Вот и сейчас Венька прошел, даже не кивнув нам с Катей, несмотря на то, что мы с ним еще не успели поздороваться. Казалось, будто мы незнакомы и вовсе не учимся в одном классе.
Прохоров шел медленно, степенно, как важный генерал. Мало того, его рост и телосложение, которое мало соответствовало его возрасту, были такими, что любой генерал бы ему позавидовал. Для абсолютного сходства с надменным генералом не хватало только круглого брюшка и брюк с широкими лампасами.
Дверь кабинета приоткрылась, вероятно, из-за сквозняка, и мы увидели лицо Прохорова. Из дверной щелки на него падал свет, и я увидела, какими злобными были его глаза. Он смотрел на меня, именно на меня, так, как будто хотел проникнуть в самые заветные уголки моей души и выведать все мои сокровенные тайны.
Когда он был уже далеко и завернул за угол, Катя спросила:
– Чего он так на нас вылупился?
Я промолчала, думая о чем-то своем. Вдруг Берестова подскочила, как пчелой ужаленная, и почти крикнула:
– Это он тебя преследует? Ты про него говорила?
– Я уже не знаю, кто и зачем меня преследует. Не спрашивай меня. Я очень устала.
С этими словами я поднялась и пошла к выходу. Тем более, концерт был закончен, и до нас стали долетать голоса возвращавшихся ребят. Мне хотелось незаметно выйти из здания. Все равно день испорчен, и я не смогу выдержать ни одного урока. Тем более специальности.
Но мой план сорвался. Тамара Викторовна увидела меня и позвала к себе, хитро прищурив левый глаз. В другом настроении я бы просто рассмеялась и покаялась в том, что пропускаю урок, но сейчас мне было не до этого.
– Здравствуйте, Тамара Викторовна. Можно мне сегодня уйти домой?
– Только пришла и уже уходишь? Ты заболела? – строго, но вместе с тем сочувствующе спросила учительница музыки.
Врать не хотелось, а сказать правду было бы смешно, поэтому я просто опустила глаза. Я всегда уважала «мою скрипачку» за то, что она не только хороший музыкант, но и добрейшей души человек, который сердцем чувствует людей и не задает лишних, а поэтому глупых, вопросов.
– Хорошо, иди домой, а потом все расскажешь.
Я улыбнулась в знак благодарности и побрела к двери. Но не все преподаватели были такими понятливыми и добродушными созданиями, как Тамара Викторовна. Например, физрук.
– Эй, Радугина! Далеко направилась?
Я не стала оглядываться и останавливаться. Мне не хотелось объяснять этому совершенно постороннему человеку, почему я пропустила урок физкультуры. Надев куртку, шапку и натянув варежки, я брела дальше. Пусть думает, что угодно, а я хочу домой.
Катя за мной тоже не пошла. И правильно сделала.
Мне нужно остаться одной и отдохнуть.
Уже в автобусе я снова задумалась о Прохорове. Что он там делал? Один, в темном коридоре? Неужели Катя была права, этот мерзкий тип действительно за мной следит?! Других предположений у меня почему-то не возникало.
Катя… Произнеся это имя, я вдруг подумала:
– А что Катька делала в кабинете Тамары Викторовны? Это не ее педагог. Неужели и она тоже?
Нехорошее, страшное сомнение закралось ко мне в душу. Мне представилось, что она, решив мне отомстить за прерванную дружбу, сговорилась с Прохоровым, и вот теперь они меня запугивают!
Стоп, стоп, стоп. Я что-то уже совсем! Это же надо до такого додуматься! Катька – добрая девчонка, и она не может так со мной поступить.
Но, даже если она и хочет мне зла, то как ей удается сделать так, чтобы на стеклах появлялась эта проклятая маска?! Это человеку не под силу.
Не под силу человеку… Но тогда кому же?
ГЛАВА 4
Днем в автобусе было почти пусто. Я села на переднее сиденье. Раньше я всегда любила садиться у окна и наблюдать за тем, как проносится перед глазами знакомые улочки, дома и магазины. Но сейчас я выбрала место, удаленное от окна.
Я сняла варежки и положила этот пушистый комок на колени. В салоне было довольно тепло, и меня стало сильно клонить ко сну. Автобус монотонно продолжал свой путь, а я все-таки нашла в себе силы и посмотрела в окно.
От удивления я даже привстала. Меня поразили вымершие улицы и абсолютно пустая дорога. Ни машин, ни людей. Все куда-то исчезло. Только белый, нетронутый снег, на котором не было ни одного следа.
С замиранием сердца я посмотрела назад. Да, этого-то я и опасалась больше всего. Автобус тоже пустой. Кроме меня, не было ни одного пассажира и даже кондуктора.
Автобус все так же спокойно ехал, останавливаясь в нужных местах. Но люди на остановках не входили и не выходил, потому что их просто не было.
Мне трудно и почти невозможно было в это поверить. Я никогда не была одинока, и вот сейчас, в очень трудное для меня время, я осталась одна, наедине со своими страхами и проблемами.
Внезапное озарение. Я догадываюсь об очень простой истине. Если автобус продолжает ехать и останавливаться, значит, им кто-то управляет! Пусть во всем городе мы остались вдвоем с этим человеком, зато сейчас мы вместе, и нам не будет так страшно, как поодиночке.
Я почти бегом добралась до кабины водителя и заглянула внутрь. Там действительно кто-то был! Конечно, пестрая занавеска, закрывающая стекло, мне мешала, но я все равно увидела, что это мужчина и, судя по сморщенной коже, уже немолодой. Его головы не было видно, но фигура явно мужская.
Костюм на нем, конечно, немного странный. Белая просторная рубашка и такие же белые широкие брюки. Не припомню ни одного случая, чтобы мне приходилось видеть такого белоснежного водителя. Этот – первый на моей памяти.
Я решила, что мне нужно привлечь внимание водителя, а то он, наверно, тоже считает себя одиноким. Я легко постучала в толстое стекло, которым была ограждена кабинка шофера. С его стороны не последовало никакой реакции. Я постучала еще раз. Снова он не проявил ко мне никакого интереса.
В это время я заметила, что мы проехали мимо остановки и даже не остановились. Что же это такое?
– Эй! – не выдержав такого равнодушия, крикнула я. – Водитель, посмотрите на меня! Мы же с вами совершенно одни едем!
То, что произошло после моего душераздирающего крика, заставило меня усомниться в правильности моих действий.
Белая сморщенная рука водителя медленно отодвинула занавеску, и я увидела лицо этого человека! Седые длинные волосы закрывали его, но глаза, которые под ними блестели, не могли остаться незамеченными. Это были огромные раскосые глаза с такими же белыми, как и кожа, белками! Ресниц у этого человека не было. Складывалось такое чувство, что глаза просто вылеплены из белой глины, поэтому они такие безжизненные и холодные. Тонкая полоска губ придавала этому лицу еще большее безобразие. Нос был маленьким и неприметным, казалось, будто его вообще нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
