Шли по траве, переходили через овраг. Впереди встал невысокий холм. Но нелегко взобраться по его крутому склону…
На этом холме снимал наш комиссар свой фильм «Сказка о Мальчише-Кибальчише». Это место гибели отважного Мальчиша-Кибальчиша. Здесь лежал он в своей кумачовой рубахе и сухие травы касались его лица…
И назвала «Шхуна» это место Холмом Верности Родине.
Поднялись. Построились четырехугольником. В центре — командиры: капитан, комиссар.
Началась перекличка.
В настороженной тишине звучали имена павших юных героев: Павлик Морозов, Володя Дубинин, Витя Коробков…
Продолжая утреннюю поверку, капитан громко произнес:
— Аркадий Гайдар!
Тишина. И вдруг раздался голос Аркадия Петровича Гайдара, записанный в суровые дни сорок первого года перед самым его уходом на фронт:
Ребята! Беспрестанно гудят паровозы. Уходят длинные эшелоны. Это ваши отцы, братья, родные, знакомые идут на фронт. Туда, где отважная Красная Армия ведет с врагами бой, равного которому еще никогда на свете не было…
Остановились кассеты магнитофона. Замолк голос, пробившийся сквозь время. Голос человека, с именем которого так много связано на «Шхуне»…
— Военный корреспондент газеты «Комсомольская правда» Аркадий Петрович Гайдар погиб двадцать шестого октября сорок первого года, спасая боевых товарищей… — тихо произносит вахтенный командир Лебедев.
— Поднять флаг Мальчиша-Кибальчиша! — приказывает капитан.
На вершине Холма Верности Родине ветер с силой развернул огромное красное полотнище.
— К принятию клятвы — смирно!
Замерли все.
Из узкой коробки транзисторного магнитофона вырвался могучий голос:
«Солнцем, горящим и несгорающим, морем, бушующим и нестихающим, и вечно реющим красным флагом над нашей Родиной — клянемся!
Высоко нести знамя Ленина, знамя революции, свято чтить память павших за наше счастье — клянемся!»
— Клянемся! — отвечают ребята.
Огнем бессмертия пламенеют звезды на их буденовках.
А голос Левитана торжественно продолжает:
«В этот рассветный час поклянитесь же, товарищи Мальчиши, сердцами молодыми своими на верность нашей Родине. До последнего удара сердца, до последней капли крови стойте за нее, товарищи Мальчиши! Рот Фронт!»
— Рот Фронт! — отвечают ребята, подняв кулаки.
Почтамт «ШР»
На «Шхуну» часто приходят письма. Из самых разных городов, от разных людей.
Некоторые помещены здесь.
Письмо из Москвы
Дорогие товарищи, матросы «Шхуны ровесников»!
Вы просите меня рассказать о встречах с Аркадием Петровичем Гайдаром. Просьбу эту могу выполнить лишь в самой малой степени: виделся с Аркадием Петровичем только один раз, правда, встреча эта запомнилась мне на всю жизнь.
В последних числах августа сорок первого зазвонил у меня телефон, и я услышал голос Г. С. Куклиса — главного редактора нашего издательства:
— Заходи, тут с фронта приехал Гайдар. Познакомишься, поговорим.
Вмиг я был в комнате у главного редактора и увидел Аркадия Петровича. Был он в военной форме, в темно-защитной командирской гимнастерке с гладкими петлицами без знаков различия. Удивил он меня своей подтянутостью, собранностью, грустными и озабоченными глазами.
Познакомились, разговорились. В те дни у нас начала выходить «Военная библиотека школьника» — книга на военные темы, рассказывающая ребятам о войне, о том, как надо себя готовить к военному делу.
Поделился я с Аркадием Петровичем и нашей главной задумкой — выпустить для ребят «летучим дождем брошюр» слово о войне крупнейших советских писателей.
— Вы хотите, чтобы я написал тоже? — спросил Аркадий Петрович и замолчал, о чем-то задумался.
И мы замолчали. Мысли все о войне, о тяготах ее, которые испытывают на себе и взрослые, и дети. Как важно сейчас, чтобы ребята услышали голос любимого писателя, старшего друга, вооружились его советом, поддержкой…
Неожиданно Аркадий Петрович стал пояснять свою мысль, будто продолжая уже что-то сказанное:
— Они приходят к нам и не знают, чем заняться. Они отважны, они хотят бить врага, но не владеют винтовкой, не умеют бросить гранату. Не знают, как стрелять из миномета. Смотришь — молодой, крепкий парень. А он ждет, пока ему объяснят, как забраться в блиндаж. Да что там — он даже не знает, как поставить винтовочный прицел. Всему этому надо учить. Учить до того, как попадет на фронт. В окопе учить чаще всего бывает поздно. Здесь должна помочь листовка, книга. Должна помочь ваша «Военная библиотека».
