работу.
И действительно, машина въехала в другие двери, и закрыли ее тоже, похоже, надолго. Только лязг металла разлетелся во дворе.
Ромашковая машина казалась видением странным и неуместным в этом металлическом пространстве.
Но в Глафире вдруг что-то случилось.
Её сразили наповал и грандиозное равнодушие малярши, и расфуфыренный в ромашку автомобиль.
Она вдруг поняла, что вот у неё на глазах, осмысленной отдельной жизнью существуют и женщина эта, на крыше, и ромашковый автовладелец, который посмел сделать такой вызывающий и беспокойный тюнинг.
От увиденного она почувствовала неожиданный прилив уверенности и куража.
Она поцеловала спящего кота в морду и побежала в прихожую. Накинула на простенькое свое домашнее платьице плащ, и даже не глянув в зеркало, выпорхнула из дома.
Когда ей тяжелую и высокую дверь открыли, и она, переведя дух, хотела снять плащ, она услышала:
— Глафирушка, не раздевайся. Я тебе вынесу книгу.
Она услышала голоса из квартиры.
— У мужа раут, — сказала подруга. — Уж прости.
Она положила на руку Глафиры том в коричневом коленкоре.
— Читай. Я потом позвоню. Мне очень важно, что ты скажешь.
Глафира очнулась уже на улице.
Пришла в себя, от того, что смеялась. Не истерически смеялась, а весело.
Она отдала книжицу проходящему мимо студенту.
Тот даже почему-то не удивился.
А Глафира, чувствуя невероятную в себе свободу, поняла вдруг, что ей очень захотелось на гаражную крышу, к малярше, взять кисть и помогать ей в этом загадочном действе, расширении обновленного чистого пространства. И они бы красили и говорили, говорили. Глафира знала, что им есть о чем поговорить. Хотя бы о ромашковом автомобиле, который стоял под этой перекрашенной обновленной крышей. И был тоже загадочным и необычным гостем этого дня Глафиры, которая поняла, что всё — красиво, и малярша, и ромашковый автомобиль. И она, в своем домашнем простеньком платье.
И от этого понимания нашло на неё теплое и улыбчивое последушие, как послесловие к прожитому в понимании дню.
Провансальная тетрадь,
15 ноября 2021
Палач
Летом он работал палачом. Ходил по центру города в черном балахоне и красном колпаке. Костюм ему сшила жена Лена, которая сразу как-то придумала для него этот наряд, тут же сшила и выставила его, Костю, на улицу. Зарабатывать деньги, пока город был забит туристами, и мрачный вид Константина вызывал в них восторженный ужас.
И они сами бежали к нему, чтобы сфотографироваться, и даже иногда брали у него футляр пустой от топора и нежно прижимали его к груди или устраивали у себя на плече и делали селфи.
Костя никак не мог понять этой притягательности, но люди шли, и он хорошо зарабатывал на этом их странном дерзком желании, обнять палача. Пусть игрушечного, костюмированного, но страшный угрожающий колпак его и маска всем казались симпатичными. Иначе как можно было объяснить его популярность?
У Кости был перерыв, который он сам себе назначал, иногда образовывалось вдруг безлюдье, он шел в ближайший киоск за свежей газетой, булочкой и водой. Чтобы присесть где-нибудь в укромном местечке ближайшего двора, поесть, попить и прочитать возможные новости.
Он вошел в газетный киоск и вздрогнул, чуть не упал на пороге, так заверещала пожилая женщина, увидев его неожиданно перед собой. Она горячо перекрестилась и тьфукнула в сторону Кости.
Он сам испугался не меньше бабки. Звук её визга, казалось, навсегда поселился в ушах Кости под длинным колпаком.
Бабка уронила купленные газеты и бутылку воды. Она покатилась прочь от хозяйки прямо к ногам Кости.
Он поднял ее с грязного пола, обтер своей красной перчаткой и протянул старухе, вместе с газетами. Та вырвала у него свои покупки и стремительно выбежала на улицу.
Костя видел через стекло, как она еще трижды перекрестилась и плюнула в сторону закрывшейся за ней двери.
Костя купил всё, что ему было надо и пошел в знакомый ему уже дворик, где перекусывал уже не однажды.
Проходя мимо зеркальной витрины модного бутика, он увидел свое отражение в полный рост. Красно-черная гамма его костюма действительно выглядела зловеще и мало гармонировала с милым улыбчивым лицом манекена в коротком нежно-голубом платьице.
Костя все не отходил от зеркала, он будто увидел себя глазами этой интеллигентной старушки и тоже испугался. Уже за себя. Ему показалось диким и недостойным ходить по великим улочкам города, и он вспомнил даже, как однажды молодой папаша пугал им несговорчивого своего сына, который просительно орал на всю улицу.
Он тогда сказал сынишке:
— Орать будешь, отдам вот этому палачу.
Мальчишка тогда посмотрел на Костю и сразу умолк, будто действительно представил себе картинку, как это бывает с палачом.
Костя тогда даже обиделся на этого незнакомого папашу — нашел кем пугать. Но сынишка умолк так быстро и попросился к отцу на ручки.
И Костя вспомнил этот незначительный эпизод и увидел наконец себя глазами и этой старушки, и мальчугана. Стар и мал. Вот кто видел в этом костюме какое-то смутное зло и угрозу.
Остальные же уже стояли сзади и теребили его, чтобы увековечиться рядом с таким необычным персонажем.
— Вы свободны? — чирикнули ему веселые три девчушки. — Можно?
Костя сдался. Но впервые за все дни своих этих подработок, он подумал, что зря не пошел с Павликом, который приглашал его разгружать вагоны по ночам.
Но Косте этот труд показался чрезмерно тяжким, лучше уж с туристами общаться — легче, и денег больше.
Но в ушах все еще мерещился и сильно звучал визг бабушки.
“Как она там?” — подумал с тревогой Костя.
Он повернулся к зовущим его девицам и сказал довольно грубо:
— Пауза!
И, ничего не объясняя, вошел в довольно мрачный темноватый дворик. Сел на лавку, положив на нее и футляр, подстелил газету, расчехлил булочку от шуршащего целлофана. И только собирался полакомиться любимой выпечкой, как увидел ту же бабку из киоска, она не спеша входила во двор. Наверное здесь жила. Она несла в руках белую, но пожелтевшую от времени сумку. Она шла задумчиво, губы ее о чем-то шуршали, тихо, только для нее.
Костя подумал, что это такая удача. Он сейчас извинится и объяснит, что это шутка такая — костюм палача. И что это просто его такая работа.
Он встал и сделал шаг навстречу бабушке. Он боялся испугать ее еще раз, поэтому сразу попросил:
— Не пугайтесь…
А старуха и не собиралась на этот раз пугаться.
Она смело рванула на своих, казалось, слабых ногах, подскочила к Косте и огрела его своей старой иссохше-колючей сумкой. Да
