— Слушай, — неожиданно прерывает контакт, ловя моё запястье. — Мы просто с ней спим, по обоюдному согласию, а это законом не возбраняется. А если тебе с недавних пор некому делать мозги, то советую найти другого кандидата.
В кабинет кто-то врывается без стука, прерывая рвущийся из меня поток негодования и мы вдвоём как по команде оборачиваемся, чтобы посмотреть на этого смельчака. А я даже скрещиваю пальчики, мне очень не хочется снова иметь словесные баталии с якобы "временной" возлюбленной Крута.
Славян замирает на пороге, растягивая губы в дружелюбной полуулыбке. Он похож на провинившегося мальчишку, с взлохмаченной блондинистой чёлкой: глазки так и бегают то в сторону Андрея, то в мою. Двинуться дальше не смеет, так и застыв истуканчиком, прикидывая в голове что может происходить между нами при таком тесном контакте, да ещё и за закрытыми дверями кабинета.
— Чего ты там затупил? — удивлённо вскидывает брови и засовывая два пальца за воротник, привычно его поправляет, чтобы не ощущать удушающей ткани на шее. — Неси кофе свой.
Славик ставит картонный держатель с тремя стаканчиками на стол, тянется в мою сторону и невесомо касается выставленных губ для поцелуя.
— Говорят ты мутишь кое с кем, — поворачиваясь теперь уже к другу.
— Славик, говорят, а ты не верь, — бесцеремонно влезаю в разговор, так не терпелось подковырнуть. — Андрюша утверждает, что это так для пробы. Своего рода тест-драйв.
— Ага. Ну, можно было меня спросить. Хотя слышать и пробовать разные вещи. Кстати да-а-а. Надя хороша!!! — сально улыбается Славик.
— Это просто полный капец, друзья мои, — во мне разгорается неконтролируемый пожар, способный испепелить весь мужской род.
От услышанного становится противно и гадко. Как можно себя так вести? Потребительски относиться к девушкам, а ещё и хвастаться этим. Как-то неожиданно проникаюсь сочувствием к Смирновой, не надолго, но искренне.
— А ты чего ханжа в разговоры взрослых лезешь? — огрызается Андрей.
— Ты то взрослый у нас? — как всегда занудно акцентирую внимание на разнице в возрасте, хотя она и составляет всего ничего два года с моим перевесом. — Если у тебя писька выросла, зачесалась и ты суешь её во все анатомические дырки, то это не аргумент зрелости.
— Ну предположим не во все, — жёстко отзывается Андрей.
— А что собственно плохого в здоровом сексуальном либидо?
Вполне ожидаемая реакция. Они прям мушкетеры, «один за всех, и все за одного», вечно стоят друг за друга горой. Вступать в полемику сразу с двумя мне не хочется, по крайней мере сейчас. Тем более, что на их лицах читалась победоносная решимость уделать меня в разговоре.
— А знаете, делайте что хотите, спите с кем хотите. Я же вам не нянька в конце концов. Но теперь при встрече я отказываюсь с вами целоваться, пожалуй и за руки лучше не здороваться, — немного скривившись, стираю с губ невидимые следы недавних прикосновений уст Славика и демонстративно вытираю тыльную сторону ладони о джинсы. Показывая этим действом, что мне их эротические похождения не по душе. — Вербальное общение оставим, гонорея не передается воздушно-капельно. Вам самим от себя не противно? Как можно спать с кем-то, если до вас там перебывала целая очередь? Я после другого и булочку доедать не стану.
Тут я немного лукавлю, ведь в годы бурной молодости особой избирательностью я не отличалась и случались со мной: и короткие романы, и секс на одну ночь. Но раскрывать всех карт перед ними не зачем. Для них я серьёзная девушка, имеющая постоянные отношения на протяжении долгого времени.
— Что с ней такое? — в непонимающем жесте пожимает плечами Славик.
— А-а-а, её Штрих кинул, — бросается пояснять с чем связана моя нравственная выволочка — Мается старушка теперь от неудовлетворенности.
— Давай ей купим латексного дружка в сексшопе? — короткий смешок Славика так противно звучит, как скрип пенопласта.
