— Вернись к Мирославе!
— Она меня больше всех задолбала! Я все решил и еду с тобой!
— Еще раз скажешь такое про мать — по шее получишь, — предупредил Оскар, но мальчишка не отцепился. Он обогнал его и первым вбежал на трап. — Слышал, что я сказал? Или позвать Крокодила?
— Нет, я поеду с тобой! Я решил!
Оскар стащил «крошку» с трапа, но тот вцепился в канат. Факел шлепнулся в воду, зашипел, погас в глубине, и кромешная темнота вернулась в мир, на мгновенье освещенный глазами ребенка.
— Да что это за наказание!.. Я сказал, немедленно возвращайся домой! — Оскар оторвал малыша от каната и удивился, сколько силы в этом упрямце.
— Ты не бросишь меня здесь одного!.. Я несчастный сирота! Никто меня не любит! Никому я не нужен! — закричал мальчишка, и терпение Оскара лопнуло.
— Ты сейчас же вернешься в форт, несчастный гаденыш! — приказал он и оттащил крошку-графа от трапа. — Иначе я спущу с тебя портки и выпорю прямо здесь!
— Нет!
— Вернешься, потому что кто-то из нас двоих должен остаться! Я уже не могу, а ты еще можешь! И не вздумай повторить мою глупость!
— Нет! Я решил!
— Пойми своей глупой башкой: твоя мать — самое дорогое, что у меня осталось в этом убогом мире! Она — все, что у меня есть! И только ты, маленький тупой ублюдок, можешь удержать ее на земле! Не будет тебя — не будет ее! Разве ты не понял? Разве не догадался, зачем она хочет отправить тебя во Флориду? Если ты ее бросишь — я просто тебя убью… — сказал Оскар. Сказал и, не дождавшись ответа, швырнул мальчишку в руки подоспевшей охране.
В последний момент, он понял, на кого похож юный граф. Понял и успокоился, потому что данное сходство не проливало свет ни на один из мучавших его вопросов.
Глава 4
Видение повторилось на том же месте при схожих обстоятельствах. Натан Валерьянович не удивился. Он выгрузил из багажника сумку с детскими вещами, поставил на тротуар и увидел человека в зеркальных очках.
— Тебе не нужна машина? — спросила Алиса отца.
— Нет, не нужна.
— Тогда я возьму ее на выходные.
— Возьми.
Белый автомобиль съехал на проезжую часть, скрылся из вида, а человек в очках продолжил стоять на бульваре.
— Оскар, — робко спросил Натан, опасаясь, что видение растворится.
Человек огляделся, убедился, что машин нет, и пошел через дорогу ему навстречу. Только обняв ученика, Натан поверил, что не сходит с ума.
— Наконец-то, — с облегчением вздохнул он, — мы ждем тебя с начала сентября. Где ты был? Почему не звонил? Где твои вещи? Если остановился в гостинице, Розалия Львовна обидится.
Розалия встретила гостя с Левушкой на руках.
— Где ж твоя красавица Мирослава? — спросила она с хитрой ухмылкой. — Что ж не приехала на нас поглядеть? Мы растем! Посмотри… — она повернула сонного Левушку лицом к гостю, — на кого мы похожи?
— На Машку, — немедленно засвидетельствовал гость. — Так же уши торчат.
— Ничего, — Розалия погладила сына по ушам, — волосы отрастут — торчать перестанут. Ну, что ж… передавай привет своей королеве. Она нам телефончик свой не оставит на всякий случай?
— Она никому телефончиков не дает.
— А то бы заехала. Что ж так? Не совсем же… чужие люди, — Розалия Львовна только что выписалась с сыном из больницы и не находила себе места в квартире. Она укладывала Левку в кроватку, бралась готовить обед, потом бросала все и опять ходила по комнатам с ребенком на руках. Левка сердито и сосредоточенно смотрел вокруг. — Передай ей, этой вертихвостке… — начала было Розалия, но вдруг запнулась и передумала. — Привет от нас передай. Скажи, что у нас все нормально, все хорошо…
Лев Натанович первым не выдержал суеты и уснул на руках у матери. В доме воцарилось спокойствие. Розалия Львовна ушла на кухню. Натан в свою очередь, запер дверь в своем кабинете.
— Да, — согласился он с учеником, выслушав доводы, — мне самому показалось ее поведение странным. Мира мне сделала предложение, к которому… не знаю, как относиться. «Хотите сына? — спросила она. — Родится шестая дочка, оформите их как близнецов и никакой бюрократии». Конечно, я удивился, но, немного подумав, сказал, что не против усыновить мальчика, только об этом нужно разговаривать с Розалией Львовной. Ее слово решит вопрос окончательно.
— Она привезла ребенка сюда?
— Нет. Я приехал за ними в аэропорт, но рейс посадили в Варшаве. То ли из-за погоды, то ли по техническим причинам. Продержали сутки, вместо обещанных двух часов. С тех пор Мирослава ни разу не позвонила и не ответила на звонки. Когда самолет все-таки приземлился в Москве, ее среди прибывших не было. Я обращался в справку, звонил в аэропорт, где задержали вылет, надеялся что там, в гостинице, запомнили женщину с грудным младенцем. Я волновался. Даже поговорил с Розалией Львовной на случай, если Мира объявится. Как ни странно, Розалия согласилась. Тем более… что мы долго ждали мальчишку. Девочки взрослые. Малыши бы прекрасно росли вдвоем, но Мира не появилась.
— М… да, — вздохнул Оскар. — Все-таки она везла его вам. Надо ж было сломаться самолету именно над Варшавой.
— Возможно, ее решение было спонтанным.
— Ее это не оправдывает, Учитель! Каким бы ни было решение, она должна была предупредить.
— Не огорчайся. Родной отец для ребенка все-таки лучше. Кем бы он ни был.
— Был у меня один враг. Теперь будет два.
— Мира никогда не будет твоим врагом.
— Этой дамы для меня больше не существует, — заявил Оскар. — А благодаря ее хлопотам, у меня одним врагом больше: старший отращивает глаза, младший сил набирается. Именно так, Учитель. Копинский не смог со мной справиться, для этой цели он вырастит сына.
— Не знаю, не знаю…
— Одно хорошо — у меня есть время подготовиться. Теперь я, по крайней мере, знаю, чего ожидать.
— По-человечески Мира поступила правильно, и мы должны смириться с ее решением.
— Но зачем она это сделала за моей спиной? Перестала мне доверять? Что произошло между нами?
— Не знаю, Оскар. Это ваши с ней сложные отношения, которых я никогда не мог понять. Останься, отдохни. Море еще теплое, погода хорошая.
— Я сыт по горло морем, Учитель. Если я не найду оправдания ее поступку, я не знаю, как мне жить дальше. Мне надо понять, что я сделал не так? В чем провинился? Непочтительно обошелся с Эккуром? Почему она не сказала сразу, что будет всю жизнь меня ненавидеть за это? Мне казалось, что мы всегда понимали друг друга! Учитель, я же ей доверял, а она считала меня подонком. Она всю жизнь считала меня подонком?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
