В начальной рамке рассказа представлен коллективный портрет не только мужчин, работников Веретинского завода, но и женщин: «Женский пол тоже встал: одни доят коров, другие топят печи, третьи в огородах растения поливают, свежий лук щиплют, четвертые кринки, туески, чашки и ложки моют…» (2, 221). Этот фрагмент дан вслед за разговором мужиков о заглавной героине. Таким образом, намечается особое положение Миронихи, которая не вписывается в горнозаводское большинство, а стоит наособицу.
После рамы, в первом фрагменте, повествователь сужает масштаб изображения до одного дома: «У одного четырехоконного дома с разрисованными ставнями стоит красная с белыми пятнами корова и, бодаясь в ворота, мычит. Эта корова с первого раза производит на человека такое впечатление, что он не может скоро оторваться от нее: высокая, здоровая, с большой головой и рогами, торчащими прямо, с большим вымем, она, при всем своем страшном виде, кажется красивой и одной из лучших во всем заводе» (2, 222). Первый «портрет» в рассказе парадоксальным образом связан не с заглавной героиней, а с какой-то коровой. Кажущаяся «странность» повествования раскроется для читателя только со временем: корова принадлежит кумушке Миронихе и является ее «животным двойником». Поэтому не только внешние характеристики животного, но и «внутренние» проецируются на героиню. Корова характеризуется как «разбойник», тогда как ее хозяйка – «чертовка».
Первая главка (для удобства будем так называть текстовые фрагменты, хотя Решетников использовал при делении на части не числа, а пробелы) написана в жанре бытовой сценки. А.П.Чудаков отмечает в произведениях Решетникова «повествовательно-драматический симбиоз». Анализируя «На общественном гулянье в Летнем саду», написанном в жанре «сцен», исследователь замечает, что «первая глава оформлена как прозаическая сцена, а вторая – как цепь драматических эпизодов, впрочем, с подробной повествовательной экспозицией в каждом»19. Сказанное справедливо в целом для художественно-очеркового письма Решетникова. В первой главке «Кумушки Миронихи» героиня получает своё настоящее имя – Марфа. Проясняются некоторые детали ее внешности и речи: «женщина лет под сорок», у нее «хриплый голос».
В следующей главке предмет изображения еще более сужен. Теперь читателю уже непосредственно представлена героиня. Возникает третья по счету ее номинация, уже по имени и отчеству. Оказывается, что кумушку зовут Матрена Власовна. Замена имени Марфа синонимическим Матрена внутренне опять же мотивирована близостью автора к народной психологии, к народному общепринятому именованию человека. Разные рассказы и очерки Решетникова не связаны между собой единством героев. И все-таки между ними есть переклички. Так, известно, что у Николы Знаменского, героя одноименного произведения писателя, в городе была «тетка Матрена». И хотя про героя сказано, что живет он в Холодной губернии, а не в Приреченской, возникает соблазн признать тождество номинации героинь знаковым. Два рассказа связываются не только сходством авторской ценностной позиции, но и героями. Таким образом, намечается вектор смысловой системности новеллистики Ф. М. Решетникова.
В каждой из глав для читателя оставлены «загадки». Описывая кумушку, повествователь отказывается от позиции всеведения и занимает позицию внешнего наблюдателя, не способного постичь скрытые мотивы поведения героини. Тем самым повествователь на время уравнивает себя с читателем. Он видит, как Мирониха идет с утра зачем-то в баню: «Выдвинула она одну половицу, пощупала что-то там, вышла оттуда, задвинула доску и пошла во двор. Во дворе она подоила корову и выгнала ее на улицу, перекрестив ее предварительно и сказав: «Ступай с богом!» Столь же необъяснима деталь интерьера дома Миронихи: «Стена против печи, под полатями, чуть не вся исписана мелом какой-то грамотой: идут целые ряды оников, крестиков, палочек и каких-то кривых линий» (2, 223). Объяснение странностей отсрочено. Данный фрагмент, конечно, интригует читателя, который должен вчитываться в текст рассказа, дабы не пропустить объяснение загадочного поведения кумушки.
