Я почти представляю себе выражение лиц близнецов Данн в своем воображении, и от этого у меня по спине пробегает дрожь.
Эти ублюдки втаптывали в грязь «Разрушителей» каждую игру, в которую мы играли в старшей школе. Не говоря уже о том, что они взяли под свое крыло некую красавицу после того, как она покинула Харроу-Крик.
Гнев сжигает меня изнутри, когда я думаю о ней и о том, как мы расстались на той вечеринке в прошлом году. В мои намерения не входило отпускать её так, как я это сделал. Но в ту секунду, когда завыли сирены, и до нас донесся звук того, что все убегают из дома, у меня не было выбора, кроме как бежать вместе с ними.
Если бы знал, что будет дальше, я, возможно, поступил бы немного по-другому.
Я вздыхаю, опускаясь на край кровати, думая о том, что оставил Кайла в нашем доме в Роузвуде, чтобы следовать своей мечте о футболе в колледже.
Сейчас ему восемнадцать, он более чем способен позаботиться о себе, но в отсутствии другой семьи, это моя работа — беспокоиться о нем.
Из-за пребывания в колонии для несовершеннолетних, он также пересдает свой выпускной год. Он уже обеспечил себе место в «Роузвудских медведях», и даже стал вице-капитаном.
Я могу лишь надеяться, что также быстро смогу начать свою новую спортивную карьеру. Но мечтать не вредно.
— Ты в порядке? — спрашивает Эллис, пугая меня. Я совершенно забыл, что он наблюдает за мной.
— Да, просто беспокоюсь о Кайле.
— С ним все будет в порядке. К тому же, с ним его девушка, верно?
— Да, — говорю я со смешком, думая о младшей Хантер.
Не могу поверить, что мой гребаный брат влюбился в сестру девушки, которая разрушила мою жизнь. Я знаю, что сделал много плохих вещей за свои двадцать лет, но к чёрту карму, она та еще стерва.
— Он хороший парень, с ним все будет в порядке, — говорит Эллис, как будто они не одного возраста.
— Да, — соглашаюсь я. Кайл не виноват в том, что попал в колонию.
Ладно, да, его карманы были полны наркотиков, и его нашли с одурманенной девушкой на руках. Но ни в том, ни в другом не было его вины.
Мои кулаки сжимаются, когда я думаю о том, кто был ответственен за всё той ночью.
— Тебе нужны мои заметки с занятия по бизнесу?
— Ты не против? — уточняю, радуясь, что есть, о чем подумать, кроме всего, что мы оставили позади.
— Приводи себя в порядок, а потом найди меня. Но с остальными я помочь не смогу, для этого тебе понадобится какой-нибудь другой лох.
Я думаю о других занятиях, которое пропустил сегодня. Когда стало очевидно, что не попаду на них сегодня утром, отправил электронное письмо с извинениями своим профессорам, извергая какую-то чушь о пищевом отравлении и мои искренние извинения. Понятия не имею, купились ли они на это, и, честно говоря, мне наплевать. Один из них ответил своей презентацией и информацией о первом задании, но я еще не получил ответа от других. Вероятно, это не очень хороший знак.
Быстро убираю одежду, прежде чем бросить книги на стол и подключить зарядное устройство рядом с кроватью.
Комната не очень большая, самая маленькая из всех в этом доме. Но я не могу жаловаться, потому что на самом деле мне не нужно за неё платить, ну, во всяком случае, не настоящими деньгами.
Я оглядываю маленькую комнату. Стены темно-серые, комод, каркас кровати, тумбочка и маленький письменный стол — все чёрное, а в углу треснутое зеркало, я надеюсь, что неудача, которая пришла с этим, осталась с предыдущим обитателем комнаты, потому что, дьявол знает, у меня было достаточно проблем на всю оставшуюся жизнь.
С блокнотом и ручкой в руке я покидаю свою комнату и отправляюсь на поиски Эллиса. Он, вероятно, единственный брат Харрис, который заслуживает своего места здесь, в «Мэддисон Кингс», но благодаря отцу, и Девин, и Эзра оказались здесь вместе со мной, хотя их намерения относительно этого опыта сильно отличаются от моих.
Я хочу будущего. Шанс.
