делаешь?
– Ничего не делаю.
– Отлично устроился.
– Зато какая огромная конкуренция!
Джигиты! Этот бокал я поднимаю за то, чтобы у всех нас была такая конкуренция, и при этом нам было на что пить вино, чтобы мы сидели в нашей теплой компании в уютном офисе и не думали о проблемах.
* * *
В сберкассу приходит старый горец, а время уже позднее, и кассирша говорит ему:
– Папаша, вы приходите завтра, сейчас уже конец рабочего дня.
– Понимаешь, я завтра не могу, завтра я уезжаю в Тбилисы, у меня брат, понимаешь, в футбол играет.
– А сколько вашему брату лет?
– А ему 120.
– И он еще играет?
– О, еще как играет – центральный нападающий.
– Ну, тогда приходите послезавтра.
– Э, послезавтра я еду в Кутаиси, у меня другой брат в баскетбол играет.
– А сколько ему лет?
– Да этому будет 130.
– И он еще играет?
– А еще как играет, самый, понимаешь ли, высокий центральный понимаешь, нападающий.
– Тогда приходите через 3 дня.
– Э, через три дня я уезжаю, у меня старший брат на ринге выступает.
– А сколько лет старшему?
– А этому 140.
– И он еще хочет боксировать?
– Да не хочет он, отец заставляет.
Поднимем бокалы за то, чтобы никто не заставлял нас делать того, чего нам не хочется. А значит, поднимем бокалы за нашего уважаемого шефа, который сегодня с нами!
* * *
Встретились директора кавказского и американского заводов, которые выпускают одинаковую продукцию в одинаковом объеме, и Гиви спрашивает у Джона:
– Сколько людей на твоем заводе работает?
– Девять. А у тебя?
У Гиви пятьсот работало, но он ответил:
– Десять.
На следующий день американец говорит:
– Слушай, я всю ночь думал, да никак понять не могу, что у тебя десятый-то делает?
Так выпьем за то, чтобы мы всегда попадали в число тех четырехсот с лишним рабочих, которым нечего делать!
* * *
Место орла – под облаками. Орел – царь птиц. Место горца – в горах. Но подъем в горы труден и суров, и только настоящий мужчина может одолеть его. Не менее труден путь горца к должности начальника. Но наш Вано одолел его, чем может гордиться. И мы гордимся нашим уважаемым начальником, мы пьем за него.
* * *
Есть река Кура. И с ней связана одна легенда, которую я хотел бы поведать вам.
Давным-давно лежал на берегу реки Куры камень. В те времена звери и деревья, и даже горы могли разговаривать всем им Бог повелел работать. А камень тот видел свое дело в том, чтобы преграждать путь водам реки и мешать ее движению. Но реке это не нравилось – она мечтала достичь далекого моря, а на пути стоял огромный валун. Кура не раз увещевала упрямый камень, но тот твердо стоял на своем:
– Это моя работа, – говорил он. – И если я не буду преграждать тебе путь, то кто же сможет сделать это? Ведь без моего чуткого руководства ты понесешь свои воды туда, куда захочешь, и неизвестно, будет ли для тебя это благом. Так как же ты без меня?
Река Кура терпела такой деспотизм очень долго, но всякому терпению приходит конец. Однажды собралась река с силами и смела огромный камень со своего пути, разнеся его вдребезги и потекла туда, куда ей хотелось. И произнесла она пророческие слова:
– Живи и дай жить другому. Если бы ты слышал это раньше, то не постигла бы тебя столь горькая участь.
И с тех пор каменные обломки, что лежат на берегах реки Куры, напоминают о том валуне всем горцам. Мудрые джигиты помнят слова реки.
Давайте выпьем за нашего уважаемого шефа, который не преграждает нам путь и позволяет добиться всего, чего мы желаем и получать то, чего мы заслуживаем. За нашего шефа!
* * *
Почему в горах так много долгожителей? Да потому что мы, джигиты, пьем вино и едим шашлык, делаем свое дело и любим женщин. Мы, горцы, умеем работать так, чтобы работа не казалась наказанием, а была наградой. Например, выращивать виноград нелегко, но после работы мы пьем вино из нашего винограда. Пасти овец в горах опасно, а потому мы часто вознаграждаем себя за свой нелегкий труд хорошим шашлыком.