Второй главный герой очерка – это сожитель Миронихи, Ефим Игнатьич, «человек лет сорока восьми, очень невзрачной наружности». Если Мирониха подтекстно сравнивается с красивой коровой, то этот герой с другим животным. Ожидая шкалика водки для поправки здоровья, он становится похож
на собаку, готовую по первой кличке броситься к хозяину. Его кожа на лбу то сморщивалась, то лоснилась, отчего стриженные гладко волоса то поднимались, то садились на своё место, уши растопыривались. В нем проявлялась то боязнь, то покорность, выражаемая тем, что он, высовывая из-под печки голову, держал руки назади, щипля пальцами свой халат. В это время можно было, наверное, сказать, что он думает: «А надую же я тебя, чертова кукла».
– Ну, што ты стоишь, как корова?
Ефим съежился, потом выпрямился (2,224).
Здесь повествователь в очередной раз меняет «оптику», определяющую характер его видения. Он обретает способность увидеть и объяснить внутренний мир героя, а также прочесть его тайные мысли. Есть в приведенном фрагменте и элемент игры с читателем, обуславливающий легкую иронию автора. Мирониха сравнивает Ефима с коровой, не видя того, что перед ней «собака», которая, как окажется впоследствии, «пронюхает» ее тайну.
Если в предыдущей главке героиня описывалась через взаимодействие с соседями, то здесь – через взаимодействие с Ефимом. Между ними гораздо более короткая дистанция, чем между соседями. Сокращается дистанция и между читателем и героиней. Намеченный конфликт между Миронихой и Работкиным подкрепляется репликой одной из женщин: «Гляди, сбежит. Всё оберёт» (2, 227).
В следующем фрагменте доминирует прямое авторское слово. Это уже не столько повествователь, то приближающийся по своей функции к рассказчику, то удаляющийся от него в сторону формы безличного повествования, сколько именно автор, вернее, образ автора. Он дает самую общую – а главное, прямую – характеристику героини: «Матрена Власовна Мирониха – тип горнозаводских женщин, которые не только не уступают мужчинам, но даже превосходят их. Они не боятся мороза, сильных ветров, дождей, грозы, а их только беспокоит пьянство, лень мужей, безденежье, которое часто происходит не от них, а от божеского послабления, как они сами выражаются» (2, 227). Показателен переход автора от оценки индивидуальности героини к обобщенной характеристике определенного женского типа с помощью местоимения «они».
Если местоимение «они» предполагает ракурс видения героя (типа) автором извне, с позиции вненаходимости, то переход к форме «вы» предполагает перемещение его в одну плоскость со своими героями, означает сокращение между ними дистанции. Кроме того, используя форму повествования от второго лица, автор как бы объединяет себя и с читателем: «Поглядите вы из окна или просто пройдитесь в хорошую погоду по заводским улицам, вы увидите…» (2, 227). Здесь через особенности повествования заключается как бы негласный договор, конвенция об единстве взгляда и позиции автора и читателя. От формы второго лица автор далее переходит к перволичной форме и прямо от себя дает характеристику героини: «Все это я говорю к тому, чтобы не писать много истории о Миронихе. Она была мастерская дочь. С двенадцати лет она стала ходить в город продавать молоко и скоро научилась добывать деньги…» (2, 227). То есть автор облекается в фигуру свидетеля и очевидца, знающего свою героиню едва ли не с детских лет. Итак, на достаточно коротком повествовательном отрезке мы почти зримо, как в кино, видим сокращение дистанции между зрителем и автором: от «они» к «вы» и далее к «я».
В данной главке дается объяснение того, почему Мирониху зовут «кумушкой»: «В заводе она всем известна за продувную бабу, и все ее зовут не иначе как кумушкой, – не потому чтобы она ребят принимала, а потому, что она всем готова услужить и угодить» (2, 229). Доминирующей временной формой этой части является прошедшее время, передаваемое глаголами несовершенного вида («надувала», «носила», «хлопотала», «улаживала» и т.д.). С их помощью передается действие неоднократно случавшееся, регулярное, повторяемое. Это обобщенная картина всей прошедшей жизни Миронихи, включая историю ее кратковременного замужества.
Монтажный стык соединяет обобщенную характеристику героини и историю ее сожителя, Ефима Игнатьича Работкина, жившего с Миронихой десять лет. Это совсем другой тип. Переходом к главе о Работкине становится концовка предыдущей главы, в которой сообщается о том, что Мирониха «часто улаживала браки по любви и получала за это небольшие подарки» (2, 230). Таким образом, указывается еще на один социально-ролевой статус героини. Она – сваха. Замужество свахи – один из известных сюжетов русской литературы, потенциально содержащий множество хитроумных перипетий. Правда, у Решетникова этот сюжет остается на периферии повествования.
