Грульгор злобно фыркнул и сплюнул сгусток едкой слюны, а потом нагнулся, чтобы подобрать отравленный нож, лежавший рядом с неподвижным телом Дециуса. В этот момент тяжелые болтерные снаряды ударили в его спину и вырвали клочья мертвой плоти. Потеряв на мгновение равновесие, Грульгор так и не успел нанести решающий удар.
Прицел Гарро был точен, и выстрел заставил Грульгора покачнуться и отбросил его назад к стене, подальше от тела Дециуса, Натаниэль хотел бы взглянуть на парня и убедиться, что тот еще жив, но его старинный соперник был только ранен, а капитан уже убедился, что оживленные воины излечиваются почти с такой же скоростью, с какой он стреляет. Все вокруг — Войен, Хакур и остальные космодесантники — были заняты своими схватками. Гарро постарался выбросить из головы все «почему?» и сосредоточился только на одном вопросе — «как его убить?».
Грульгор, повернувшись, разбрызгал дугу темной с прозеленью крови и испустил громогласный рев. Бывший соперник бросился в атаку с отравленным ножом и зараженными когтями, но промахнулся. Гарро снова нажал на курок, однако звонкий щелчок возвестил об опустевшей обойме. Не медля ни мгновения, он обеими руками схватил рукоять Вольнолюбца.
— Я знал, что этот момент когда-нибудь настанет, — пробулькал мутант. — И я его дождался. Моя ненависть сильнее смерти!
Гарро поморщился:
— Ты всегда был недалеким хвастуном, Игнатий. На полях сражений ты служил общей цели, а теперь стал просто омерзителен! В тебе воплотилось все, против чего выступают космодесантники. Ты — полная противоположность Гвардейцу Смерти.
Грульгор снова сплюнул и провел неуклюжий, но яростный выпад, который Гарро парировал быстрыми движениями меча.
— Натаниэль, как ты слеп! Ты — жалкий неудачник, а я — предвестник будущего! — Он приложил к заржавленному нагруднику скрюченную ладонь. — Прикосновение варпа — это возможность шагнуть вперед. Если бы ты не был так ограничен и сентиментален, ты бы и сам это понял. Силы, существующие в варпе, далеко превосходят могущество твоего Императора! — Грульгор указал лезвием ножа на пульсирующий красноватый свет за иллюминаторами корабля. — Мы станем бессмертными и будем властвовать вечно!
— Нет, — отрезал Гарро и выбросил вперед меч.
Вольнолюбец описал невысокую дугу, ударил в огромный, белесый, как у рыбы, живот Грульгора и погрузился в изъеденную заразой плоть. Но затем Натаниэль с тревогой осознал, что клинок замер.
Вместо того чтобы рассечь рыхлую массу, меч застрял в ней и погружался все глубже, словно в зыбучий песок. Поток энергии, искрящийся на лезвии, уменьшился, а потом совсем иссяк. Грульгор удовлетворенно заворчал и выпятил бочкообразную грудь, еще больше втягивая оружие.
— Тебе не добиться здесь победы,— прошипел он.— Ты тоже заразишься и будешь мучиться в агонии. Я превращу этот корабль в жертвенник с кричащей плотью…
— Хватит!
Гарро не мог вытащить свой меч. И тогда он решил продолжить удар. Боевой капитан изо всех сил нажал на рукоять, включил режим полного разряда в кристаллической решетке стали и рассек живот мутанта. Он даже зарычал от гнева, вспарывая неохватную тушу, но Вольнолюбец снова оказался на свободе.
Из раны показались и начали вываливаться на палубу мокрые, покрытые жиром кольца кишок. Бывший космодесантник взвыл и попытался поймать их руками, чтобы запихнуть обратно в недра необъятного живота. Гарро отпрянул; гнилостный запах из вздувшегося чрева оказался таким сильным, что у него перехватило дыхание и стали слезиться глаза.
Палуба «Эйзенштейна» под их ногами вздрогнула, и внимание капитана на мгновение привлекли цепочки разрядов, протянувшиеся по борту фрегата. Затем раздался крик Хакура:
— Поле Геллера! Оно исчезает!
Гарро не стал обращать внимания на торжествующий хохот Грульгора. Он увидел, как в сгустившемся воздухе над их головами начали образовываться мерцающие облачка светящихся точек, и подумал о несущих смертельные болезни гомункулах и разящих летающих дисках, с которыми столкнулся у дверей святилища навигаторов. Если все это придет на помощь Грульгору и его изменившимся бойцам, перевес будет не на стороне людей. Гарро ощутил, как исход сражения склоняется в пользу врага. Точное пророчество результата боя отчетливо проявилось в его мозгу, как это было в йоргалльском мире, как было и много раз в сотнях других ситуаций. До окончательного поражения оставалось лишь несколько мгновений.