— Только надо все сертификаты проверить и целостность упаковки, чтобы нам бу не подсунули. А то как с булочкой будет и в рот его не захочет взять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Парни устраиваются "пятыми" точками верхом на рабочем столе и пялятся на меня как на эксклюзивный лот аукциона. Их явно веселит высмеивание моей персоны, пребывающей в легком ступоре. Я не могу выдавить из себя ни единого слова, на ум приходит одна не нормативная лексика и та застревает где-то на пол пути.
— Как вариант можем предложить свои кандидатуры, на твой личный выбор, — всё не унимается Славян.
— Идите в задницу оба.
— Дорогу покажешь? Именно туда же тебя Штрих послал.
Слова Крутилина метким жалом скорпиона попадают в свежую рану. От них передёргивает, наполняя до краёв все сосудики ядовитой жижей, сплетенной из разочарования и боли, разнося по крови яд от сказанной правды. Раздувать скандал не имеет смысла, неуверенно взглянув на правдоруба, я хмурюсь, прокладывая морщинку между бровями. Перехватываю взгляд его холодных глаз и в них нет ни сочувствия, ни сожаления, он считает свою подколку верхом юмора, совершенно не догадываясь как мне больно.
— Андрей, вот сейчас лучше заткнись. Не подрывай ещё сильней моё пошатнувшееся к тебе доверие.
Я вылетаю из кабинета раньше, чем слёзы застят глаза колкой влагой, скапливаясь в уголках и грозясь смыть тонкий слой тонального крема. Весь негатив от мыслей, что с некоторых пор ношу статус брошенки, выползает наружу, проступая красными пятнами на лице.
— Да стой же, ты! — шустро догоняет меня Андрей у самого входа в уборную. — Извини, перегнул.
Подходит прям вплотную, обнимая со спины за плечи, а те последним усилием воли замирают, чтобы не выдать моей позорной истерики. Я наспех прячу ладошки в карманы, запирая в джинсовый плен неуемную дрожь, неплохо было бы научиться вот так легко прятать эмоции, а не давиться ими в одиночестве, рыдая по ночам в сырую подушку. Знакомый аромат мужского одеколона, как скатившийся с гор селевой поток, сбивает с меня последнюю броню, окатывая уставшее тело обломками воспоминаний о потерянной любви. В объятиях чужого мужчины, пусть и друга, ещё больше огорчаюсь и напряжённо ссутулив плечи, наконец-то начинаю рыдать.
— Тише, тише, занозка ты моя, — снова подставляет широкую грудь на которой так уютно предаваться печали. — Пошли сегодня в клуб?! Обещаю, я буду весь твой.
Согласно киваю и не поднимая головы, незачем моему психотерапевту видеть раскрасневшийся нос.
Глава 4
Пробуждение этим утром дается мне чрезвычайно тяжело. А чего собственно можно ожидать после такой бурной вечеринки. Конечно, все начиналось, как всегда, легко, но в самый разгар, как говорится "Остапа", то есть меня, понесло. Не вижу смысла расписывать последовательность и наименования всего алкоголя, который я вливала в депрессивную себя, но сейчас реально хотелось тупо умереть.
Сказать, что моя головушка раскалывается, ничего не сказать. А во рту адская Сахара, в которой необходимо в срочном порядке устроить сезон муссонов.
Я не охотно вылезаю из-под одеяла, спустив ноги с кровати, рывком встаю и тут же ударяюсь о внезапно выросшее препятствие. И до моего не до конца протрезвевшего ума начинает доходить, что нахожусь я не в своей квартире, не в своей спальне. А самое страшное, не дай Бог если ещё и с каким-нибудь подцепленным накануне мужчиной. Такие похождения конечно же случались в моей жизни, но в данную минуту хочется верить, что подобное оставлено в прошлом.
Ага, как же. В постели явно кто-то мирно посапывает, не подозревая с какими титаническими усилиями я стараюсь разогнать сквозь хмарь похмелья мыслительную деятельность, а та попросту спит, как и новоявленный любовник. А мне как назло не удается вспомнить никаких подробностей, последнее что всплывает в памяти — это зажигательные танцы на столе.
Инстинктивно ощупываю своё тело и прихожу к удивительному выводу: на мне нет лишнего, на мне вообще ничего нет. Удушливо охватывает безумное чувство отвращения к собственной персоне. Хочется срочно провалиться куда-нибудь, желательно подальше отсюда.
