– Вы думаете, что через Ингу мы выйдем на Креста?
– Предполагаю.
– Обоснуйте.
Калле рассказал Саан о командировке Магнуса. Она знает, кем он работает. Сообщает кому-то, возможно Егерсу, а тот передает банде.
– А вы не принимаете во внимание, что возможна случайность? Могли же бандиты случайно увидеть и напасть на машину.
– Исключаю.
– Почему?
– Я, товарищ подполковник, внимательно ознакомился с материалами нападения и планом местности. Первое: бандиты выбрали для нападения самое удобное место. Второе: судя по окуркам и остаткам еды, они находились там минимум три часа, следовательно, ожидали заранее.
– Логично. – Соснин как-то странно посмотрел на Эвальда. – Правильно мыслите, правильно и интересно. Что ж, этим самым вы подтверждаете версию об источнике информации. Как вы предполагаете цепочку передачи?
– Саан – Егерс – Юхансен. Возможно, есть еще посредники или же «почтовые ящики».
– Стало быть, Эвальд Альфредович, Саан.
– Да, Игорь Дмитриевич, мне кажется, она.
– Тогда начнем, благословясь. Кто возглавит группу, работающую по Инге Саан?
– Куккер.
– Отлично. – Соснин оглядел всех, усмехнулся, подмигнул Куккеру. – Через два дня, Рудди, жду результатов.
* * *
В сумерки улица стала совсем другой. Узкой, как щель, неуютной и зябкой. Казалось, что ветер с моря специально гонит сюда всю балтийскую сырость. Целый день наблюдения ничего не дал. Инга Саан так и не вышла из своего дома. Вечером в окнах ее квартиры вспыхнул свет, и Рудди отчетливо видел женский силуэт, передвигающийся по квартире.
Инга не выходила, и к ней никто не приходил. Никто не подходил к почтовому ящику у калитки дома, а телефона у нее не было. Вот такие дела. Целый день пропал зря. Правда, кое-что он выяснил. Прошелся по связям Инги Лаур и выяснил, в частности, что во время оккупации ее несколько раз видели в компании капитана Юхансена. Один человек видел, как садился Юхансен в машину к Инге, двое видели их в баре. Вот такие дела. В общем-то ничего особенного. Рудди знал Ингу. Барышня Лаур была взглядов широких, встречалась со многими. А Юхансен любил покрутиться среди золотой молодежи. Среди лауров, сергов, еюндов. Раньше бы он на это внимания не обратил, если бы не инкассатор Магнус. А вот теперь цепочка сложилась. Вернее, складывается, потом опять совпадение. А может, и нет!
Рудди пожалел, что не взял плащ: на улице становилось свежо, он поднял воротник пиджака.
– Товарищ старший лейтенант, – тихо окликнул его Пауль Якобсон, его помощник, – мы там будку пустую нашли, курим по очереди. Идите погрейтесь.
– Потом, – ответил Куккер, – потом.
Он смотрел на темные окна квартиры Саан и думал о том, что через год, ну пусть через два, он уйдет из милиции и станет тренером. В городе есть сильные боксеры, да и молодых ребят Рудди нашел крепеньких. Пока еще материал сыроват, но из них можно сделать настоящих бойцов. Он закрыл глаза и увидел светлый квадрат ринга. Скорей бы покончить с бандами, навести порядок. И снова в спорт.
А ночь плыла над городом. Светлая, похожая на пену. Ветер с моря раскачивал над головой охапки звезд. И город плыл через эту ночь навстречу новому утру. Перед рассветом сменились сотрудники, а Рудди остался. Он должен был до конца довести операцию. Постепенно город начинал оживать. Где-то невдалеке проскрипел первый трамвай, пронзительно закричал гудок. Улица ожила. Из калиток люди выводили велосипеды с прикрепленными к рамам портфелями, чинно шли по тротуару служащие в отглаженных костюмах; жуя на ходу краюху хлеба, прошел трубочист. Наступил час женщин. Хозяйки с сумками заторопились в магазины-распределители и на базар. А Инги все не было.
Она вышла из дому около двенадцати. Элегантный серый костюм еще больше подчеркивал стройность ее фигуры. Походка у нее была упругой и плавной, так обычно ходят люди, много лет посвятившие спорту. Инга шла по тротуару, небрежно помахивая большой хозяйственной сумкой. Из своего укрытия Рудди видел улицу, идущую Ингу, и двух молодых людей он приметил. Один шел не торопясь, словно прогуливаясь, второй вышел из калитки дома, огляделся и торопливо пошел вслед за Ингой.
«Все». Рудди облегченно вздохнул.
– Продолжайте следить за домом, – приказал он помощнику. – Я в наркомат.
«Начальнику ОББ подполковнику Соснину.
