– Не знаю, – пожал плечами Гаврилин, – не мне тебя судить, ты мне вроде как жизнь спасла.
– Как?
– А не важно, просто помни это, – Гаврилин открыл переднюю дверь машины, – на этой меня повезут?
– На этой.
Гаврилин полез в карман, вытащил деньги:
– Хотел тебя попросить – купи от меня Динке шампанское. Я обещал.
– Нет.
– Но я…
– Езжай. Не зачем девчонке голову крутить. Достаточно и того, что она в тебя влюбилась.
– Влюбилась? – вяло удивился Гаврилин.
– Когда уже вы поймете, что женщина любит мужика не за то, что он для нее сделал, а за то, что для него сделала она сама. А Динка тебя пару раз выручила и … Я не хочу говорить на эту тему.
– Не хочешь – твоя воля. Я уже ничего не понимаю и ничего не хочу. Только вот что, – Гаврилин тронул Марину за плечо, – я тут насмотрелся на клочья позолоты в вашем тихом городе. Не свиная кожа под ней, а кровь. Красная такая человеческая кровь. Только брызги в разные стороны летят.
Больше они ничего друг другу не сказали. Гаврилин сел в машину, водитель, не глядя на него, завел двигатель.
Погуляли. Славно повеселились. Процесс дефлорации прошел успешно, с кровью. Можно смело вывесить простыню с красным пятном. Ты теперь не мальчик, Саша Гаврилин. Все. Все происходит вокруг тебя на самом деле, это не игра.
Ты хотел защищать идеалы? Встать на защиту позолоты? Как ты сказал Марине? Под позолотой – кровь. В лобовое стекло машины что-то ударилось. Мошкара, подумал Гаврилин, а потом понял – начинался дождь. Просто он уже перестал верить в то, что на свете бывают дожди. Из леса к дороге кто-то вышел. Гаврилин присмотрелся и вздрогнул.
Все-таки его неплохо подготовили. Он узнал этого человека, Гаврилину даже показалось, что их взгляды встретились. И еще показалось, что по лицу Палача стекают капли.
Дождь, уверенно подумал Гаврилин, такие как Палач не плачут. Все-таки он выжил. Выжил, не смотря на безошибочность их конторы. Мы еще увидимся, подумал Гаврилин, группа ему передана и не важно, что группа понесла потери.
Проклятье. У него даже не появилась мысль о том, чтобы бросить свою работу. Все это прошло через него, не задев и не оставив следа.
Дорога пошла в гору, Гаврилину на мгновение показалось, что над самым перевалом тучи заканчиваются, что там чистое голубое небо. Не выжженная жаром серо-голубая ткань, а блестящая голубизна. Машина перевалила через перевал. До самого горизонта небо было затянуто непроницаемой пеленой туч.
