Молчаливая девушка-диниту, то и дело кидая любопытные взгляды, провела меня к скоростному лифту, и за долю секунды мы оказались на тридцать девятом этаже. Возле безукоризненно белой двери, которая открывала путь на заветный коридор, она приложила руку к отпечатку ладони на панели для идентификации. Та одобрительно засветилась зелёным.
— Входите, — пригласила девушка, едва дверь с шипением разомкнулась на две половинки и втянулась в стены. — Кабинет номер двенадцать. Вас ждут.
Шагнув вперёд, я оглянулась. Моя спутница осталась стоять на месте.
— А вы не идете?
Она покачала головой, и ее длинные волосы чудесно-серебряного, как у всех светловолосых представителей диниту, оттенка колыхнулись за спиной тяжёлой шелковой массой. Несколько прядей по бокам чуть сдвинулись, открывая заострённые уши в оправе из редчайших сиреневых бриллиантов. Их стоимость, вероятно, могла сравниться с авансом на покупку одной небольшой аграрной планеты.
— Как единственный совершеннолетний представитель женского пола на Тигарден-2, я не вправе оставить пост на первом этаже.
Очередной маячок, намекающий на странности с гендерными особенностями тигарденского социума проигнорировать было сложно. И, набравшись духу, я хмуро спросила:
— На планете проблемы с половым равноправием?
Тонкие темные брови девушки удивлённо дрогнули.
— Вы не ознакомились с брошюрой для иммигрантов?
— Нет, — обречённо призналась я, расписываясь в собственной глупости. — Ещё не успела.
— Поспешите. Все разъяснения можно получить позже.
Белоснежные створки сомкнулись, скрывая задумчивый взгляд «единственного представителя женского пола на Тигарден-2». Большие выразительные глаза блеснули фиолетовым — ещё одно отличие от человеческой расы.
Дальнейший путь по коридору в поисках нужного кабинета оказался крайне напряжённым.
До первой двери я шла спокойно, пользуясь возможностью рассмотреть внутреннюю часть «Межпланетариума» с наилучшей точки обзора через прозрачную стену коридора. Но когда кабинет под первым номером оказался в шаговой доступности, дверь неожиданно распахнулась, и в проёме показался ещё один представитель диниту. Только это был мужчина.
Он напряжённо уставился на меня, как будто прекрасно знал, кто сейчас проходит мимо, но никак не мог поверить и решил убедиться. Это было буквально написано на его тонком породистом лице. Яркие миндалевидные глаза… светились, как два фиолетовых фонаря.
Опасливо покосившись, я быстро прошла мимо, но испытания моей выдержки на этом не закончились.
Картина повторялась вновь и вновь: стоило поравняться с очередной дверью, как та распахивалась, являя на пороге нового мужчину-диниту со светящимися фиолетовыми глазами.
И это было по-настоящему жутко.
К тому моменту, когда передо мной нарисовался наконец кабинет номер двенадцать, я превратилась в ходячий комок нервов. И даже не оглядываясь, чувствовала, как спину прожигают одиннадцать пар фиолетовых глаз.
Вопреки опасливым ожиданиям, двенадцатая дверь распахиваться не стала. Пришлось жать на кнопку вызова.
После секундной заминки створки разъехались, открывая взгляду просторный мятно-зелёный кабинет с минимумом мебели внутри. Короткий письменный стол (скорее домашний, чем офисный), ортопедический стул-вертушка — в данный момент он пустовал, — и небольшой стеллаж с рядами флешсхронов, внешних хранилищ, способных вмещать до миллиарда микрофлеш-карт с важными данными. А большую часть пространства занимал круглый ковер, изумительно-натурально имитирующий газон, с насыщенным травяным запахом и покачивающимися от искусственного ветерка стебельками.
— Ясной сингулярности, Гайя Фай.
Завертев головой в поисках источника голоса, я глянула в противоположную от стола сторону. Возле стены-окна, за которой плескался звёздный вечер незнакомой планеты, стоял высокий седовласый диниту с тускло-усталыми глазами и заметной щетиной на лице. Побелевшие волоски проглядывали и там.
