В целом бедолага выглядел жертвой психопата, использовавшего его лицо в качестве боксерской груши.
— Как тебя зовут? — нерешительно спросила я, глядя на него снизу вверх. Разница в росте у нас была разительная… как у недоросли с переростком.
— Дуно, госпожа, — неожиданно глубоким рокочущим басом отозвался раб.
— Почему тебя так избили?
— Госпожа Ядхе обычно снимала свой стресс именно так, госпожа…
Я в замешательстве оглянулась на охранника.
— Она что, ненормальная, эта госпожа Ядхе?
От моего вопроса по его ауре прокатилась волна желтоватой нерешительности вперемешку с оранжевыми искрами робкого веселья.
— Госпожа Ядхе Цин считается женщиной рассудительной, с острым умом и твердой памятью, — прозвучал политкорректный ответ. — После конфискации всего имущества ее опыт и знания нашли применение на Тигарденских играх.
— Играх?
— Спортивные состязания, на которых в каждую отдельную категорию хозяева отправляют тренированных рабов-спортсменов. Там очень высокие ставки. В случае выигрыша можно заработать целое состояние…
— У госпожи Цин ведь больше нет рабов, — заметила я.
— Но у нее есть деньги на покупку новых, в ограниченном количестве до десяти единиц. И с ежемесячной проверкой их физического состояния комиссией. Кроме того, на Тигарденских играх она назначена главным тренером.
Хмыкнув, я перевела взгляд обратно на бывшую жертву «рассудительной женщины с острым умом и твердой памятью». Странные у них тут понятия рассудительности.
Раб Дуно смотрел на меня по-прежнему неотрывно, но теперь в его ауре появилось что-то новое. Зелено-голубые всполохи бродили на уровне его головы, выдавая вспыхнувшую надежду.
— Если хочешь, что-то сказать или спросить, говори, — предложила я, рассеянно гадая, что же так зацепило меня в этом избитом гиганте.
Внезапно он рухнул на колени передо мной и хриплым от волнения голосом попросил:
— Госпожа! Возьмите к себе меня и моих младших братьев! Я вам пригожусь… У меня очень высокий болевой порог, навыки телохранителя и постельного, — добавил сбивчиво.
В лохматой челке, прикрывавшей лоб опухшего лица, обращённого ко мне снизу вверх, запуталось несколько веточек. О космос, его ещё и по земле головой валяли?
Я задумчиво протянула руку к волосам замершего раба и извлекла из них мусор. Напряжение в его ауре можно было черпать ложками, а от шеренги подслушивающих наш разговор рабов шла устойчивая волна настороженного удивления.
— А сколько у тебя братьев?
— Двенадцать, госпожа, — с готовностью объявил Дуно.
— Две… надцать? — икнула я. — Так много?
— Для островов это чуть больше среднего, госпожа. В рабских пометах мальчиков рождается иногда и по два десятка.
Помолчав, я стряхнула веточки на землю, затем глянула на остаток шеренги и скомандовала:
— Братья Дуно, шаг вперёд!
Двенадцать рабов слаженно выступили из шеренги, не поднимая глаз.
Я подошла к ним ближе, изучая разноцветье аур, которые пестрели однообразными кляксами серого, буро-коричневого и болотно-зеленого цвета. Трепещущие коконы медленно кружились вокруг рабских тел и время от времени покрывались мутным налетом, покалывавшим мою новоприобретенную эмпатию колючими иголочками тщательно скрываемого страха. Впечатление смягчал слабый флер опасливой надежды.
Что ж, кажется, эти двенадцать братцев мне подходят. Перепуганные, но вполне адекватные.
Все они были довольно крепкими молодцами — не такими гигантами, как их заботливый старший брат, но всё же впечатляюще брутальными. Родственная связь неоспоримо проскальзывала в неуловимой похожести угловатых, чисто выбритых физиономий. В отличие от других рабов госпожи Цин, ни ран, ни даже царапин на них не наблюдалось. Разве что пара-тройка синяков. Но поношенные серые комбинезоны-безрукавки, оставляющие мускулистые руки полностью голыми, были перемазаны кровью.
— Откуда на вас кровь? — негромко спросила я у ближайшего из братьев.
