Такую беспомощность Даши Володя воспринимал как свою собственную боль и с трудом подавлял желание нажать на клаксон или рвануть к гостинице по тротуарам. Даша мучалась, и из-за нее мучался Палач. Володя сжал руль и беззвучно шептал самые страшные ругательства, глядя на медленно ползущие по дороге машины.
Въезд на стоянку гостиницы был, естественно, перекрыт каким-то грузовиком. Палач осторожно коснулся Дашиного плеча:
– Отсюда дойдешь?
– Дойду, – судорожно сглотнув, прошептала Даша и открыла дверцу машины, – только, пожалуйста, иди быстрее.
Палач подождал, пока Даша отойдет на несколько шагов, поднял с сидения ее сумочку, хлопнул Володю по плечу и тоже вышел из машины.
Яркая, привлекательная Даша двигалась будто во сне. Она будто бы не доверяла своему телу. А, может быть, тело действительно отказывалось повиноваться ей. Палач нагнал Дашу возле стойки портье.
– Это с вами? – спросил портье у Даши.
– Да.
Портье протянул Даше ключ, и она взяла его очень осторожно, стараясь не прикоснуться к руке портье. Ее номер был на втором этаже. Палач и Даша медленно поднялись по лестнице, застеленной выцветающей красной ковровой дорожкой, прошли мимо стола дежурной по этажу. Дежурная оторвала взгляд от лежащего перед ней журнала и спросила недовольным голосом: « В какой номер?». Дежурная великолепно знала, что Даша уже две недели живет в двести восьмом номере, но душа требовала выразить свое отношение к происходящему хотя бы интонацией. А, по мнению дежурной, происходило следующее: заезжая проститутка наконец-то привела к себе клиента.
По твердому убеждению дежурной, всякая красивая девка, а тем более, в одиночку приехавшая на курорт, являлась блядью. Некоторые просто умудрялись скрывать свою сущность, но от этого не переставали быть шлюхами. Что с того, что она не водила две недели никого к себе в номер? Значит, она обслуживала клиентов под кустами или в машинах. А, может быть, и в кабаках под столиками.
Ольга Семеновна, дежурная по второму этажу гостиницы «Юг», была уверена в том, что все люди, кроме нее, естественно, только и ждут, чтобы напакостить, а все женщины, кроме, опять-таки, нее, ищут возможности, чтобы задрать юбку перед первым встречным или, как минимум, поработать ртом. Ольга Семеновна имела основания так думать.
Во-первых, она сама брала с проституток деньги за использование пустующих номеров на этаже, а, во-вторых, ей об этом регулярно рассказывал муж, старший лейтенант милиции Игорь Иванович Мусоргский.
Ольга Семеновна проводила парочку взглядом до самых дверей и решила, если эта проститутка ей ничего не заплатит, сообщить о ней Марине. Та не любит, когда у ее девок появляются конкурентки.
Глава 2
Суета
Приморские курорты не располагают к суете. Жара очень эффективно распределяет силы всех обитателей, как временных, так и постоянных. Первые лезут вон из кожи, очень часто в прямом смысле, чтобы не потерять ни миллиграмма солнечной радиации. Они приходят на пляж и уже не могут суетиться, придавленные раскаленной сковородой неба к песку.
Вторые – тоже очень стараются, но только для того, чтобы провести как можно больше времени в тени. Солнце для них не роскошь, а чаще всего досадная помеха. В глубине души, естественно, местные жители понимают, что при отсутствии жары курортники никогда не появятся на пыльных улицах их городка, но это знание существует на равных правах с неприязнью к горластым бездельникам и необходимостью заработать как можно больше денег за три месяца сезона. Но даже жажда заработка не может заставить местных жителей суетиться среди раскаленного до бела дня. Для энергичных действий отводится либо раннее утро, либо ночь.
Такой режим накладывает свой отпечаток и на расписание криминальной жизни. Преступления обычно совершаются в темное время суток. И прячутся они не столько от чужих глаз, сколько от жары. Стакан вина выпитый в полдень заставляет подумать о покое, та же доза после захода солнца толкает на подвиги и романтические поступки. Местные жители не совершают преступлений днем, так как заняты работой, приезжие – не желая отрываться от отдыха. Иногда обоим категориям удается совершить что-нибудь криминальное и под солнечными лучами, но это происходит либо по недоразумению, либо по неудачному стечению обстоятельств.
