есть мы едем? — уточнила Стелла немного удивленно.
— Ну да, причем прямо сейчас, а то на самом деле настоимся в пробках. — В этот момент я заметил, что девушка как будто чем-то смущена. — Что теперь не так?
— Просто была уверена, что ты так просто не сдашься, — пояснила она. — Готовилась к длительному спору, аргументы подготовила, а ты почти и не артачился.
— Ну, не совсем же я бессердечный, верно? Маме будет приятно, если мы с тобой приедем? Будет. Значит, поехали. Опять же — Шлюндт. Кто знает, что он задумал? Не просто же так он маме эту картину подарил, верно? Так что уж лучше я рядом с ней буду этим вечером. От греха.
— А отец? — помолчав, спросила Стелла. — Он как? Я в курсе вашей стычки, Изольда рассказала про нее Василисе, а та уже со мной поделилась.
Василиса — это, наверное, Васька, одна из тех красоток, что намылились меня из лап оборотней спасать, я ее помню. Светленькая такая.
И еще — ладно Стелла, она меня знает, но Ваське этой на кой подробности моей семейной жизни? Или я для московских ведьм стал чем-то вроде онлайн-сериала, и они теперь следят за перипетиями моей судьбы в реальном времени?
— С ним как раз все очень просто обстоит. — Я поправил прядь волос, которая выбилась из безукоризненной прически ведьмы. — Его там не будет. Отец никогда не присутствует на подобных мероприятиях, поскольку они его бесят. И бесполезностью своей, и наличием на них лиц, скажем так, нетрадиционной половой ориентации, которых он на нюх не переносит. В художественных кругах этого добра хватает, они же все как один тонко чувствующие натуры. Так что мои старики давным-давно заключили устный договор: мама не лезет в ту часть отцовской жизни, которая связана с бизнесом, а батя в свою очередь не препятствует ее интересам, связанным с живописью во всех ее проявлениях. Так что он вполне официально всегда отсутствует на этих, как ты говоришь, суаре и на выставки не ходит, даже те, что его фирма спонсирует. И как он тогда до театра доехал, тоже не понимаю, это на него совершенно не похоже.
— Ну, хоть не подеретесь, — оптимистично заявила Стелла. — Слушай, Валер, а удобно будет у Анны Петровны еще один пирожок попросить, а? Я ведь сегодня даже не обедала.
— Удобно. — Я убрал в карман телефон и закинул на плечо ремень сумки. — Почему нет? Все, пошли уже.
Глава вторая
Само собой, мы собрали по дороге все пробки, какие только возможно, пока не выбрались на платное шоссе, которое, впрочем, тоже не пустовало. Но оно и не странно — лето, как я уже говорил, подходило к концу, а вместе с ним заканчивались и безмятежные деньки у подрастающего поколения, которое по славной старой традиции проводило время на своих или съемных дачах. Мир может меняться сколько угодно, в нем могут происходить хоть какие технические революции и интеллектуальные прорывы, но как в России школьников отправляли на лето за город, так и будут отправлять. Хоть на месяц, но обязательно. Без этого каникулы не каникулы.
Само собой, к назначенному времени мы не успели, что очень раздосадовало Стеллу. Она, как я давно заметил, вообще очень не любила опаздывать.
— Все ты, — ворчала она на меня, паркуя автомобиль. — Ты виноват, Валера Швецов из Москвы. Телился долго, вопросы какие-то задавал. И вот результат!
— Да-да-да, все из-за меня, — признал я, надеясь, что данная жертва насытит демонов, обитающих в душе моей спутницы. — А ты великомученица, потому что со мной возишься.
— Совсем уж несмешная шутка! — окончательно вызверилась Воронецкая. — Потому что это самая что ни на есть чистая правда. Дай мне чехол с заднего сидения.
Говоря это, она ловко стянула с себя легкий летний сарафан, под которым не оказалась совсем ничего, кроме почти незаметных трусиков.
— Чего залип? — уточнила она, заметив мое удивление. — Что-то новое увидел?
— Не скажу, чтобы совсем уж, но да, — признался я. — По какому поводу сей перформанс?
— Тебя, оленя в загоне, собираюсь окончательно растлить, — выдохнула ведьма, чуть прикрыв глаза. — Сил нет как мечтаю подобное сотворить, потому выбрала такое необычное место и время. Иди же ко мне скорей, любимый, зажжем огонь прямо на этой дороге. Что там! Раскачаем весь этот мир на пару с машиной!
— Фига себе, — пробормотал я, не очень понимая, шутит она или нет. С одной стороны, это все смотрелось как откровенная издевка, с другой — вот она сидит без ничего и смотрит так, что я даже на Стречу с Нестречей плюнуть готов. Пущай шевелятся, переживу!
— Тьфу, идиот, — обреченно вздохнула Воронецкая. — Одна радость: под конец действа ты во мне наконец-то женщину увидел. Маленькая, но победа. Вот только жаль, что не слишком своевременная. Швецов, ты мне чехол с платьем с заднего сиденья подашь или нет? Я эксгибиционизмом не увлекаюсь, мне нагишом сидеть — радость невеликая.
Тьфу ты! Я просто не понял. У нее, оказывается, вечернее платье урочного часа ждало, она его отчего-то решила только здесь на себя надеть. Странные все же существа женщины, непонятные. Ты же не в метро едешь, в машине, оно же не испачкается, а если и помнется, то совсем не сильно. Тем более такое, как у Стеллы, тут и мяться-то особо нечему…
Народу в доме хватало. Как обычно бывает в таких случаях, зала первого этажа превратилась в некое подобие галереи, там и сям (но в строгом порядке, задолго до мероприятия определенном мамой) были расставлены картины, между которыми перемещались гости. Не все, разумеется, кое-кто из присутствующих просто попивал шампанское и вел беседы друг с другом на разные темы, определенно не связанные с живописью.
Но и те и другие не пропустили мое появление на пороге. Нет, я не одиозная персона, просто случайные гости в наш дом не попадали, потому все, кто сегодня тут присутствовал, знали о том, что случилось несколько лет назад. В смысле о моем исходе из родных пенатов. Впрочем, и о событиях, тому предшествующих, тоже кое-кто из гостей имел представление. Например, вон та броско одетая дама, которую зовут Екатерина Сергеевна. Она одна из близких подруг моей мамы и по совместительству супруга одного очень влиятельного чина из прокуратуры, потому ей подробности давнего утреннего происшествия прекрасно известны.
Не меньший интерес вызвала моя спутница, впрочем, и в этом не было ничего удивительного. Все же новое лицо, тем более сопровождающее изгоя, которым я являлся, как тут не пошушукаться? Не так и
