Алан водит волчьим носом по земле, идёт вдоль реки… а потом объявляет:
«Нашёл! Нашёл его след…»
Я нюхаю там, куда показывает волчий нос. Улавливаю нотки барбариса и яблока. Запах Джареда! Вместе с Аланом мы бежим по следу.
Глава 22
След уводит нас в самую чащу. Деревья тут растут плотнее, свет луны практически не проникает сквозь листву. Если бы не звериные глаза, я бы не видела дальше собственного носа. Спустя минут двадцать, мы с Аланом выбегаем на небольшую поляну.
И замираем.
Всё тут говорит о недавней битве. Воздух пропитан кисло-металлическим запахом пота, ярости и крови. Кое-где трава и кусты вырваны из земли, с деревьев содрана кора, словно по ней скребли когтями. Сколько же оборотней тут схлестнулось? И кто победил?
Мы настороженно перебегаем поляну, как вдруг Алан останавливается и поворачивает волчью морду в сторону ближайших деревьев. А в следующую секунду оттуда выпрыгивает огромная рыже-белая росомаха, целя клыками мне в горло.
Не успеваю я испугаться, как Алан сбивает росомаху прямо в полёте, перехватывает зубами за шкирку и наступает лапой на горло. Та верещит от страха, скребёт лапами по земле, а потом затихает, признавая себя побеждённой.
На груди зверя я замечаю голубоватый кристалл маяка. Значит, это один из тех, кто проходит инициацию. Росомаха явно напугана, возможно, она просто пряталась неподалёку и вряд ли участвовала в битве.
Алан борется с собой, чтобы не перегрызть ей горло. Но я толкаю его носом в волчий бок, и принц, зло выдохнув, отступает. Росомаха повизгивает и отползает в сторону, её красные глаза испуганно таращатся на нас.
«Испугалась?» — мысленно спрашивает меня Алан.
Я отрицательно кручу головой. Рядом с Аланом мне ничего не страшно. Он кажется мне непробиваемой стеной, самым сильным защитником, какого только можно представить.
Росомаха не поднимает головы, пока мы не исчезаем за деревьями.
Теперь запах Джареда куда ярче, к нему примешивается дух страха, боли и крови. Мы стараемся бежать быстрее, Алан нервничает, втягивает воздух носом.
«Здесь!» — мысленно передаёт он мне, а потом мы выскакиваем на опушку леса. Впереди раскинулось небольшое озеро, слева начинается подъём в горы, там же я замечаю узкий вход в пещеру, к которому ведёт кровавый след.
От волнения у меня замирает сердце, мы спешим как можем, бежим по камням к тёмному провалу. В шаге от входа я вижу лужу крови. В ней лежит большой серый волк. И тяжело, с натугой дышит.
Джаред.
Алан бросается к нему, обнюхивает, а потом оборачивается человеком и руками ощупывает раны.
Джаред без сознания. Шерсть его слиплась от крови, разодраны горло и бок, истерзаны лапы. Как давно он тут лежит? Сколько уже истекает кровью? Лицо Алана сосредоточено, он что-то шепчет, его руки начинают светиться, останавливая кровь. Но я понимаю — это поможет совсем не надолго. Может, даже всего на десяток минут, а потом…
В волнении переступаю с лапы на лапу. Своим животным чутьём я чувствую, как мало жизни осталось в сером измученном звере. Нить, что привязывает душу к телу слабеет с каждой секундой. Алан поднимает на меня полный отчаяния взгляд, шепчет:
— Ты знала… знала, что так будет.
Я опускаю голову, вина сдавливает сердце так, что дышать больно. Смотреть Алану в глаза — невыносимо.
— Вот почему ты оказалась возле древа… Ты хотела ему помочь, — тихо говорит принц. — В книге мой брат погиб?
Я вскидываю взгляд.
— Нет, не отвечай.
Алан бледный как бумага. Он аккуратно берёт серого волка на руки. На меня не смотрит. Я выхожу за ним из пещеры, мы оба знаем, что времени слишком мало. Вынести Джареда из леса мы попросту не успеем! Если бы у меня была сила целительства, то… Но её нет!
Отчаяние душит. Будь я в форме человека, уже рыдала бы в три ручья. Но слёзы не помогут… Ничто не поможет.