Деятельность милиции в курортных городах подчинена общему графику. Днем выполняется необходимая волокита с бумагами, решаются текущие вопросы, и только с заходом солнца начинается основная работа. Любое нарушение установленного режима вызывает раздражение. Затеявший драку на улице сразу после обеда рискует получить по ребрам гораздо энергичнее, чем в другое время суток. Патрульных, вынужденных отрываться от прохладительных напитков в кафешках и бредущих по жаре к месту происшествия никакая инструкция не сможет заставить удержаться от дополнительных пинков. Курортные города не любят суеты. И стараются не суетиться.
Но обстоятельства бывают сильнее привычек. Особенно, если эти обстоятельства имеют вид девяти трупов на залитом кровью полу кафе. Начальник городского управления внутренних дел не был настроен срываться со своего рабочего места и мчаться по жаре в другой конец города даже если бы началось землетрясения. Землетрясения не входили напрямую в его компетенцию и личного присутствия на месте происшествия не требовали. В кабинете работал кондиционер, в холодильнике было несколько бутылок газировки, криминогенная обстановка в городе была вышестоящим начальством признана как более чем удовлетворительная и суть сообщения из кафе «Южанка» дошла до подполковника Симоненко не сразу.
Этого просто не могло быть. Не потому, что этого не могло быть в его городе никогда,( в городе происходили разные вещи, попадавшие в официальные сводки далеко не всегда) этого не могло быть в такую пору. Ни один нормальный человек не станет отправлять на тот свет такую уйму людей в такое неудачное время.
Одной из самых неприятных частей происшествия была необходимость сообщить о случившемся мэру города. Симоненко повидал на своем веку немало и место свое заработал не сидя в кабинете, но разговор на подобные темы с мэром мог повлечь за собой весьма и весьма большие неприятности. Симоненко тяжело вздохнул и набрал номер сотового телефона мэра. Такие новости лучше всего направлять напрямую.
– Да? – спросил мэр.
– Здравствуйте, Олег Анатольевич, я вас не от чего важного не оторвал?
– Что-то случилось, Андрей Николаевич?
«Конечно случилось!» – подумал зло Симоненко. Как будто он каждый день звонит по прямому телефону хозяину города. Мэр великолепно понимает, что только чрезвычайные обстоятельства могут заставить кого бы то ни было отрывать мэра от дел. Симоненко сглотнул, пригладил редкие волосы и стараясь говорить спокойно, сказал:
– У нас очень серьезное происшествие. В кафе «Южанка» совершено убийство.
– Плохо, – спокойно сказал мэр. Это все?
Симоненко поднял глаза к потолку и пошевелил губами.
– Это все? – снова переспросил мэр.
Что ему какое-то убийство? Он и сам…Симоненко оборвал эту мысль, переложил трубку в левую руку, а ладонь правой вытер о брюки.
– Там девять трупов.
– Сколько?
– Девять. Во всяком случае так мне сообщили.
– И вы до сих пор не там?
– Я решил перезвонить вам сразу же, как только получил сообщение. Сейчас выезжаю.
– Очень хорошо. Как только что-нибудь выясните – немедленно сообщите. По этому же телефону. Я буду ждать.
Симоненко вышел из кабинета. Мэр ждет сообщения. Подполковник выругал подвернувшегося на пути лейтенанта и быстрым шагом вышел на улицу. На пороге ослепительное солнце ударило его в лицо, и Симонеко на секунду зажмурился. Спокойная жизнь тянулась слишком долго. Симоненко давно ожидал катастрофы. Слишком спокойно было у них в городе. Даже он, подполковник милиции, почти поверил в то, что Королю удастся устоять самому и удержать город. «Только бы не разборки» – подумал Симоненко. Пусть будет все, что угодно. Пусть это будут террористы или грабители. Только бы это не оказалось началом войны между группировками! Симоненко сел на переднее сидение «волги» и машина тронулась. Подполковник покосился на водителя. Тот, не спрашивая ничего, вел машину в сторону «Южанки». В управлении уже знают все. Через час об этом уже будет знать весь город.
– Включи сирену! – приказал Симоненко.
Мусор
Старший лейтенант милиции Игорь Иванович Мусоргский кричал не очень часто. Требовалось обычно нечто неординарное, чтобы Мусоргский сорвался на крик. В обычных условиях Мусоргский был человеком уравновешенным и спокойным. Состояние, близкое к истерике могло возникнуть у него только в том случае, когда неприятности угрожали ему лично. Или кто-то пытался нарушить правила, которые Мусоргский установил для окружающих. В этих случаях старший лейтенант мог совершить все что угодно.