Так выпьем за нашу работу, которая дарит нам мудрость и долголетие!
* * *
Вот говорят: на работе пить нельзя. Но почему? Ведь вино – оно красное, словно кровь, а кровь – это жизнь. Жить надо всем и всегда. Работаем мы, как известно, днем. А истинный джигит не прячется ни от врагов, ни от друзей. Значит, надо пить днем. Не пьет только сова. А почему? А потому, что днем спит, а ночью магазины закрыты. Так не будем птицами, давайте пить на работе и за работу.
* * *
Умер Сосо, член совета правления элитного банка, и, как водится, попал на тот свет. Смотрит Бог на экран компьютера и видит весь жизненный путь джигита. Сосо взглянул на экран и увидел, что когда легко ему было по жизни идти, на работе все ладилось, с ним шел кто-то рядом. Когда же тяжело случалось, конкуренты «доставали», след был один.
– Почему же, отец, бросал ты меня, когда тяжело мне было? – спросил джигит.
– Не бросал я тебя, а нес на руках.
Так поднимем наши бокалы за начальника нашего отдела, который носит своих сотрудников на своих сильных руках.
* * *
Друзья мои! Давайте выпьем за нашего уважаемого прораба, которого я часто вспоминаю. Я вспоминаю его днем и ночью, утром и вечером. Я вспоминаю его в ауле и в горах, на охоте и на виноградниках. Я вспоминаю его, когда еду на своем верном коне и когда отдыхаю с женой. Я вспоминаю его в жару и холод, дождь и слякоть, в снег и град. Я вспоминаю нашего прораба всегда и везде, и никак не могу вспомнить.
Давайте выпьем за начальников, которых мы бесконечно уважаем, но видим настолько редко, что не помним их в лицо!
* * *
Выпьем за Ашота. И не за то, что у него свой завод. Мы тоже не стада пасем. И даже не за то, что у Ашота две личных машины и одна служебная. Мы тоже не на ишаках ездим и не пешком ходим. И уж конечно не за то, что Ашот имеет два огромных дома в нашем ауле, мы тоже не в хижинах живем. Выпьем за то, что наш Ашот – принципиальный и уважаемый человек, наш коллега!
* * *
Лютая зима. В степи Казахстана два водителя-дальнобойщика сидят у поломанного грузовика. Оба южане. Замерзли страшно. Все, что горит, уже давно сожгли. Один говорит другому:
– С-с-слушай, Гоги, если к-к-кто-нибудь летом у нас на родине скажет мне: «Не стой на солнце, пойди в тенек», з-з-знаешь, я его совсем зарэжу.
Так выпьем, джигиты, за то, чтобы нам не приходилось работать в таких условиях, лучше мы отойдем в тень, и нас не заметят в тот момент, когда будут давать тяжелую работу!
* * *
Давно это было. Когда-то высоко в горах росли деревья, цветы, виноградные лозы давали свои пьянящие плоды людям. Камни не сыпались с гор и не умирали ни джигиты, ни их резвые кони. Каждый мог дойти до вершины гор, послушать благозвучное пение птиц и шорох зверей. Ни конь, ни путник не боялись гор, не было снежных шапок на гордых вершинах.
Но однажды собрался в горы прекрасный молодой джигит Бейрек, смелый охотник. Был взгляд Бейрека ясен, словно месяц во тьме ночной. Оседлал Бейрек своего коня, быстрого как ветер, и поехал в горы. Охота для джигита, что глоток вина. Но далеко уехал джигит. Одолел он лишь полпути. Повстречал он прекрасную деву, луноликую, с глазами, сверкающими ярче звезд. В волосы ее вплетен был луч лунного света, а были они чернее беззвездной ночи. А над головой девы кружил ястреб, бесшумно рассекая воздух своими огромными крыльями. Джигит поднял лук, натянул тетиву. Стрела угодила прямо в сердце гордой птицы. И тут содрогнулись горы, дева бросилась к окровавленной птице, что-то говоря и горько рыдая.