Грульгор увидел выражение его лица и снова рассмеялся. Космодесантник-мутант протянул руки к бурлящему вихрю дьявольского света за иллюминатором и с видимым наслаждением окунулся в поток чужеродной энергии. Мембрана искусственного поля, отделявшая фрегат от безумия варпа, заметно истончилась. Она уже была ослаблена вторжением тлетворного прикосновения, давшего новую жизнь Грульгору и его воинам, и атаками порождений варпа, а теперь поле Геллера под воздействием жестокой радиации разворачивалось слои за слоем, словно слезающая с костей плоть.
В голове Гарро созрело отчаянное решение, и он закричал в вокс:
— Круз! Слушай меня! Выводи корабль из варпа, прерывай перемещение, и скорее!
Сквозь шум помех и грохот сражения он услышал возбужденные голоса экипажа, повергнутого в шок его необычным приказом. Лунный Волк тоже забеспокоился:
— Гарро, повтори, что ты сказал!
— Выходите из Имматериума! Варп каким-то образом поддерживает этих захватчиков! Если мы останемся здесь, они овладеют всем кораблем!
— Мы не можем прервать перемещение! — Это послышался голос Воут, звенящий нотками паники.— Мы не имеем представления, где окажемся, можем выпрыгнуть в центре какой-нибудь звезды…
— Выполняйте приказ! — во весь голос закричал Гарро.
— Есть, капитан! — Круз больше не колебался.— Держитесь!
— Нет, нет, нет! — Грульгор с поднятым ножом бросился к Гарро через коридор.— Ты не можешь лишить меня удовольствия! Я должен увидеть тебя мертвым, Гарро! Я тебя переживу!
Боевой капитан взмахнул мечом и заставил Грульгора отступить:
— Пошел прочь, смердящий мерзавец! Убирайся назад в свою бездну и сдохни там!
Возникшие за бронированными стеклами яркие бело-голубые вспышки энергетических разрядов свидетельствовали о создании врат варпа, и в следующее мгновение фрегат пронесся через ревущую пасть и снова оказался в реальном мире. Грульгор и его отвратительные сородичи испустили общий отчаянный крик, а потом исчезли.
Гарро видел все это собственными глазами, но не мог объяснить. Он видел, как ревущий мерцающий фантом оторвался от плотной туши и унесся прочь, словно гонимый ураганом листок. На долю секунды Натаниэль увидел сразу и мутанта, и тело человека, бывшего Игнатием Грульгором, а потом визжащая тень пропала. Призрак исчез с корабля вместе с десятками других оживленных энергией варпа Гвардейцев Смерти. Души. Разум Гарро не мог отыскать ничего, кроме этого, самого мистического и нереального объяснения. Их души были захвачены варпом.
Объятый языками пламени, оставляя после себя тучи обломков, расходящиеся волны радиации и клочья поля Геллера, окончательно рассеявшегося в результате насильственного прерывания перемещения, крошечный фрегат вернулся к обычному состоянию в темном и почти необитаемом квадранте космоса. Вокруг не было видно ни звезд, ни миров, только пыль и безвоздушное пространство.
«Эйзенштейн» лег в дрейф.
12
БЕЗДНА
ЦЕРКОВЬ ЛЮДЕЙ
ПОТЕРЯННЫЕ
— Запах больных и раненых, — с мрачной отрешенностью произнес Войен. — Им пропитался весь корабль.
Гарро, осматривая внутреннее устройство изолятора «Эйзенштейна», не ответил ему даже взглядом. Лечебница фрегата была заполнена до отказа, и, во избежание перекрестного заражения, при помощи металлических листов в длинном узком зале были устроены временные отдельные палаты. В дальнем конце, за толстыми матовыми стеклами и стальными дверями располагался изолятор. Гарро сразу направился туда, пробираясь мимо сервиторов-медиков и практикантов. Апотекарий от него не отставал.
— Останки были пропитаны жидким прометием и горели большую часть дня, — продолжал Войен. — Потом при помощи сервиторов все выбросили в открытый космос. Хакур для пущей уверенности демонтировал задействованные механизмы.
Останки. Именно этим словом они предпочитали обозначать зараженные тела, оставшиеся от Грульгора и его людей. Безличный термин позволял думать о них как о лужицах сгнившей плоти и обломках костей, от которых надо было избавиться.
Ни Гарро, ни кто-либо из его людей были не в силах вспоминать о том, кем были они при жизни и во что превратились после смерти.
Войен переживал особенно тяжело. Кроме того, что, как и Гарро, он был воином, он еще принимал присягу в качестве лекаря, и вид поднявшихся мертвецов, да еще представляющих собой реальную угрозу, угнетал космодесантника больше, чем он мог бы признаться. Гарро видел тревогу в его глазах и читал в них отражение своих собственных мыслей.
