сборной Сенегала стало бы исторической неизбежностью.
– Если мы благополучно вернёмся на пароход, – предположил я, – предлагаю компенсировать Николаю Ивановичу потерянную сумму. Скинемся по триста франков, чтобы не было ему так обидно.
Гена тут же согласился. А пострадавший, которому частично возмещалась, казалось бы, навсегда утерянная сумма, корректно промолчал.
Самое неприятное в нашей ситуации было то, что мы не знали, куда идти. Улицы шли, произвольно поворачивая то влево, то вправо, то раздваиваясь, а иногда даже расходясь по трём разным направлениям. В таких случаях мы выбирали ту улицу, на которую указывал Николай Иванович, полагаясь на его предводительский дар. При таком непредсказуемом и хаотичном передвижении по неизвестным нам чёрным кварталам Дакара, вероятность прихода в отправную точку, где располагалось кафе «Тао-Тао», не исключалась.
Если люди в лесу, где свобода передвижения почти ничем не ограничена, ходят кругами, то в незнакомом городе замкнуть круг – обычное дело. И мы его замкнули. Опять на взгорке мы увидели уже известное нам кафе с зияющей чёрной дырой открытой двери. Правда, пузана с командой не было.
– Не зайти ли нам выпить по чашечке чёрного кофе? – предложил я, стараясь не выдавать своего сарказма.
– Слишком заманчивое предложение, чтобы на него согласиться, – не без юмора заметил Гена.
Николай Иванович помолчал, подумал и, наконец, сказал:
– Надо идти на пароход.
– Ну, вот тебе раз, – продолжил Гена в том же тоне, – ещё разгуляться не успели и уже на пароход.
– Теперь пойдём в обратном направлении, – добавил к сказанному Николай Иванович.
– Мысль, достойная великого полководца. Он хочет взять реванш за Ватерлоо – подойти к исходной точке с другой стороны и застать неприятеля врасплох.
– А может быть, ещё по пивку? – указал я в сторону злополучного кафе, в котором навсегда скрылся наш провожатый. Пошлём туда Николая Ивановича на разведку. Если всё нормально, он даст нам отмашку рукой. Возможно, Вася Бомбовоз сидит там и ждёт нас, чтобы отдать долги и ещё раз угостить пивом, а нашего предводителя ещё и стаканчиком «Наполеона».
– А если в кафе пузан со своей челядью? – всерьёз принял моё предложение Николай Иванович.
– Ну, у тебя социальные накопления не меньше. Два раунда, надеемся, ты продержишься. А там, смотришь, и мы подоспеем.
Николай Иванович посмотрел на меня с обидой, но тут же подобрел и сказал:
– Теперь буду умнее.
– Умнее Васи Бомбовоза всё равно не будешь
– По такому случаю предлагаю сходить в туалет, – вдруг заявил Гена.
И мы все, как стояли, повернувшись лицом к кафе «Тао-Тао», сходили в туалет. На окружающих это не произвело никакого впечатления. Здесь, в случае надобности, так делали все. Но самое удивительное, что тут же, как из-под земли, вылез продавец сомнительного перстня.
– Five hundred, – вяло промямлил он, – pure gold.
– Откуда он опять взялся, – удивился Николай Иванович, – и чего хочет этот шайтан?
– Пятьсот франков хочет за свой паршивый перстень. Начинал, кажется, с полутора тысяч. Ещё немного, и, мне кажется, он отдаст его бесплатно.
– У меня идея, – подняв вверх указательный палец, провозгласил Гена, – скажи этому проходимцу, что деньги у нас на пароходе. Он-то знает дорогу в порт. Пусть ведёт.
Я так и сказал:
– We have money, but it is on the vessel. If you want, come together.
Расчёт оказался верным. Продавец бодро повёл нас в известном ему направлении. Теперь уже мы еле поспевали за ним. Он то и дело оборачивался и, приговаривая, что пятьсот франков – это хорошая цена за настоящее золото, зазывно махал нам рукой, чтобы мы не отставали.
– Чао, кафе «Чао-Чао», – громко декламировал Гена, – теперь никогда не увижу тебя!
Последнюю фразу он почти пропел трагическим тенором.
Путь оказался не таким уж и длинным. Продавец уверенно вывел нас к цивильным кварталам Дакара, откуда мы и начинали своё маленькое и неудачное путешествие. Теперь мы и сами добрались бы до нашего судна, но соблазнённый предстоящей сделкой продавец перстня тащил нас туда, где у нас якобы лежали деньги.
– You are from Russian ship, – говорил наш ведущий, – I know. I like Russia. Your country is strong. Not so rich, but very strong. More stronger, than America.
– Откуда этот шибздик так хорошо аглицкий знает? – поинтересовался Николай Иванович, – чешет, как по-писаному.
– От верблюда, – коротко ответил Гена.
– В это верю. А я вот от человека не мог научиться. В школе семь лет втемяшивали, а кроме «ду ю ду» ничего не знаю. Способностей у меня нет, что ли?
– Каков учитель, таков и результат. А с другой стороны, это даже к лучшему. Знал бы ты чужой язык в совершенстве, могли бы и визу не дать. Сам знаешь, как у нас на это смотрят – появляется возможность к нежелательному общению. Поэтому я в личной анкете на всякий случай выбрал графу «Читаю и перевожу со словарём».
– Ну, так и переведи нам, что он там лопочет.
– Говорит, что знает, кто мы. И чистым сердцем любит русских людей. И знаешь за что? За то, что мы сильные. Наша страна, мол, не такая богатая, но очень сильная. Сильнее, чем Америка.
– Уверен, – задумчиво проговорил Гена, – если завтра Америка станет сильнее, он будет точно так же любить американцев.
Мы вышли к тому месту, где впервые повстречали Васю Бомбовоза и оторопели: именно там, в пыли запруженной людьми улицы сидел наш Вася. Он сидел, как ни в чём не бывало, вытянув левую ногу вперёд, а правую, согнутую в колене, обхватил двумя руками. На его лице блуждала отстранённая улыбка, как будто он накурился гашиша. Николай Иванович подошёл к нему вплотную, упёр руки в бока и уставился на него долгим немигающим взглядом. Но это не произвело на Васю ни малейшего впечатления. Взор его так же блуждал по не видимым простому смертному весям.
– Вася, это ты!? – хриплым взволнованным голосом почти прокричал Николай Иванович. Верни мне тыщу франков, сволочь!
Вася с трудом сфокусировал глаза на стоящем перед ним крикуне и ещё шире улыбнулся.
– Ты видишь? Он издевается надо мной. Я сейчас набью ему морду!
– А может быть, это не Вася, – сделал предположение Гена.
– Ну, как же не Вася! И джинсы те же, и рубаха, и мордуленция наглая.
– Свой в доску, – добавил я.
– Да они здесь все на одно лицо, – стал уговаривать Гена.
Николай Иванович стал приглядываться.
– Вася, подлец, ну скажи хоть слово! Или ты хочешь, чтобы я тебе харю начистил за твои проделки?
Вася даже глазом не моргнул.
– Или притворяется, или действительно не он.
Гена стал отводить Николая Ивановича в сторону.
– Не
