«Дайте жрать хлеб ржаной, дайте спать с живой женой!» Это требование Маяковского звучит не диссонансом - криком отчаянья.
Дорогой дедушка,
Лев Николаевич!
Большое вам спасибо. Прочел все присланные мне вами книги. Только прочел не так, как хотел их прочесть, - в тени кустов, оторвавшись от косы, в минуты отдыха. Любимый труд мне этого не позволил.
Когда я вышел косить, взял одну маленькую книжечку и, пройдя несколько рядов, сел отдохнуть и принялся было за чтение. Но звуки посторонних кос трудящегося со мною вместе народа оторвали мои мысли, я бросил книжечку и стал присматриваться вокруг себя.
В траве вокруг меня разные бабочки, жучки и козявки поспешно копошатся, а между тем каждая их них трудится, трудится. Я поднял голову и вижу - далеко и близко, в синих и белых рубахах мелькают мужчины и женщины. И все, как и вся тварь, поспешно трудятся, трудятся. Потом вспомнил слова Некрасова - в полном разгаре страда деревенская, - и великое чувство наполнило через край мою душу. Я поднял к небу глаза, полные слез. Боже мой, боже, дай мне уразуметь в этой развернутой перед мною книге всей жизни хоть одну премудрую таинственную строку, хоть одно слово, к чему этот труд, эта страда, к чему эти все движимые существа.
«Для жизни, - шепчет мне внутренний голос, - время и труд дают жизнь». Я взял косу и поднажал. Зеленая сочная трава, прелестные цветы мертвыми повалились в ряды. Значит, для поддержания одной жизни нужно уничтожить другую, одно помирает, другое растет и живет ею. Кому это все нужно? Понятно, тому, кто создал все и всему назначил свой предел. Кто же мы, люди? Мы - жалкие пришельцы и маленькие существа, посланные сюда, на землю, для того, чтобы жить и потом помереть - так же помереть, как помирает и все. К улучшению своей жизни, то есть всей жизни человечества, мы должны заботиться сами, потому что нам даден ум, дадена сила, дадено все-все, чем мы и можем распоряжаться.
Генри Джордж предлагает - для улучшения человеческой жизни отобрать из частной собственности всю землю и дать ее трудящимся на ней. С этим я вполне согласен, потому что это для существования необходимо. Что же касается налога с земли, я не соглашаюсь только потому, что нам, жалким пришельцам, нельзя никак оценить правильно неоцененные сокровища. Ведь создана не земля для нас, а мы для земли, потому можем ли мы с саженью в руках оценить то, что не в нашем распоряжении, не в нашей власти. Мы только можем оценить, что дадено нам: свою силу, свой ум, свое понимание. Это в полном нашем распоряжении, и мы всему этому можем дать полную цену. Зачем же нам стараться делать трудновозможное, когда нам является возможность сделать легковозможное?
Все это дорогой дедушка, может быть, предвидится вам метафизическим бредом, но, простите, я почему-то и не знаю, быть может, потому, что не вполне уразумел Генри Джорджа, не мог и не могу иначе думать.
С другой стороны я думал и так. Земля наша мать всегда для жизни нам дает материалы в сырцовом виде, и людям, добывающим этот материал, всегда приходится трудно. Зачем же они одни только будут платить, а те люди, которые перерабатывают этот материал, не будут на общее благо платить ничего? Кроме того, как я понял, землю пока нужно оставить в руках землевладельцев и ждать, когда они сами откажутся. На мой взгляд, этот никогда не может быть. Паразиты и тогда сумеют остаться паразитами, они преспокойно заставят всех крестьян пахать и сеять исключительно себе, и крестьяне за неимением своей земли действительно пойдут и будут работать. Они скажут, что всю землю мы будем обрабатывать сами за дешевую цену, наймут работников и будут продавать весь добытый материал.
И вот на основании, по этим моим соображениям я и думаю, что для того, чтобы люди жили лучше, нужно установить подоходный налог, что в полном нашем распоряжении, в полной нашей власти. Если я со своим семейством заработаю 300 р., то я охотно отдам 3 р., если мало этого будет, тогда можно удвоить, и мне будет лестно перед моими братьями, потому что я хорошо знаю, что я плачу на общее благо.
Теперь у нас и везде есть много таких людей, которые навешивают на грудь светленьких детских игрушек и называют себе большими людьми, а посмотреть в его изнеженные руки - в его ладонях нет ни одного ордена, тогда как у каждого истового работника эти ордена, то есть мозоли, никогда не сходят.
