В этом наборе было несколько распылителей, и Джесси использовала каждый по очереди. Содержимое всех распылителей, кроме самого последнего, было невидимым для глаз, Она пользовалась ими с таким изяществом и ловкостью, которые присущи только женщинам и сохраняются в них наперекор всем обстоятельствам.
Сначала Джесси наложила на лицо ровный слой основы; ее кожа стала матовой и гладкой, с легким золотистым оттенком, который – она знала это по многолетнему опыту – больше всего подходил к естественному цвету ее волос и глаз. Затем налет загара на лоб и подбородок, легкое прикосновение румян на обе щеки – вверх по скулам, к вискам, – и тонкие штрихи голубизны на верхние веки и вдоль мочек ушей. Наконец, ровный слой кармина, наложенный на губы, то единственное видимое облачко нежно-розового цвета, которое влажно поблескивало в воздухе, но при прикосновении с губами сразу же высохло и приняло ярко-красный цвет.
– Ну вот, – быстрыми движениями пригладив волосы, сказала Джесси с видом глубокого удовлетворения – Думаю, так сойдет.
Вся процедура заняла больше чем обещанную секунду, но длилась менее половины минуты. Однако Бейли показалось, что прошла целая вечность.
Едва Джесси убрала свою косметику, как Бейли подтолкнул ее к двери.
– Идем, – раздраженно сказал он…
Их окутала жуткая, глубокая тишина мотошоссе.
– Так что, Джесси? – начал Бейли. Выражение отрешенности, застывшее на лице Джесси, с тех пор как они покинули кабинет комиссара, начало улетучиваться. Она беспомощно смотрела то на мужа, то на Дэниела, не в силах произнести ни слова. – Не молчи, Джесси. Прошу тебя. Ты совершила преступление? Настоящее преступление? – спросил Бейли.
– Преступление? – Она неуверенно покачала головой.
– Возьми себя в руки. Не надо истерик. Говори только «да» или «нет». Джесси, ты… – Он заколебался, – Убила кого-нибудь?
На лице Джесси мгновенно отразилось глубокое возмущение.
– Ты с ума сошел, Лайдж Бейли!
– Да или нет, Джесси?
– Нет, конечно же, нет. У него отлегло от сердца.
– Ты что-нибудь украла? Подделала данные о рационах? Оскорбила кого-нибудь? Что-нибудь испортила? Говори же, Джесси.
– Я ничего не сделала… ничего особенного. То есть ничего такого, о чем ты думаешь. – Она оглянулась. – Лайдж, нам обязательно оставаться здесь, под землей?
– Мы не тронемся с места до тех пор, пока все не выясним. Итак, начинай с самого начала. Ты пришла что-то сказать нам?
Он посмотрел поверх склоненной головы Джесси и встретился со взглядом Р. Дэниела.
Джесси заговорила тихим голосом, и чем дальше она рассказывала, тем уверенней он звучал.
– Это все они, медиевисты, ты-то их знаешь, Лайдж. От них с их болтовней просто прохода нет. Так было, еще когда я работала ассистентом диетолога. Помнишь Элизабет Торнбоу? Она была медиевисткой и постоянно твердила, что все наши беды от стальных Городов и что до их возникновения все было прекрасно… Я все спрашивала, откуда у нее такая уверенность, что все было именно так, особенно после того, как мы познакомились с тобой, Лайдж (помнишь наши разговоры?), и тогда она начинала приводить цитаты из этих роликов-фильмов, которые вечно ходят по рукам. Знаешь, типа «Позора Городов», Этого… как его… не помню его фамилии.
– Огринского, – рассеянно проговорил Бейли.
– Да, только большинство из них намного хуже. А когда я вышла за тебя замуж, она стала просто язвой. Сказала мне: «Полагаю, теперь, когда ты вышла замуж за полицейского, ты станешь настоящей городской дамой!» После этого мы почти не разговаривали, а потом перестала работать, на этом все и закончилось. Чего она мне только не рассказывала! И все, наверное, для того, чтобы меня поразить или выставить себя в романтическом свете. Понимаешь, она была старой девой, так и не вышла замуж до конца своих дней. Многие из медиевистов – обыкновенные неудачники. Помнишь, ты как-то сказал, Лайдж, что люди иногда принимают свои недостатки за недостатки общества и хотят переделать Города, потому что не знают, как исправить самих себя.
Бейли помнил свои слова, но теперь они казались ему пустыми и не заслуживающими внимания.
– Говори по существу, Джесси, – мягко сказал он.
– В общем, – продолжала она, – Лиззи все повторяла, что настанет день, и людям нужно будет объединиться. По ее словам, во всем были виноваты космониты, потому что они хотели, чтобы Земля оставалась слабой и деградировала. Это было одно из ее любимых словечек – деградировать. Бывало, она брала меню, которое я готовила на следующую неделю, фыркала и говорила: «Деградируем, деградируем», Джеймс Майерс иногда копировала ее на кухне, так мы просто умирали со смеху. Она говорила – это я уже про Элизабет, – что когда-нибудь мы покончим с Городами и вернемся к земле, а заодно сведем счеты с космонитами, которые стараются навсегда привязать нас к Городам, навязывая нам роботов. Только она никогда не называла их роботами. Она говорила «бездушные монстры», прошу извинить меня, Дэниел.
– Я не знаю значения прилагательного, которое вы употребили, – сказал робот, – тем не менее принимаю ваше извинение. Пожалуйста, продолжайте.
Бейли заерзал на месте. С Джесси всегда было так… Она подходила к сути своими собственными окольными путями, и никакие чрезвычайные обстоятельства не могли заставить ее рассказывать по-другому.
– Элизабет всегда старалась говорить так, как будто в этом движении, кроме нее, участвовала масса народа. Она, бывало, начнет: «На последнем собрании…», а затем смолкнет и смотрит на меня, наполовину гордая, наполовину напуганная, словно хочет, чтобы я начала ее расспрашивать о собрании – вот уж тогда она бы поважничала! – да боится, как бы я не навлекла на нее беду. Конечно, я никогда не спрашивала. Не хотела доставлять ей такого удовольствия… Ну вот, а после того как я вышла за тебя замуж, Лайдж, все это прекратилось, пока…
Джесси замолчала.
– Продолжай, Джесси, – попросил Бейли.
– Лайдж, ты помнишь, как мы поссорились? Ну, из-за Джезебел?
– Ну, так что же? – Бейли не сразу понял, что речь идет о полном имени самой Джесси, а не о какой-то другой женщине. Он повернулся к Р.Дэниелу и объяснил, как бы оправдываясь; – Полное имя Джесси – Джезебел. Оно не нравится ей, и она им не пользуется.
Р. Дэниел сдержанно кивнул, а Бейли подумал: «Вот дьявол, что я из-за него-то переживаю».
– Наш спор не давал мне покоя, Лайдж, – продолжала Джесси, – просто не выходил у меня из головы. Наверное, это глупо, но я все думала и думала о том, что ты сказал. То есть о том, что Джезебел была просто консервативна и что она боролась за обычаи своих предков против тех странных обычаев, которые принесли с собой чужаки. В конце концов, я тоже была Джезебел, и я всегда…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
