А библиотека Незримого Университета была волшебной библиотекой, размещающейся на тончайшем лоскутке времени и пространства. На самых дальних ее полках можно было найти не только книги, которые еще не написаны, но и книги, которые никогда не будут написаны. Или будут написаны, но не здесь. Длина окружности, вдоль которой располагались эти таинственные книги, составляла несколько сотен ярдов, но радиус, насколько было известно, приближался к бесконечности.
А еще в волшебной библиотеке книги протекают и учатся друг у друга…
— Они теперь набрасываются на любого, кто входит в библиотеку, — пожаловался декан. — Без библиотекаря никакой управы на них нет!
— Но мы же Университет! Мы ОБЯЗАНЫ иметь функционирующую библиотеку! — озадаченно произнес Чудакулли. — Это прибавляет нам СТИЛЯ. Кем бы мы были, если бы не посещали библиотеку?
— Студентами, — криво усмехнулся главный философ.
— Ха, я помню, еще в студенческие времена, — сказал профессор современного руносложения, — старик Глотяга по прозвищу Страшилла повел нас в экспедицию. Экспедиция была затеяна в целях поиска Потерянного Читального Зала. Три недели мы там бродили. Уже начали собственные башмаки грызть.
— И как, нашли Потерянный Читальный Зал? — поинтересовался декан.
— Нет, только останки предыдущей экспедиции.
— И что?
— Съели их башмаки.
Из-за двери донесся шлепающий звук, как будто кто-то клацал кожаным переплетом.
— Там есть некоторые гримуары, у них ужасный нрав. — Главный философ покосился на двери. — Иным ничего не стоит за здорово живешь оттяпать человеку пальцы.
— Хорошо, что они в дверных ручках не разбираются, — пробормотал декан.
— Если там есть книга типа «Дверные Ручки Для Начинающих», то разбираются, — покачал головой главный философ. — Они друг друга ЧИТАЮТ.
Аркканцлер бросил взгляд на Думминга.
— Тупс, насколько высока вероятность, что такая книга там есть?
— В соответствии с теорией Б-пространства подобная книга практически наверняка там имеется.
Волшебники снова попятились от дверей.
— Этой чепухе пора положить конец, — заявил Чудакулли. — Надо вылечить библиотекаря. Он болен волшебной болезнью, следовательно, средство от нее тоже должно быть магическим. И мы должны его приготовить.
— Трудно придумать более рискованное предприятие, аркканцлер, — возразил декан. — Его организм во власти множества конфликтующих магических сил. Невозможно предугадать, что произойдет, если мы добавим в этот бурлящий котел еще волшебства. Его временная железа и так на свободном ходу[6]. Капелькой магии больше — и… не знаю, чем все это закончится.
— Вот это мы и выясним, — бесцеремонно оборвал его Чудакулли. — Мы должны иметь возможность пользоваться библиотекой. Ради нашего заведения, декан. Незримый Университет — это больше, чем один человек…
— … Примат…
— …СПАСИБО, примат, и всегда следует помнить, что «я» — последняя буква алфавита.
Из-за дверей опять донесся глухой стук.
— Чтобы быть совсем уж точным, — вмешался главный философ, — хотелось бы внести небольшое исправление. На самом деле эта буква раскладывается на два звука — «й» и «а». Но так же поступает и предшествующая «ю». А стало быть, последней нормальной буквой алфавита является «э». Быть может, в этой связи нам стоит говорить не «я», а «э»? К примеру, лично э туда даже носа не суну…
— Да-да, конечно. — Чудакулли отнесся к этой вставке, как к обычному университетскому фоново-логическому шуму. — Таким образом, можно назначить библиотекарем кого-нибудь другого… человека опытного и умелого… Гм-м… Может, у кого-то есть предложения? А, декан?
— Хорошо, ХОРОШО! — воскликнул декан. — Будь по-твоему. Как всегда.
— Э-э, но, аркканцлер… Магические эликсиры ни в коем случае применять нельзя, — набравшись храбрости, выступил Думминг.
— Правда? — осведомился Чудакулли. — Может, ты хочешь поубираться на тамошних полках, а?
— Я пытаюсь сказать, что повлиять на библиотекаря посредством магии не получится. Мы столкнемся с серьезнейшей проблемой.
— Проблем, господин Тупс, не бывает. Есть только возможности.
— Разумеется, аркканцлер. Но, прежде чем решать возможности, может, нам следует выяснять имя библиотекаря?