Их же дергает за марионеточные ниточки отец.
— Порази меня, — говорю я, падая на кровать Эллиса, готовый приступить ко всей этой истории с колледжем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На следующее утро я резко сажусь в постели, как только будильник в телефоне начинает реветь на тумбочке.
На улице еще темно, и мой сонный мозг пытается ожить и вспомнить, какого черта мне нужно просыпаться так рано.
Черт, прямо сейчас я даже не знаю, где нахожусь.
Это обычное чувство последней пары лет, и я надеюсь скоро это пережить.
Оглядываясь в темноте, я понимаю, что происходит, и улыбка начинает растягиваться на моих губах.
Сегодня первый день новой жизни. Первый день, когда я оставил Виктора Харриса с его требовательностью и контролем позади и вступил в жизнь, о которой всегда мечтал.
Сбрасываю одеяло, натягиваю шорты, за которыми следует майка «Пантеры МКУ», которую я заказал, когда все это разрешилось. Мне нужно было напоминание о том, что после всего того дерьма в прошлом сейчас все должно пойти так, как надо.
Сунув ноги в кроссовки, я перекидываю сумку через плечо и спускаюсь на кухню.
Быстро делаю себе протеиновый коктейль и бросаю пару бутылок воды в сумку, прежде чем выйти.
Дом всё ещё окутан тишиной, когда я закрываю входную дверь.
Повернув ключ в своем старом «Ниссане Скайлайн», я прибавляю громкость и выезжаю с подъездной дорожки, постукивая большим пальцем по рулю в такт ритму.
В моем теле такая лёгкость, которую я не чувствовал… целую вечность.
Знаю, что грядущее не будет простым, и понимаю, что шансы на то, что меня примут в команду с распростертыми объятиями и широкими улыбками, маловероятны, но знание того, что Луке Данну или кому-то другому придётся с этим смириться, делает всё намного слаще.
Поездка до тренировочного центра коротка, и к тому времени, как я останавливаюсь рядом с другими машинами, уже стоящими на стоянке, возбуждение гудит в моих венах.
Бегу к двери тренировочного центра и рывком открываю её, входя и вдыхая запах освежителя воздуха, который они используют, предполагаю, чтобы скрыть запах потных парней, постоянно заполняющих пространство.
Коридор пуст, но, когда я приближаюсь к двери раздевалки, до меня доносятся приглушенные голоса.
Сжимаю кулаки, моё возбуждение становится почти невыносимым.
Замедляюсь почти до полной остановки за дверью на несколько секунд, делаю несколько глубоких вдохов и провожу пальцами по волосам, убирая их со лба.
Я хочу запомнить этот момент. Тот момент, когда покажу этим придуркам по ту сторону двери, что я не тот, за кого они меня принимали. Что я не тот неудачник-капитан «Разрушителей», который каждый год вылетал из дивизиона. Что меня не будет вечно сдерживать то дерьмовое место, в котором мне не повезло родиться.
Я — гребаный Кейн Ледженд, и «Пантеры» понятия не имеют, что их ждет.
Киваю себе, расправляю плечи и хлопаю ладонью по фиолетовой двери.
Болтовня становится громче на несколько секунд, когда вхожу в помещение. Аромат освежителя воздуха сменяется знакомым запахом пота, грязи и дезодоранта. Медленно почти каждая пара глаз в комнате обращается ко мне, и тишина и напряжение становятся почти подавляющими.
Перевожу взгляд с одного лица на другое. Большинству из них плевать на то, кто я и важность этого момента, но затем нахожу знакомую пару глаз. Они сужены и наполнены гневом, к которому я слишком привык.
Мы ненавидели друг друга на поле и вне его в течение многих лет. Несмотря на то, что мы никогда не проводили время вместе вне стадиона, мы оба знаем, что взаимная ненависть и соперничество, которые гноятся внутри нас, всегда будут мешать нам быть друзьями.
— Какого хрена? — рявкает Лука, его губы кривятся в отвращении, а кулаки сжимаются по бокам.
— Только не говори мне, что тренер не сказал своему любимому стартовому квотербеку, что со дня на день ожидается появление нового принимающего. — Самодовольство в моем тоне громко и ясно звучит в раздевалке.
