Усевшись на подоконник, я почти уткнулась носом в ледяное стекло. По одной гасли догорающие в комнате свечи. Ночная тишина и темнота поглотили меня…
Когда за окном начался поздний холодный рассвет, я разбудила девушек, и стала помогать Мел приводить себя в порядок.
Столица совсем не поразила меня. Такая же, как и любой другой город Барии, разве что больше размером — тяжелая каменная кладка, способная выдержать и холод, и нападение врага, узкие одинаковые улицы, мощенные тем же камнем. Только снег, кружевным покрывалом укутавший землю придавал ей некое очарование, но ближе к обеду он растаял, превратившись в жидкое липкое месиво под ногами.
Как я и думала, на приеме и прочих официальных мероприятиях делать мне было нечего. Надменный человечек, представившийся распорядителем, ткнул, в комнаты, отведенные для служанок, показал, куда отнести вещи, где личные покои невест, и намекнул, что ближайшие три дня не стоит часто путаться под ногами, о наших хозяйках позаботятся, а у него есть более важные дела, чем возиться с неотесанной деревенщиной. Все это было сказано весьма высокопарно и витиевато, после чего человечек развернулся к нам спиной и исчез. Служанки запищали и кинулись приводить себя в порядок, перед прогулкой по столице. Свободное время их обрадовало.
Я же не знала, куда себя деть. Спать не хотелось, разрешения пользоваться дворцовой библиотекой у меня не было, Мел в моих заботах сейчас не нуждалась. Я ненадолго заглянула в комнату, привычно одернула высокий ворот платья, проверила прическу. А потом захватила теплый плащ, и вслед за остальными отправилась бродить по столице. Бесцельно кружила в городском лабиринте, постепенно удаляясь от центра.
В какой-то момент мои уши уловили непонятный гомон, вырывающийся из привычного однообразия звуков. С каждым шагом он становился громче и многоголоснее. Еще несколько поворотов и я попала прямо на Торговую Площадь.
Сказать, что я была ошарашена — неправильно. Я была оглушена, ослеплена, потеряна, растворена в обрушившейся волне звуков, красок, людей, животных, товаров, проезжающих телег, перемешанных между собой. Торговая Площадь сумела соединить в себе несовместимое.
Трудно сказать, сколько бы я простояла в таком оцепенении, но кто-то проходящий мимо довольно грубо толкнул меня в плечо. И направленная этим толчком, я оказалась в гуще базарной толчеи.
Прилавки вокруг ломились от товаров, продавцы нахваливали себя, торговались с покупателями, вокруг двигался непрерывный поток людей. Я глазела по сторонам, открыв рот, рассматривая диковинки и продающих их торговцев. В такой толпе никому нет дела до других, и до правил приличия. Денег, равно как и ценных вещей, при себе у меня не было, словом беспокоиться не стоило. И я бродила в свое удовольствие. Один раз наткнулась на ряды, где загорелые южные торговцы продавали ковры, специи и благовония, зазывая покупателей высокими голосами. Это место я миновала не оглядываясь, а потом вовсе развернулась в противоположном направлении. Мне все еще больно смотреть на смуглые лица, и с некоторых пор я перестала любить жаркое лето.
Торопясь уйти от нежеланной встречи, я не заметила, что людей вокруг становится все меньше, гомон постепенно смолкает, а движение замедляется. Стремясь оказаться как можно дальше от людей юга, я не смотрела по сторонам, и замерла, лишь почувствовав на себе чужой взгляд, мгновенно приходя в себя, и пытаясь определить, куда завели меня ноги.
Серых я узнала сразу. Их просто невозможно было спутать с кем-то еще, хотя они ничуть не напоминали нарисованных воображением чудовищ. Спокойные и мирные, как меч в ножнах. Опасные, как хищники, которых люди ошибочно сочли ручными. Вот какими они были. И вели себя иначе, не так как обычные продавцы: ничего не хвалили, и не торговались, но обстоятельно отвечали на вопросы и называли цену. Они могли отказаться продать, а могли отдать за бесценок. И покупатели здесь были другие: искатели диковинок, аристократы, воины, ученые.
Чем быстрее я покину это место, тем лучше, настаивал внутренний голос. Я уже готова была прислушаться к нему, когда мой взгляд упал на товары, привезенные для продажи Воинами Севера. Изящные украшения из разных металлов и дерева, доспехи, оружие, удивительно красивые камни. Эти вещи почти ощутимо излучали тепло. Хотелось протянуть руку и коснуться, погладить их, погреться в этом тепле.
Несколько долгих мгновений я разрывалась между осторожностью и любопытством, когда опять меня коснулся чей-то внимательный взгляд. Я вскинула голову и почти сразу же наткнулась на пару зеленых спокойных глаз. Их обладатель был довольно молод, возможно, даже младше меня, но на голову выше, в два раза шире в плечах и в сотню раз уверенней.
Если бы он отвел взгляд или на миг прикрыл глаза, я бы тут же ушла. Но Серый Воин, несомненно, воин, потому что выучка скользила в каждом его грациозном движении, заметив, что я тоже смотрю на него, чуть поклонился и сделал приглашающий жест в сторону прилавка. Я не устояла. Сделала шаг, потом еще один, взяла в руки тяжелую витую заколку для волос и осторожно, как и хотелось, провела по ней кончиками пальцев, кидая из под ресниц осторожные взгляды по сторонам. В конце концов, должна же я рассмотреть тех, в чью страну мне предстоит отправиться в самом скором времени.
— Коррейн, — вдруг раздалось у меня над ухом.
Я вздрогнула, не понимающе вскинула глаза и снова встретилась взглядом с зеленоглазым. Пока я рассматривала заколку, он обошел прилавок и остановился совсем рядом, с любопытством разглядывая меня, чуть склонив на бок голову.
— Меня зовут Коррейн, — повторил он, и совсем по-мальчишески улыбнулся. — Не будет ли дерзостью с моей стороны узнать ваше имя, леди?
— Ирга, — ответила я.
И снова вернулась к заколке. Но мне не дали увильнуть от разговора.
— Ирга. Нездешнее имя. Да вы и не похожи на уроженку этих мест.
— Я родилась на юге.
Собственно говоря, на уроженку Аризены я тоже не походила. Для южанки я слишком холодна и светлокожа, для того чтобы быть северянкой, я, наоборот, смугла, дерзка и темноволоса. Серые глаза и маленький рост возражали против родства с горцами, а для жительницы степей я слишком светлоглаза. Одним словом, полукровка, смесок множества народов. Но об этом я не торопилась сообщать.
И имя у меня такое же. Ирга, как хриплый крик северной ночной птицы, как шелест крыльев в ночи. На юге они не живут, а в Барии нет обычая называть детей птичьими именами.
— Ирга, — задумчиво повторил Коррейн, как будто пробуя на вкус. — Вам очень подходит это имя.