<ct>Рапорт.В 12.35 Саан вошла на Центральный рынок, где, переходя от продавца к продавцу, приценивалась к товарам. Наконец, в мясном ряду она остановилась и, рассматривая кусок сала, о чем-то начала разговаривать с продавцом. Говорила минут десять, потом взяла сало, дала деньги и направилась к выходу. Выйдя с рынка, Саан села в трамвай № 3 и доехала до спортивного общества.
С 13.50 до 18.00 я наблюдал за входом в спортобщество, но Саан не появлялась.
Мл. лейтенант Заварзин».
«Начальнику ОББ подполковнику Соснину.
<ct>Рапорт.В 12.45 мне было поручено установить личность гражданина, продающего домашнюю колбасу и сало. С помощью участкового лейтенанта Сергеева мне удалось узнать, что фамилия его Пыдер и проживает он в уезде. На рынок приезжает два раза в неделю на трофейном полугрузовике «штеер». До 17.30 Пыдер торговал продуктами и продал или обменял весь товар. В частности, за круг колбасы он взял у одной из покупательниц детскую железную дорогу, у другой – карманные часы из желтого металла. В 17.45 он погрузил мешки в автомашину МЭС 14–06 и выехал в направлении Пярну-маант.
Старшина Леус».
– Выходит, Эвальд Альфредович, что наши люди упустили теннисистку! – Соснин постучал пальцами по столу.
– Выходит, что так.
– Что дало наблюдение за домом?
– Пока ничего. Инга не возвращалась. Куккер был в спортобществе и установил, что она переоделась в лыжные брюки и туристские ботинки, которые принесла в сумке, надела коричневую кожаную куртку и выпрыгнула из окна.
– Почему именно в окно?
– Выход один, другого нет. У дверей неотступно дежурил наш офицер. Она вошла в туалет и стала переодеваться…
– Кто-нибудь видел это?
– Да. Уборщица. Она же и рассказала об окне. Оконная рама в туалете была с зимы заклеена, уборщица хотела снять бумагу и вымыть окно. Но решила не мешать Инге и вышла; когда же через час она вновь вошла в туалет, то окно оказалось распахнутым настежь.
– Высота окна?
– Бельэтаж. Кстати, под окном на земле следы туристских ботинок.
– Стало быть, так. Немедленно пусть Куккер берет людей – и к дому Саан. Если она не вернется, необходимо проникнуть в квартиру и оставить засаду. Кто-то туда должен прийти. Вам Куккер говорил о том, что Ингу видели с Юхансеном?
– Да.
– Конечно, зацепка слабая, но все-таки зацепка. Теперь второе – этот Пыдер. Я связался с коллегами из уезда, и они ночью сообщат все, что о нем известно, кроме того, организуют наблюдение за его домом. Видимо, вам придется выехать в уезд.
Соснин встал из-за стола, подошел к карте, отодвинул шторку и долго молча смотрел на заштрихованные зеленью квадраты.
– Лес, – усмехнулся подполковник, – глупая жизнь. Вы знаете, Эвальд, вообще-то я урбанист. Город люблю болезненно. Особенно зелень в нем. Какое-то ощущение острой нежности появляется, когда в Замоскворечье смотришь на домишки, утопающие в тополиной листве. Или идешь в центре – жара, асфальт плавится, и вдруг лужайка, трава, чуть пожухлая, кустарник стоит, зеленеет среди раскаленного камня. Посмотришь и начинаешь верить в необыкновенную силу живого.
Эвальд за все время знакомства никогда не видел Соснина таким. Лицо подполковника словно разгладилось, исчезли резкие полоски морщин у рта, и оно стало мягче, добрее, светлым каким-то стало это лицо, светлым и молодым. И Эвальд на секунду поймал себя на мысли, что в общем-то они все еще очень молодые, и он, и Соснин, и Куккер, и даже человек, из-за которого они не спят сегодня, – капитан Юхансен. Но молодости своей они так и не увидят. Их рано состарила ответственность и оружие, которое они взяли в руки.
А Соснин замолчал, и в комнате повисла тишина. И оба думали о чем-то своем, милом сердцу, и мысли уносились за стены этого кабинета, и были они наивны и просты.
* * *
– Ждем до двенадцати, – сказал Эвальд Куккеру.
Сегодня почему-то на улице зажгли фонари. Их было немного. Всего три. Фонари в этой части города не зажигали с сорок первого. Они загорались медленно. Казалось, что электроток с трудом пробивает ржавое переплетение проводов, со скрежетом проламывается сквозь застарелые части патронов. Сквозь грязь и пыль, налипшую на разбитые стекла, Эвальд увидел, как натужно засветилась тонкая спираль света, постепенно становясь все ярче и ярче, и, наконец, фонарь загорелся мутновато-желтым светом.
– Н-да, – усмехнулся Куккер, – иллюминация. Но нам она вряд ли повредит.
