прецедент, а конгрегация не любит прецеденты, которые, как крысиные ходы, ослабляют законодательную основу, внушая гражданам мысли об излишней свободе действий.
Золотисто-карие ведьмачьи глаза Ливиу, в одном из которых нет-нет да и пробивало лазурью, лучились. Натура подзуживала на радостные гадости, но Митика держалась. И Арен-Тан подумал, что наверняка выглядит кошмарно занудным, скучным и неприятным, и потому не удержался и сам ее за хвост подергал, напомнив о лицензии и почти проваленном экзамене. Магфон, чудо техномагической мысли, вышедший, кажется, из-под легкой руки основателя клана Феррато и претерпевший бесчисленное число модификация с момента создания, не переставал радовать прокуратора конгрегации. Неограниченный доступ к глобальной информ-базе позволил настроить оповещения так, что любые телодвижения подопечных, хоть как-то отметившиеся в системе, тут же становились известны. Куратор не следит, куратор присматривает и направляет.
В Управление светену было не нужно, просто здание надзора длинное и проще пройти его насквозь, чем обходить. И… темные так забавно реагируют, будто он лично по их злодейскую душу явился. Делать ему больше нечего, ему и семейства Холинов, богатого на разнообразные таланты выше макушки, хватает. А еще партия, в которой он кто? Владелец расчерченного поля? Служка, подающий набор для очередной игры и собирающий отыгранные сферы после? Такой же импульс, только в иной плоскости? Можно гадать до бесконечности и все равно иначе выйдет. Значит, и поступить стоит иначе.
Арен-Тан так и не вошел в здание, взял на стоянке служебный магмобиль и отправился в Восточный район Нодлута. Поделка в футляре осталась при нем. Именно при нем, а не в пострадавшем саквояже, ручку которого пришлось по-быстрому чинить магией. Мантия широкая, карманы вместительные, а неприятную ауру вещи можно потерпеть. Лучше навестить еще одного подопечного прямо сейчас, пока копия флейты не доставлена обратно в хранилище, чтобы быть уничтоженной.
Раритетная газетная будка приткнулась у входа в скверик. В Нодлуте вообще было множество вот таких сквериков не потому, что планировщики городской застройки являлись ярыми поклонниками зеленых насаждений. Просто в силу специфики Нодлута вообще, дома не везде строить можно было, а деревья и всякое прочее на таких «дурных» местах росли хорошо.
Арен-Тан отослал мобиль, шагнул на затертые сотнями подошв камни дорожки и вдруг подумал, что тоже в некотором роде коллекционер. И если не-мертвый магистр Питиво коллекционирует магические аномалии, то он — уникальных подопечных.
Работник газетной будки бил все рекорды уникальности одним фактом своего существования. У непреложных магически заклятых законов не бывает исключений, однако это самое исключение сначала высунулось из окошка и приветственно замахало рукой, а потом явило себя целиком из будки, не особенно прячась в тени, как бывало раньше.
— Светен! — сиял острозубой улыбкой продавец не слишком востребованных печатных газет и журналов и поэт-энтузиаст по совместительству. — Вы очынь вовремя! Я только чай жасминовый заварил, прямо как вы любите. — Приподнятые к вискам кошачьи гляделки прищурились. — У меня и мороженое есть.
Вот чудо… Единственное в мире существо, радующееся визиту инквизитора, — эльфир.
Уничтожить до рождения без условий и оговорок — так гласит закон о вечных. Чтобы такое родилось, должно совпасть неисчислимое множество обстоятельств, потому что у чистокровных эльфов и вампировэтогомира не бывает общих детей, они бывают только у пришлых Эфар и Фалмари, Феррато и Драгул. Но это закрытая информация. Может и зря закрытая, раз даже среди вампирьего и эльфячьего молодняка о древнем законе теперь мало кто знает.
Салатовая бандана в малиновые гусенички плотно облегала чуть вытянутую голову. Заостренные лопушистые уши просвечивали розовым на солнце, вишневые гляделки радушно сверкали. Оранжевый комбинезон был застегнут на одну лямку. Видимо, специально, чтоб была видна изображенная на неожиданно белой футболке дурноватая карикатурная рожица пупырчатого синего ящерка с зубами враскорячку. Примерно как у Арен-Тана глаза сейчас. Любая встреча с эльфиром — шок для зрительных нервов, так что жасминовый чай сейчас весьма пригодится. А еще веки прикрыть. И мороженого.
Официально Видь принадлежал клану ан Артай, а конкретно — семье Мартайн, но возился с ним всегда Дантер Лодвейн. Как в Корре изловил, так и возился, будто тоже в семью принял. Помнится, глава ан Атрай едва не поседел, когда осознал, какого гуля ему в подпол посадил покойный Гарвер Мартайн, пригрев в своей лаборатории это создание. Уж генетик точно бы разобрал, откуда у приблудившегося чуда такие дивные характеристики. И наверняка разобрал. И взаперти держал, чтоб чудо в мир не просочилось, хоть телесно, хоть туманом. Знал о законе? Одно другого не отменяет, но теперь не доказать. А за свою условную непричастность ан Атрай стали крепко должны конгрегации.
Эльфир воодушевленно цитировал очередную нетленку в честь «прыкрасной» дамы, а потом безропотно дал на себяпосмотретьи мужественно перетерпел прикосновение «когтей». Светену тоже было не особенно комфортно, но «когти» работали как переходник, позволяя взаимодействовать с неконтактными видами сил, так что в момент использования наследия предков Эйш Арен-Тан и сам становился своего рода универсалом.
Когда обязательное было закончено, чтобы утешить беззлобное, наивное до абсурда существо, светен попросил почитать еще что-нибудь из нового. Эльфир закатил глаза, набирая воздуха в тощую грудь, а потом передумал. Выдохнул и жалобно посмотрел на инквизитора.
— А нового нет ничего. Только секреты. Вы же мне друг? Приходите вот. Дан приходит тоже. А больше у меня друзей нет.
— Как же Митика Холин?
— Оооо, — простонал эльфир и покрылся пупырышками, — она не друг, она мне в сердце пульс. Стучит — не выбьешь. И гладит так тепло. Я как увижу, так хочу сожр… — уши вспыхнули, сделавшись цветом с гусеничек на бандане, а в будке словно светлее стало. — Она прыкрасная! Прыкрасные не могут другом быть, только сиять. Я вижу ее свет, рассеянный во тьме, он вкуссс…
— Ты голодный? — поинтересовался Арен-Тан.
Видь покачал малиновыми ушами и признался, что если раньше ему все время кровь хотелось, то теперь совсем нет, и что он уже вылечился давно, и ест что положено, и на солнце ему теперь нормально, почти не жжется.
— Это твой секрет?
— Нет, светен, — прошептал Видь. Кошачьи глаза сделались круглыми, как плошки. Он потянулся, будто за руку хотел взять, но смутился и передумал, а вместо этого стянул с головы бандану. — У меня вот. Волосы растут. — И потрогал пробивающийся серебристый ежик, кожу на макушке будто стеклянной крошкой присыпало. — А еще музыка.
— Какая музыка? — насторожился Арен-Тан.
— Срыпка, — будто бы одними губами просипел эльфир, и у инквизитора в ушах зазудело. Еще неголос, так, отголоски, но тенденция вырисовывалась настораживающе нехорошая.
— У меня плохо получается, однако жэ я стараюсь, — продолжил Видь и сбежал глазами
