– На кухне? – удивленно переспросила я.
– Именно, – кивнул Егор. – Что-то очень привычное и в то же время таящее в себе массу возможностей для чувственности.
– Даже не знаю, – пробормотала я.
Он склонился ко мне и прошептал на ухо, опаляя своим горячим дыханием:
– Приходите. Я буду ждать вас, – и уже выпрямившись добавил. – Не провожайте.
Не прощаясь, он вышел из кухни, и вскоре раздался щелчок замка двери.
Я осталась одна, с недоумением глядя на две чашки чая, остывающие на столе. Уж не мираж ли это был?
И я что, действительно призналась незнакомому мужчине в том, что мне недостаёт чувственности?
Егор
Я прохаживался по кухонной фотозоне, прикидывая в голове кадры и думая о девушке в сером.
Милая Мила… если только она не прикидывалась овечкой. Многие и до неё играли в скромность и застенчивость – зная, что ангелочки, так нравятся мужчинам. Особенно те из них, которые в постели умели превращаться в дьяволиц. С пухлыми наивными губками, делающими восхитительный минет. Или с целомудренно скрытой одеждой попой, предпочитающей анал.
Я ухмыльнулся про себя. Мила и анал – вообще не звучало, но это пока что. В тихом омуте водятся свингеры, и я рядом с ней могу вообще оказаться дилетантом.
Впрочем, это было маловероятно, судя по ее поведению в целом. Особенно в магазине интимных товаров. Возможно, что у девушки в сером и впрямь были конкретные проблемы. Что ж, тогда я помогу ей так, как умею.
Вообще-то, оба варианта мне нравились. Мила-обманщица обещала качественный секс, а Мила-стесняшка обещала секс эмоциональный. Правда, не сегодня и не завтра. Ладно, ждать я тоже умел. Взять хотя бы Снежку – уж на что скромницей в школе была, да и брат ее вечно опекал. Но я подождал – и вот она уже расхаживала в одном белье по моей студии, с готовностью спуская трусики и раздвигая передо мной свои длинные ножки. Правда, всегда обижалась, когда я не предлагал ей участие в тех фотопроектах, наподобие пятничного. Но в самом деле! Увидеть Снежану ещё и там было бы уже перебором. Я за разнообразие, я говорил?
В 11 часов пунктуальная девушка в сером – да-да, снова в сером! – зашла в студию. Я ждал ее на пустом ресепшн и приветливо улыбнулся.
– Добрый день. Рад, что вы пришли.
Черт знает почему, но мне нравилось называть ее на “вы”. Никогда не страдал ничем подобным, сразу переходил на “ты” и на “возьми глубже”. Но вот с Милой было иначе.
– Здравствуйте, – прошептала она, замирая на месте и неловко переплетая пальцы.
– Прошу за мной, – пригласил я и пошёл в подготовленную фотозону.
Кухня изгибалась буквой “П” и имела дополнительный островок для готовки. Тёплое темное дерево и темная каменная столешница сочетались отлично. Вообще этот образец привёз для меня один мебельный магазин – разумеется, ради рекламного фотосета, который был намечен на следующей неделе. Но я решил опробовать его с Милой.
Девушка же разглядывала кухню с каким-то обреченным видом, словно место своей казни.
– Не нравится? – спросил я.
Это было важно. Профессиональные модели могли изобразить что угодно, а вот обычные люди были слишком зависимы от окружающего интерьера. Если что-то было не так, то это было видно на фотографиях, как бы люди ни прятали свои эмоции.
– Нет, просто… я не уверена, что стоит всё это… что я смогу…
Она запуталась в словах и покраснела.
– Не попробуете – не узнаете, – выдал я глупейшую истину и махнул рукой в сторону гримерки. – Переоденьтесь там, пожалуйста.
– Переодеться? – смущенно переспросила Мила. – Но я ничего с собой не брала.
– Я знаю, – усмехнулся я. – Одежда ждёт вас там.
По недоверчивому взгляду Милы я вдруг понял, о чем она, вероятно, подумала, и рассмеялся:
– Не бойтесь, всё новое. Не с той пятничной фотосессии.
