свитер из местной овцы. Мы остановились у витрины небольшого магазина, в которой были вывешены, наверное, все продаваемые вещи. К каждой вещи прицеплен ценник с ценами в гинеях. Мы долго не могли перевести их на фунты, пока за спиной не услышали голос:
– Гинея есть немножко дороже фунта, но здесь можно торговаться.
Мы повернулись и увидели девушку совсем небольшого роста, с приятным и в то же время совершенно обыкновенным лицом. Короткие волосы, гладко расчёсанные на две половины, только-только прикрывали уши. На ней было застёгнутое на все пуговки коротенькое пальтишко тёмно-серого, почти чёрного цвета. Её миндалевидные глаза, по-детски удивленные, внимательно разглядывали нашего молодого кока.
– Сынок, к тебе обращаются, – подсказал старпом.
– А Вы кто? – неожиданно спросил Боб.
– Я Кэтти, – ответила девушка, – живу в этом городе, русский учу давно. Вы из России? Моряки? Я вам могу чем-то помочь?
– Катя?! – удивился Боб, – да ещё в Абердине! Это здорово! Конечно, мы русские моряки, и нам нужна помощь. Мы ничего не петрим в ваших ценах.
– Петрим? – переспросила Кэтти.
– Ну, да! Не понимаем, дорого это или наоборот. Помогите нам, Катя.
– А как вас зовут?
– Меня – Боб. Это – Палыч, – указал он на меня, – а это наш старпом Валентин Сидорыч.
– Я так и думала…
– Что думала? – не понял наш молодой кок.
– Что тебя зовут Боб. А это твой отец? – кивнула она на старпома.
– Почему отец? – зычно захохотал названый сын.
– Это потому, что тебя «сынком» обозвал, – догадался старпом.
Мы все засмеялись.
– Ну, сынок, похоже, приглянулся ты этой англичанке. Глаз с тебя не сводит.
– Да и Боб, гляди, зацвёл, – сказал я на ухо старпому.
Боб с подачи Кэтти приобрёл себе плотный, рябой шотландский свитер, а я белые териленовые штаны, которые, как уверяла хозяйка магазина, никогда не мнутся. Она с остервенением мяла их в руках, но они всё равно принимали безупречную гладкую структуру.
– Штаны явно не для нашего климата, – сделал заключение старпом, – а в Рио-де-Жанейро у нас заходы не планируются.
– Зато практические, и летом хорошо, – заметила наша новая знакомая.
– Практичные, – поправил её Боб.
– Я русский знаю не идеально, – смутилась Кэтти.
– Нет-нет, – запротестовал наш повар, – что Вы! Если бы я знал так английский… Вы же говорите почти без акцента.
Мы всей компанией пошли по узкой, идущей вверх улице, и маленькая Кэтти стала объяснять нам то, о чём мы даже не догадывались:
– Английский язык в Шотландии вам не поможет, хотя он официальный. Здесь говорят на шотландском. Это такая разновидность английского, с добавкой древнего кельтского. А ещё севернее говорят на гаэльском – языке кельтских шотландцев. И вообще вы неправильно произносите слово Шотландия. Истинный шотландец может обидеться. Никогда не говорите Шотлэнд. Это означает – земля низкорослых людей. Правильно будет Скотлэнд – Скотландия. Земля скоттов. Они пришли сюда из Ирландии ещё в пятом веке. Это очень воинственные и упрямые люди. Мы унаследовали их черты. Не хотим чужого влияния, даже английского. У нас и фунт свой, и флаг, и церковь, и одежда, и кухня…
– Кухня? – оживился Боб, – это по моей части.
– Ты кук?!
– Нет, я боб, – пошутил Боб. – Но мне интересно, что в вашей кухне особенного?
– Шотландцы любят баранину и пареную репу.
– А чего тут особенного? Проще пареной репы ничего не бывает.
– А я всё-таки советую попробовать наш «хаггис». Это блюдо из бараньих потрохов с большим количеством овощей. Очень вкусно.
– И запивать его надо обязательно пивом, – добавил я, – тогда будешь толстый и красивый.
– Этого я не говорила, – заметила Кэтти, рассмеявшись.
– А чай с молоком тоже шотландское изобретение? – поинтересовался Боб.
– Это придумали ленивые англичане. Они добавляют в чай молоко не из-за вкуса, а по другой причине.
– Интересно, интересно! Что же это за причина?
– Причина очень банальная. Чай с молоком не пачкает кружку, поэтому её проще и легче потом мыть.
– Гениально! – восхитился Боб.
Кэтти неотвязно шла за нами, вернее, рядом, и рядом именно с Бобом. Они как бы привыкали друг к другу, изредка касаясь плечами, и так же изредка поглядывая друг на друга.
– Если пойти по этой улице, – маленькая шотландка показала рукой вправо, – можно выйти к университи оф Абердин – Абердинский университет. Он очень знаменитый. Построен ещё в пятнадцатом веке. В нём почётными ректорами были Черчилль и Карнеги.
– Черчилля мы знаем, – проявил эрудицию Боб, – Карнеги не знаем.
– Карнеги – известный миллионер-филантроп. Но я знаю, вы не очень любите миллионеров.
– Это точно, – подтвердил наш молодой эрудит. – А за что их любить?
– Любить надо всех людей, – глубокомысленно ответила Кэтти, – и, главное, жалеть.
По радиусной улице, поднимавшейся плавно вверх, мы вышли в район старого Абердина, где нас встретила сплошная гранитная готика. Длинному зданию университета, казалось, не было конца.
– Университет принимает каждый год около тысячи студентов из разных стран, – стал объяснять наш добровольный гид, – но русских здесь точно нет. Я тоже учусь в университете. Моя специальность молекулярная биология.
– Это что-то очень сложное? – предположил Боб.
– Зато очень интересное.
– Здесь всё интересно, – согласился Боб, – и уже не так скучно, как показалось вначале.
– Вам очень повезло, что вы зашли именно в Абердин. Это очень старый и красивый город. Называют его гранитной столицей Шотландии. В своё время здесь была резиденция шотландских королей. Сейчас я их всех не помню.
– А почему «гранитная столица»? – поинтересовались мы.
– Рядом с городом есть гранитные карьеры. Из них берут гранит для постройки зданий. Все дворцы, церкви, университет и многие дома построены из этого гранита. Даже улицы им укладывали. В портовых районах можете это увидеть. Этот камень на солнце становится светло-синим.
В старом городе мы набрели на магазин забавных вещей и предметов для всякого рода проказ. Пожилой хозяин с удовольствием демонстрировал нам разные фокусы и подначки. Бобу приглянулась пластмассовая яичница-глазунья, по виду совершенно не отличавшаяся от только что приготовленной.
– Завтра же подложу её на завтрак Никанорычу, – обрадовался он, – то-то будет смеху. Он её солью посолит обязательно, перчиком поперчит и начнёт, бедолага, ножом резать. А она не режется… А желудочный-то сок выделяется, слюна течёт…
– Боб, ты настоящий садист, – заметил я незлобиво.
– Но согласись, хохма отменная.
– Ты ему вместо пластмассовой яичницы, – предложил старпом, – купи лучше вот эту резиновую гадюку, свернувшуюся кольцом, и подложи в тарелку на завтрак. – Смешнее будет…
– Ну, тогда он меня точно убьёт, – заключил Боб.
Хозяин, заметив наш неподдельный интерес к его товару, открыл разноцветную коробочку и, с видом доброго волшебника, произнёс:
– Абсолютли нью гуде!
– Катя, что он сказал? – обратился Боб к нашей новой знакомой,