— Мы помогали тем, кто сильно ослаб от ран, госпожа, — глухо ответил тот. — Испачкались…
Он мотнул головой в конец шеренги. Стоящие там фигуры, судя по тому, как их качало, едва держались на ногах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Заметив это, охранник недовольно дёрнул подбородком и сделал движение в ту сторону, но я подняла обращенную к нему в стоп-жесте ладонь и сказала:
— Не надо. Мы уже заканчиваем. Вместе с этими двенадцатью… то есть тринадцатью рабами, сколько у меня всего набралось?
Увлекшись новой способностью читать ауры, я совершенно перестала следить за количеством тех, в кого тыкала пальцем, делая выбор.
— Сто девяносто три единицы, госпожа! — подобострастно отрапортовал охранник.
У меня отвисла челюсть, и я никак не могла вернуть ее на место. Вот это, что называется, увлеклась рабским «шопингом»!
— Пожалуй, это перебор… — сконфуженно произнесла я. — Можно пересмотреть выбор?
— Конечно, госпожа!
Вернувшись к охраннику, который так и стоял возле коленопреклоненного гиганта, я заглянула в его коммуникатор, где высвечивались данные о рабах. Но не успела сказать ни слова, потому что Дуно упал вперёд и принялся… униженно целовать мне ботинки, сопровождая процесс лихорадочным бормотанием:
— Госпожа, прошу вас… не отказывайтесь от нас… пожалуйста… пожалуйста…
— Дуно! На место, раб! — рявкнул охранник. — Ты уже нарвался на пятиминутку болевого режима..!
Очнувшись от ступора, вызванного шокирующим поведением здоровяка, я перебила крикуна:
— Тихо! И ты, Дуно, оставь в покое мою обувь. Откуда такая паника? Почему ты так хочешь попасть ко мне?
— Потому что вы… иммигрантка, госпожа, — хрипло выдохнул Дуно, отползая назад, но оставаясь в той же униженной позе просителя.
— Ну и что? Ведь я не единственная иммигрантка. Будут и другие, верно? — я перевела взгляд на охранника.
Тот отрицательно покачал головой.
— Не в этом месяце, госпожа. Обычно рабов из резервации разбирают местные островные госпожи. Подают заявку, встают в очередь… для них это выгодно, фиксированная цена, без торгов. А при появлении новой иммигрантки, как в случае с вами, выбор идёт вне очереди, за счёт комиссии ЗССР.
Глянув вниз на грязный затылок Дуно, я в сомнениях закусила губу.
— А кто из местных сейчас на очереди за рабами стоит?
Охранник пробежался пальцами по клавиатуре коммуникатора и спустя несколько мгновений проговорил:
— На завтра запланирован визит госпожи Сайды Хройд.
— Я ее знаю, — сочла необходимым сообщить Талла Ней. — Она, можно сказать, вторая госпожа Цин… только более прозорливая.
Ну ясно, к чему Талла это сказала. Обозначила передо мной тяжеловесный выбор. Взять на себя ответственность за лишние рты в хозяйстве почти вчетверо больше планируемого… или поберечь бюджет и оставить лишних рабов на растерзание потенциальной садистке?..
— Мне надо подумать, — объявила я и решила отойти подальше от Дуно, который всем своим видом давил на жалость, тем самым влияя на здравость моих суждений.
Стать хозяйкой такого большого количества разумных существ — это огромная ответственность. И потом… эмоции эмоциями, но откуда мне знать, что у этих рабов на уме? Я же не умею читать мысли. Или умею?..
Пока размышления занимали мою голову, ноги сами понесли в самый конец очереди. Игнорируя рабов, я смотрела вниз.
Если отвлечься от соплежуйства и всяческих рефлексий из-за непривычных обстоятельств и кардинальных перемен, то рабы — это в некотором роде актив, ведь так? А у меня есть целое поместье, в котором надо кому-то работать. В конце концов, если рабы начнут приносить больше проблем, чем пользы, всегда можно поискать им другую хозяйку, адекватную, естественно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
То есть выбор не такой уж и сложный. Ведь есть шанс, что у меня на острове с рабами получится наладить взаимовыгодное сотрудничество! Они получают защиту и хорошие условия жизни, а я — штат сносных работников. Может быть.
А вот если их здесь оставить, то кто-то гарантированно пострадает или даже загнётся, под безжалостной рукой завтрашней госпожи с садистскими наклонностями…