Волшебники одобрительно забормотали.
— А паренек прав, — кивнул профессор современного руносложения. — Магическое воздействие возможно, лишь когда знаешь имя того, на кого ты собираешься воздействовать. Одно из основополагающих правил.
— Почему бы нам в таком случае не назвать его библиотекарем? — предложил Чудакулли. — К нему все так обращаются.
— Это всего лишь его должность, аркканцлер.
Чудакулли обвел взглядом лица волшебников.
— Но кто-то же должен знать его имя! Силы небесные, столько лет проработать бок о бок и не знать имени своего коллеги? И это называется «коллектив»? — Чудакулли остановил испытующий взгляд на выбранной жертве. — Декан?
— Гм-м, аркканцлер, он уже довольно долго как… примат, — отозвался декан. — Большинство тех, кто работал с ним, скончались. Отправились на Большую Небесную Пирушку, так сказать. В те времена в Университете уровень карьерности был очень и очень высок[7].
— Возможно, но какие-то сведения о нем должны были сохраниться.
Все разом вспомнили о бумажных горах и утесах, составляющих документацию Университета.
— Архивариус так их и не нашел, — сообщил профессор современного руносложения.
— А кто у нас архивариус?
— Библиотекарь.
— Но хотя бы в Книге Выпускников за свой год он должен числиться!
— Весьма забавно, — отозвался декан, — однако со всеми до единого экземплярами Книги Выпускников за тот год произошли необъяснимые несчастные случаи.
От внимания Чудакулли не укрылась подчеркнуто-деревянная интонация, с которой декан произнес эту фразу.
— И какого рода несчастные случаи? Постой, попробую догадаться. Из каждого экземпляра оказалась вырванной одна конкретная страница, оставившая после себя лишь слабый банановый аромат.
— Точно в яблочко, аркканцлер.
Чудакулли поскреб подбородок.
— Начинает прослеживаться закономерность,
— Любые попытки выяснить его имя ВСЕГДА заходили в тупик, — сообщил главный философ. — Он опасается, что мы попытаемся опять превратить его в человека. — Главный философ многозначительно глянул на декана, лицо которого приняло оскорбленное выражение. — НЕКОТОРЫЕ высказывались в том духе, что примат в качестве библиотекаря — вещь для Университета абсолютно неуместная.
— Я просто выражал мнение, согласно которому это идет вразрез с многовековыми университетскими традициями… — начал было декан.
— Которые сводятся главным образом к участию в мелких склоках, обильным ужинам и идиотским выкрикам посреди ночи про всякие там ключи, — констатировал Чудакулли. — По-моему, мы…
Неожиданно изменившиеся лица волшебников заставили его оглянуться.
В холл вошел библиотекарь. Под тяжестью бесчисленных одеяний он едва передвигал ноги; из-за множества напяленных друг на друга кофт и свитеров руки библиотекаря, в обычных условиях игравшие роль подпорок для ног, теперь торчали почти горизонтально в стороны. Но наиболее ужасающей деталью шаркающего явления библиотекаря народу была красная шерстяная шапочка.
Очень веселенькая. С помпоном. Ее связала госпожа Герпес. Вообще-то университетская домоправительница вязала весьма неплохо, и единственный ее недостаток заключался в полном неумении хотя бы приблизительно угадать размеры будущего вещеносителя. Волшебник, которому посчастливилось получить вязанный подарок от госпожи Герпес, непременно задавался вопросом: «А не три ли у меня ноги? Или, может, шея радиусом в метр?» В итоге большую часть ее подарков тайком передавали в благотворительные учреждения. Когда речь идет об Анк-Морпорке, в одном можно не сомневаться: каким бы странным ни было одеяние, где-то обязательно найдется тот, кому оно придется в самый раз.
В данном случае ошибка госпожи Герпес заключалась в допущении, что библиотекарю, к которому она питала глубокое уважение, всенепременно понравится красная шапка с помпоном и «ушами», завязывающимися под подбородком. В результате завязать «уши» можно было лишь под животом, поэтому библиотекарь предпочел оставить их болтаться.
Остановившись у дверей, примат печально посмотрел на волшебников. Потянулся к ручке. Изрек едва слышное «'к»… и чихнул.
Груда одежды бесформенно осела. Разбросав кофты, волшебники обнаружили под ними очень большую и толстую книгу в мохнатом рыжем переплете.