Девушка в сером только сильнее вспыхнула:
– Да я и не думала…
Не договорив, она скрылась в гримерке. Посмеиваясь, я принялся проверять настройки фотоаппарата, а заодно делал ставки сам с собой – выйдет ли она в приготовленной одежде или в своей?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Разумеется, я выиграл – она вышла в своём сером свитере и в серой же юбке до пола.
– Ай-яй-яй, – покачал я головой. – Что вы собираетесь готовить на этой кухне, Мила? Постный салат или восхитительный десерт?
– Но я думала, – замялась девушка. – Я думала, вы мне скажете, что делать.
– Я и сказал: “переоденьтесь”, – заметил я и тут же добавил. – Ваша одежда подошла бы для других кадров. Более официальных. Но мы здесь с вами не за этим, верно? – Мила кивнула, поджав губы, и я продолжил. – Эти фотографии не увидит никто кроме вас. И даже вы сами можете на них не смотреть. Важнее то, как будет проходить фотосессия, понимаете? Важно, что это кухня, на которой вы ни разу не были. Что вас фотографирую я, которого вы не знаете. Важно, чтобы на вас была одежда, к которой вы не привыкли. Это детали, но они играют большую роль, и если вы по-прежнему хотите получить что-то… что-то особенное, то нужно и делать что-то особенное.
Мила постояла пару секунд, раздумывая, и, когда я уже думал, что она от всего откажется, она вдруг стянула свой свитер через голову. Кажется, я выдохнул слишком шумно. Мила осталась в футболке, которую я для неё приготовил, – светло-серая и в целом подходящая по размеру, она была явно маловата ей в груди. Что ж, не надо было носить при мне мешковатую одежду! Иначе я купил бы верный размер.
Из-за проблем в груди футболка задиралась, обнажая хорошенькую талию. Это выглядело сексуально, и я одобрительно кивнул смущенной девушке:
– Отлично. Но это ещё не всё.
Мила подняла на меня неверящий взгляд:
– Уж не думаете ли вы, что я…
– Именно это я и думаю, – перебил я. – Вам осталось снять кроссовки, юбку и бюстгальтер.
– Что? – девушка стала пунцовой. – Бюстгальтер-то здесь причём?
– Значит, с остальным вы согласны? – хмыкнул я. – Тогда избавляйтесь от лишней одежды, а я вам пока расскажу.
Мила, вздохнув, принялась расшнуровывать серые кроссовки.
– Видите ли, – я начал с воодушевлением нести чушь. – Вы, вероятно, привыкли считать бюстгальтер дополнительным слоем одежды, который закрывает вас и прячет от внешнего мира. Однако суть бюстгальтера в том, что его снимает мужчина. Пока этого не произошло вы подсознательно ждёте, что это случится. Так же как подсознательно ждёте звонков и сообщений, когда ваш телефон включён. И если этого не случается, то вы только сильнее зажимаетесь, закрываетесь… и закутываетесь. Вам и хочется раскрыться, но вы не можете, потому что на вас надет бюстгальтер. С вас его не сняли. Вам, грубо говоря, не позволили быть свободной, не позволили быть открытой. Понимаете? Я, конечно, могу сам с вас его снять, но, думаю, что вы предпочтёте сделать это лично. Верно, Мила?
Я улыбнулся как можно мягче. Чего только не придумаешь ради чудесного вида груди без лифчика. Ну, и конечно хороших фотографий раскрепощения девушки. Думаю, несколько фото я оставлю в своём архиве.
Мила переминалась босыми ступнями по полу. Обдумывая мои слова, тревожно оглядываясь вокруг, она выглядела так, словно принимала жизненно важное решение. Заводить ли ребёнка? Брать ли ипотеку? Снимать ли лифчик? Похоже, эти вопросы были для неё в одном ряду.
Наконец она потянулась руками за спину и сняла бюстгальтер через рукав каким-то совершенно извращенным способом. Лично я бы предпочёл, чтобы она сняла футболку, сняла лифчик и надела футболку. Или не надела бы? Да, это было бы идеально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Температура в студии была довольно коварной. Пол – с подогревом, а вот воздух – чуть холоднее комфортного. Как раз так, чтобы соски торчали от холода. Я возблагодарил небеса за субботний и пятничный секс, благодаря которым сейчас я мог спокойно стоять перед девушкой в сером без дубины в штанах.
– Но юбку я не сниму, – решительно прошептала она.
