— Наверное, все-таки не без серьезных оснований? — уточнил я.
— Ну, кое-что нам удалось узнать, — подмигнул мне Черри.
— Но ты со мной этим делиться не хочешь?
— А ты неплохо соображаешь для газетчика. — Черри снова задрал шляпу, провел рукой по голове и глянул на ладонь. — Давненько я тебя в городе не видел.
— Дела, — буркнул я. — Столько всего навалилось в последнее время. Ничего толком не успеваю.
— Ты, конечно, извини, но в газете в последнее время появились опечатки. Народ в кафе посмеивается над ними. А твоя колонка про сусликов! Знаешь что? Скажу тебе как на духу: моя жена думает, ты окончательно свихнулся.
— Мне не хватает рук, Том, — зевнул я. — Газета большая. Нужен материал.
Черри достал блокнот, что-то в нем быстро написал, вырвал листок и протянул его мне. Со стороны могло показаться, что он выписывает штраф за парковку в неположенном месте.
Мы проводили взглядом патрульных, которые тащили к фургону тело девушки, укрытое серой резиновой накидкой, из-под которой торчала голая нога.
— Ты наверняка ее знаешь, — вздохнул Черри. — Опознали без труда. А вот пуль не нашли. Я прикинул, под каким углом стреляли, и думаю, они попали в реку. Остается надеяться, что удастся отыскать гильзы. Ну и еще послушаем, что нам расскажет подозреваемый.
Команда телевизионщиков принялась устанавливать свое оборудование неподалеку от места, где нашли тело. Приехали, сверкая мигалками, еще два автомобиля с нарядами полиции штата.
Черри заправил выбившуюся рубаху. Я пробежал глазами листок, что он мне дал.
— Жаль, — покачал головой Черри. — Чертовски жаль. Все-таки самая красивая девушка во всем городе.
Я смял листок, швырнул его в реку, проследив взглядом за тем, как его уносит прочь течение.
Полицейские чины устроили импровизированное совещание. С десяток человек в форме окружили Черри. После непродолжительной дискуссии им удалось прийти к согласию, что жизнь бедняжки трагически оборвалась в зоне ответственности полиции Булл-Ривер Фолз. Судя по лицу Черри, он был явно доволен таким результатом.
Я сфотографировал момент отъезда эксперта-криминалиста. Затем я запечатлел ботинок девушки, одиноко лежавший на берегу. Почти сразу же его поднял патрульный и убрал в пакет. Вслед за этим я сел в свой грузовичок-пикап и принялся ждать, когда наконец разъедутся полицейские. Задремал и проснулся, вздрогнув, когда вертолет телевизионщиков поднялся и завис над рекой. Из дверцы высовывался пристегнутый ремнями безопасности оператор с камерой, совсем как пулеметчик во время вылета на боевое задание.
ГЛАВА 2
Зима выдалась практически бесснежной, а весной не выпало ни капли дождя. К июлю окончательно установилась жуткая сушь. Жарко, без осадков, и ни облачка на небе. Сенокосные угодья превратились в поля, покрытые красной пылью, словно на Марсе.
Хлопья тополиного пуха висели в воздухе на Мейн-стрит, напоминая крошечных волшебных фей в белых одеждах. Страшась пожаров, городской совет принял решение отменить фестиваль фейерверков, который обычно проводился на День независимости.
Лесной пожар начался на горе Беллиэйк, протянув свои огненные пальцы к городу по склонам, поросшим тополями. В ночи теперь отроги гор местами мерцали и переливались, словно уголья. Наверное, именно так в стародавние времена выглядели эти склоны в темное время суток, когда ковбои становились на привалы и разводили костры, чтобы приготовить ужин.
На улицах города, подобно бродячим псам, стали появляться койоты. Они были с опаленными шкурами и выглядели больными. Кого-то из них пристрелили — просто так, для развлечения, поскольку оружие в этих краях водилось у каждого. Впрочем, постепенно народ стал привыкать к койотам, и они уже не вызывали ни у кого изумления, как и лоси, что, гонимые пламенем пожаров, прибегали на парковку у почты.
Постепенно привыкли и к вою койотов. Они голосили непрерывно, по несколько часов кряду, иногда ненадолго смолкая, будто бы повинуясь взмаху палочки невидимого дирижера.
Весь край внезапно преобразился, стал неузнаваемым. В воздухе висело ощущение, что где-то там в горах поселилось нечто чуждое и злое.