Да, дорогой Лев Николаевич, только все и делается мозолистой рукой. Мозолистая рука питает всех, и, наверно скоро эта же мозолистая рука сдвинет и устранит всю неправду. Все крестьяне уже давно чувствуют, что творится что-то неладное, и все это чувство с каждым годом, и особенно неурожайным, разрастается больше и больше, а потом сразу обрушится вся эта стихийная сила на головы злодеев и тогда…
Ужасно- ужасно жаль, что до этого доводят большие люди.
Простите меня, я написал неумело и нескладно, потому что тороплюсь убирать хлеба. Быть может, потом явятся и еще мысли, но я не стану вам больше надоедать. Если мне позволит моя сила, то я когда-нибудь побываю в Ясной Поляне и посмотрю своими глазами, где живет дорогой человек. Если вы переселитесь в другой мир и не дождетесь меня, то этот бедный, но счастливый крестьянин придет поклониться вашему праху и уронить несколько искренних слезинок на вашей могиле.
Простите, остаюсь известный вам по неумелому письму счастливый, но бедный крестьянин
Александр Шильцов.
Июль 28-е, 1908 года
ГМТ, инв. № 57433
Офицерская ул., д. 57.
Александру Александровичу Блоку, милому поэту.
В. А. Щеголева.
Помогите мне…
Может быть, это грезы? Или сон? Но вся наша жизнь есть сон, короткий, мучительный. И только благословенные праздники радости и счастья мешают нам проснуться, притягивают к ночи.
Вы мне ответите?
Будьте счастливы.
22 декабря 1910 г. В. Щеголева.
Если бы я сказала Вам, что хочу видеть Вас еще один раз… один раз! Что ответили бы Вы мне? Я отравлена последним вечером, тишиной островов, мое сердце эти дни так полно.
Ваша…
26 января 1911 г. В. Щеголева.
Кажется, это нехорошо. Я не поблагодарила Вас за Вашу прекрасную книгу. Я получила ее давно!
Благодарю Вас!
В. Щеголева.
15 декабря 1911 г.
Это было давно,это было давноВ королевстве землиприморскойАлександру БлокуЗеленой пылью лес окутанВесенний яд в твоих глазахЗеленым хмелем сердцеспутал,Заворожил, но… в сердцестрах
Таится темная отраваВ прикосновеньи губ чужихО, сердце, сердце - ты неправоНо все равно. Твой этот миг.
Кровавой лентой, лентой мукиПротянут путь мой к небесамЛовлю в смятеньи счастья звуки,Бросаю страсть к твоим ногам
Душа в сиянии застылаГолгофы жуть открыла дальБезумьем сердце опалилаЛюбви томящая печаль
Поет, летит мой челн опасныйНесутся к звездам парусаКонец один дороги страстнойГолгофы черной три крестаИ нет спасенья, нет возвратаВ открытом море черный шквалДуша звенит, тобой объятаМаяк погас… Девятый вал***Неизбежно… силы нет,Я в трясине темной мукиЧары слов твоих - расцветЗнойных снов в тени разлуки
Пьяный, пьяный зов метелиСердце, сердце… не стучиНапевая, дремлют елиЗнаю, ложь все, но молчи
В. Щеголева 1921 г.
Прочтите - и улыбнитесь… легко.
Это было давно…
В королевстве приморской земли…
РГАЛИ. Ф. 55, Оп. 1. Ед. хр. 474. МК
Письмо Юркина Петра Блоку с приложением стихотворения Юркина П. «Александру Блоку» и дарственная надпись Юркина П. Блоку А. А. на титульном листе книги Юркина П. «Утро мечты».
С приветом глубокоуваженья,
Автор сборника «Утро мечты»
Посвящается отзывчивым душам…
Друг, в жизни так малосчастливых минутИ те мы не ценим, как надоОне, словно тень,промелькнут, проскользнутВ душе будет скукипрохлада
Влюбленное сердцесжалось в комочекМысль умирает, грустьюсквозя…Милый! Приди хоть ко мнена денечекСердце согреть. Без тебя -мне нельзя.
Глубокоуважаемый поэт, примите скудный подарок моей осиротелой музы и не осуждайте, пожалуйста, за искренность, которая как любимая вечерняя весенняя зарница, мелькает вспышками… в строчках, посвященных Александру Блоку.