Я смотрю на Джареда. Серая волчья голова безвольно свисает, на носу запеклась кровь, глаза плотно закрыты. Он даже не чувствует, что рядом с ним брат. Что его куда-то несут…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не должно всё вот так закончиться! Джаред не должен погибнуть! Надо что-то придумать! Выход обязан найтись… Мой взгляд останавливается на озере, и тут же в голове вспыхивает идея.
Я несусь к озеру, склоняюсь над зеркальной гладью, в отчаянии мысленно зову:
«Кристиния!…мама! Отзовись! Пожалуйста…»
Секунду или две ничего не происходит, а потом по чёрному зеркалу воды проходит рябь, и из глубины словно всплывает лицо Кристинии. Чёрные волосы извиваются как змеи, красные губы сложены в напряжённую улыбку, стылый взгляд щупает мою звериную морду.
«Виктория?» — неверяще шепчет мать.
«Да, мама, я оборотень. Но об этом потом. Сейчас мне очень нужна твоя помощь! Точнее, она нужна моему… другу. Помнишь, как ты залечила рану Алана? Ты можешь сделать это снова?»
Со спины подходит Алан, он смотрит на воду.
— Кто это? Твоя мать? — спрашивает он. Я чувствую исходящие от него волны угрозы. Сосредоточившись, я посылаю принцу мысль:
«Кристиния может помочь!»
— Она убийца, — выдавливает Алан. — Я ни на полшага не подпущу её к Джареду.
Мать в озере насмешливо кривится:
«Помочь кому? Сыну Илоны? Сыну моего злейшего врага? Ты слишком многого просишь, доченька! Тем более, твой принц явно против».
Я со злостью бью лапой по воде. Рычу:
«Вы оба прекратите! Если ты, мама, хочешь, чтобы я в будущем вытащила тебя из зеркала, если правда считаешь меня своей дочерью, ты поможешь! А ты… — я поворачиваю рысью морду к Алану — Если знаешь другой способ спасти брата, самое время его озвучить!»
— Мы успеем, вытащим Джареда из леса, — упрямо отвечает Алан. — Он продержится. Он сильнее, чем кажется!
«Не успеем! Ты и сам это знаешь!»
— Я не верю твоей матери, — сквозь зубы выдавливает Алан.
«И не нужно! Верь мне! Ведь ты же обещал, что попытаешься!»
— Ладно… — выдавливает Алан. Я понимаю, он просто видит, что терять нечего. У Джареда нет другого шанса выкарабкаться.
Алан с Кристиней зло переглядываются, а потом мать говорит так, что слышим мы оба:
— Что случилось с этим оборотнем? Поднесите его к воде.
Алан играет желваками, косится на меня, но всё-таки выполняет просьбу. Кристиния хмурится, и торопливо говорит:
— Времени и правда мало… Мне нужна твоя кровь, Виктория.
— Её кровь? — напряжённо говорит Алан. Он весь похож на сжатую пружину. — Бери мою, ведьма!
— Нет, — отвечает мать и смотрит на меня. — Подойдёт только кровь потенциально сильного чёрного мага.
Я киваю, и под пристальным взглядом Алана прикусываю себе лапу. Кристиния что-то шепчет, и кровавые бусины взлетают в воздух, а затем направляются к тяжело дышащему серому волку. Они опускаются ему на шею, на рваную рану, ещё несколько капель крови растекаются по его волчьей груди.
Глаза Кристинии светятся, она шепчет непонятные слова, плетёт руками невидимый узор. Мы с Аланом напряжённо следим за серым волком. Его раны начинают светиться, а потом… затягиваться — медленно, но верно. Дыхание волка выравнивается прямо на глазах.
— Всё, больше не могу, — тяжело выдыхает Кристиния, лицо её бледнеет, голос становится тусклым: — Я потратила много сил. Не трогайте его до пробуждения… И Виктория, помни о том, что пообещала. Вытащи меня отсюда. Надеюсь, твой принц оборотней не станет рубить с плеча и вспомнит, что я сделала для него.
Лицо её исчезает.
Алан в форме человека сидит возле брата и разглаживает шерсть, слушает дыхание. Лицо его выражает тревогу, в стальных глазах живое, настоящее беспокойство. Я чувствую, что он любит брата куда сильнее, чем это показывает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Связь души и тела Джареда стала гораздо прочнее. И она укрепляется с каждой секундой. Меня накрывает такое облегчение, что хочется упасть на землю и смеяться от радости. Получилось! Всё-таки получилось…