Лесной пожар стих, потом начался снова. Опять сошел на нет и начался заново. Затем, выдержав паузу, полыхнул вновь. Лес горел, пока не прибыли на помощь пожарные бригады из Монтаны — они-то и помогли взять ситуацию под контроль.
Я решил воспользоваться затишьем, чтобы съездить в Денвер в больницу для ветеранов. С одной стороны, мои кошмары становились все безумнее и нелепее, а с другой — мой психиатр хотел меня обследовать и внести корректировки в лечение.
И вот я уже второй день в больнице. Жду медсестру, а тем временем ломаю голову — чем же себя занять. Знали бы вы, через какое количество анализов меня прогоняет Дядюшка Сэм! А сколько я таблеток сожрал! Сколько изнывал от безделья в приемных покоях больниц! Порой мне вводят препараты с помощью медицинских пластырей: синих, розовых, зеленых, украшенных логотипами фармакологических компаний. Еще я пью лекарства из крошечных, как наперстки, стаканчиков. Когда начинает казаться, что у меня вот-вот сорвет крышу и я рехнусь окончательно, я глубоко дышу — в точности как учил мой психиатр.
Сейчас подобное со мной происходит каждый день, и потому психиатр, доктор Нгуен, велит постоянно чем-нибудь занимать голову.
Когда медсестра заходит в приемный покой неврологического отделения и тщетно силится выговорить мою фамилию: «Пре… Презу… жу… же», я, не дожидаясь, поднимаю руку, встаю и следую за девушкой.
— А как на самом деле произносится ваша фамилия? — спрашивает девушка.
Я отвечаю, и она улыбается:
— Что-то у меня совсем не получилось, да?
Она закрывает дверь, и я снова остаюсь в одиночестве.
Утром мне дают таблетку, чтобы я смог расслабиться перед последним обследованием. Я закрываю глаза, стараясь не думать, что впереди дорога домой — два часа за рулем. Мне не давали покоя мысли о лесном пожаре в Булл-Ривер Фолз, и я искренне надеялся, что девушка, которую я нанял, чтобы та написала передовицу для выпуска на этой неделе, все сделает к моему возвращению.
Где-то далеко, в конце коридора, кто-то спустил воду в туалете. Загудели трубы. Всего этого оказалось достаточно, чтобы мысли смешались и в голове началась чехарда.
Я тяжело вздохнул, вслушиваясь, как звякнула защелка двери туалета. Из коридора донеслись шаги. Кто-то прошел мимо комнаты, в которой я расположился. Я сидел в кресле с откидной спинкой и вспоминал, как мальчишкой смастерил испанский галеон, пустив в дело коробку из-под молока и пластиковые трубочки для коктейлей. Ветер наполнил треугольные паруса из бумаги, и я на своем могучем корабле пустился в плавание на поиски сокровищ по волнам синего моря, которым служила лужа на заднем дворе. Я был силен и отважен. Я воображал себя Эрролом Флинном, спешащим на помощь Арабелле, чтобы спасти ее от опасностей и невзгод[3].
Эррол Флинн… Теперь-то вы понимаете, сколько мне лет?
И всю эту вереницу мыслей породил звук сливающейся воды в туалете.
Почувствовав, что голова снова идет вразнос, я прибег к еще одной мере, которая, как я в последнее время выяснил, помогала обуздать безумные метания моего сознания. Я принялся разбирать винтовку М-16.
В первую очередь нужно убедиться, что оружие полностью разряжено. Отделите магазин нажатием на кнопку защелки магазина, расположенную с правой стороны спусковой коробки. Отведите назад планку перезарядки и осмотрите патронник. Полюбуйтесь, как он красиво поблескивает изнутри, и убедитесь еще раз, что там нет патрона, а то еще, блядь, грохнете кого-нибудь ненароком. На этом этапе вы даже сможете ощутить легкий аромат смазки, занятный такой запах, вроде как у бананов или машинного масла. При правильном освещении патронник поблескивает, словно масляное пятно на воде. Теперь отыщите чеку, она располагается над рукоятью в задней части спусковой коробки. Подцепите эту сраную чеку чем-нибудь типа пули, поскольку обычными пальцами ее не вытащишь, и скажите спасибо гению, который разработал эту винтовку. Ну что, справились? Коли так, теперь вы можете сдвинуть вверх заднюю часть ствольной коробки — сейчас ее держит лишь еще одна сраная чека.