Стало ясно, что он, только что приехавший с фронта из-под Киева, видел этих отважных, но еще неумелых ребят и прекрасно знает, что именно им сейчас нужно.
Мы попросили Гайдара написать несколько строк для нашей «библиотеки», но он отказался — нет ни минуты времени.
Впрочем, он готов помочь нашему начинанию. Позавчера он был на радио, там его записали и попросили выступить еще. Текст он подготовил, но боится, что выступить уже не успеет.
С этими словами Аркадий Петрович передал мне несколько сложенных вчетверо листков.
— Вот вам материал для сборника, может, подойдет.
Это было ставшее впоследствии знаменитым обращение Аркадия Гайдара к молодежи «Берись за оружие, комсомольское племя!»
«…Комсомолец, школьник, пионер, юный патриот, война еще только начинается, и знай, что ты еще нужен будешь в бою. Приходи к нам на помощь не только смелым, но и умелым. Приходи к нам таким, чтобы ты сразу, вот тут же рядом, быстро отрыл себе надежный окоп, хлопнул по рыхлой груде земли лопатой, обмял ладонью ямку для патронов, закрыл от песка лопухом гранату, метнул глазом — поставил прицел. Потом закурил и сказал: «Здравствуйте все, кто есть слева и справа».
Поняв, что ты начал не с того, чтобы сразу просить помощи, что тебе не нужно ни военных нянек, ни мамок, тебя полюбят и слева, и справа…»
На следующий день Аркадий Петрович возвращался в осажденный Киев.
Поздней осенью в ноябре сорок первого года мы подписали к печати маленькую книжку для детей. Называлась она «Советским детям». В ней были статьи Алексея Толстого, Ванды Василевской, Самуила Маршака, Янки Купалы, Ильи Эренбурга. Завершало эту книжку обращение Аркадия Гайдара «Берись за оружие, комсомольское племя!»
Прошло еще несколько дней, и книжечка эта, напечатанная на желтой бумаге, в серой плохонькой обложке, увидела свет. Но мы тогда еще не знали, что Аркадия Петровича уже нет в живых — 26 октября на Украине у села Леплява в неравном бою с врагами, спасая друзей-партизан, он пал смертью героя.
Б. КАМИР,
заместитель главного редактора издательства «Детская литература»,
заслуженный работник культуры РСФСР
ОТ ФЛАГ-ШТУРМАНА. Этот рассказ Бориса Исааковича Камира мы напечатали в странице «Шхуны», посвященной памяти Аркадия Петровича Гайдара.
Глава пятая, зовущая на палубный сбор
Был весенний вечер, и в старом одноэтажном здании, стоящем на самом углу неширокой зеленой улицы и сквера, ведущего к морю, светились лишь два узких окна.
Сотрудники редакции «Новороссийского рабочего» давно разошлись по домам. Приближалось время палубного сбора «Шхуны», и Саша Демченко боялся опоздать.
Он подошел к редакции, поднялся по невысоким ступенькам. В комнатах было темно, Саша двигался почти на ощупь. Пройдя по длинному коридору, остановился у двери, нужной ему.
Комната, именуемая кают-компанией, была ярко освещена. Длинная и тесная, она была целиком заставлена старыми шкафами. Висела между окон хорошо надраенная рында, над ней — спасательный круг с надписью на белом фоне красными буквами: «Шхуна ровесников». На красной половинке круга белыми буквами обозначен порт приписки данного судна — «Новороссийск».
На стене флаги, изодранные ветром, поблекшие от дождя, снятые с Сахарной головы. Рядом — стенды с фотографиями членов экипажа, последний выпуск «ШР»…
Вдоль стен стулья, в середине большой стол. На нем вахтенный журнал, красно-синяя повязка дежурного и боцманская дудка. Здесь обычно восседал командный состав.
Но сейчас никого не было.
— Ничего себе! — удивился Саша. — Половина седьмого, а пусто… — Он шагнул вперед.
— Эй, кто тут? — раздался голос непонятно откуда, и Саша, вздрогнув, оглянулся.
Позади — никого. Тогда он задрал голову и увидел на лестнице, стоящей у двери, парня. На левом рукаве его темной рубашки поблескивал якорь, говорящий о капитанских полномочиях. Саша чуть-чуть побаивался капитана: Сергей Дмитриев был человеком строгим, подтянутым, любил дисциплину и точность.
Сейчас он стоял на лестнице и зачем-то водил кисточкой по огромной, во всю стену, карте.