Пока я молча переваривала новое потрясение — диниту бывают и седыми! — он прошел к столу и сел за него. Затем оглядел меня с ног до головы и огорошил вопросом:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В каком поколении ваши предки из расы диниту? Присаживайтесь.
Мои предки… диниту?
В первую секунду мне показалось, что я ослышалась. Хоть галактический эсперанто и был общепризнанным языком для межрасовой коммуникации, не все расы владели им в совершенстве. И вместо некоторых слов иной раз вставляли заменители из родного словаря, образуя крайне своеобразный сленг.
— Предки… — заторможенно повторила я, шаря глазами в поисках хоть какого-нибудь стула. — Они мне неизвестны. Я выросла без родителей на попечении социальной службы ЗССР.
Седовласый диниту знаком дал понять, что стул находится за моей спиной. Только это был не стул, а… пенёк. Выросший на моих глазах из искусственного ковра-лужайки.
Едва ступив на мягкую траву, я с удивлением поняла: тут всё настоящее. Даже пенек, поверхность которого покрывала плотная шапка мха.
Дождавшись, пока я осторожно присяду, хозяин необычного кабинета отстраненно проговорил:
— Прошу извинить, что не представился сразу. Я Гойриу Делл, полномочный посол от народа Диниту на планете Тигарден-2.
Коротко кивнув, я воздержалась от старой традиционной фразы «Рада знакомству». Ещё неизвестно, буду ли я рада через пять минут после разъяснения причин пристального внимания посольства. А диниту были известны на весь Млечный Путь своим строгим отношением к произносимым словам. В особенности — к их смысловой нагрузке.
Посол Делл задумчиво побарабанил длинными пальцами по столешнице.
— Видите ли, в чем дело… — медленно начал он. — «Межпланетариум» несёт в себе не только функцию транспортации. Изначально в него заложена задача на общее распознавание генов диниту в любом поколении… в связи с тем, что обычным способом они не идентифицируются. Нужен исключительно энергетический анализ. И надо знать, что искать. Именно поэтому физически кажется, что вы — дитя человека.
— При перемещении я видела полупрозрачных существ… — полувопросительным тоном сообщила я.
— Это йоли. Наши помощники для отслеживания физического и психологического состояния пассажиров «Межпланетариума». Вы видели их отчётливо?
— Да. И слышала тоже отлично. Они постоянно толковали о цветовом спектре.
— Вот как! — отстраненная задумчивость посла дала маленькую трещину, через которую проглядывало живое любопытство. — Становится интереснее… видимо, гены диниту вы унаследовали напрямую от кого-то из родителей. Если желаете, можно воспользоваться нашей энерголабораторией и уточнить генные характеристики. По нашей базе вполне вероятно отследить, какому Дому принадлежал ваш родственник-диниту.
— Нет, — отказалась я. — Не сейчас. А можно позже?
Меньше всего сейчас мне хотелось копаться в прошлом и выяснять, что за безответственный родитель-диниту бросил своего ребенка на произвол судьбы.
— Разумеется. Однако я настаиваю на проверке до конца текущего месяца. Надеюсь, вы понимаете, почему?
В памяти всплыло смутное воспоминание тех лет, когда я ещё активно планировала переместиться на планету своей мечты. До первого трагического знакомства с «Межпланетариумом».
У населения Диниту был негативный контраст между длинным жизненным циклом и низкой рождаемостью. А на фоне долгого взросления и затяжного подросткового периода картина вызывала определенное беспокойство у властных структур, заинтересованных в благополучии расы. И вот почему ещё, помимо невероятно богатой флоры и фауны, меня привлекала их планета — то самое трепетное отношение к женщинам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Конечно, случаи, когда кто-то из мужчин-диниту создавал семью с человеческой женщиной, можно было пересчитать по пальцам, но подчёркнуто заботливое отношение к слабому полу любой расы уже само по себе было весьма заманчивым. А уж если женщина была хоть и полукровкой, но обладала генетикой диниту…
Гойриу Делл кивнул седовласой головой, будто мгновенно прочитал мои мысли.
