Она достала косметичку и стала краситься по-уличному.
— Нельзя же так, дорогие товарищи! — сердито сказала она своему отражению, не задумываясь, почему нельзя и чего, собственно.
Лучше всего, наверное, было бы не валять дурака и, включив телевизор с приклеенным бумажным номером, залезть под одеяло, но она уже почти накрасилась и жалко было этим не воспользоваться.
Решительно пройдя мимо спящего вахтёра бабы Сони, Лариса открыла тяжёлую дверь и оказалась на улице.
Какой мороз! Градусов тридцать или даже все тридцать девять. Ясное чёрное небо с такими звёздами! Огромная луна окружена белым туманным ореолом. Сквозь сплетения чёрных веток просвечивают яркие фонари. Со всех сторон — огромные жилые коробки, похожие на костяшки домино с жёлтыми точками.
«Ох, как тяжко жить на свете, не усвоив междометий, ох, как тяжко…» — торопливо выскрипывал снег под её сапожками.
Лариса не выносила тяжести. Она терпеть не могла тяжёлых: одежды, рока, живота, мыслей и жизни. Бороться со всем этим было не под силу, потому что труд тяжёлый ей тоже был тошен.
Она свернула на небольшую улочку. Здесь было совсем темно и, кажется, ещё холоднее. Появилось чувство, что колготки примерзают к коже, хотя такого не может быть по физике. Лариса зашла в первый же подъезд и, поднявшись на площадку, положила руки на батарею. Часики показали ей половину одиннадцатого. Вверху хлопнула дверь, щёлкнул замок и какой-то людик стал спускаться вниз, но остановился у неё за спиной и так стоял.
Лариса повернулась, чтобы сказать, но черты этого молодого человека оказались не только прекрасными, но и очень знакомыми.
— Лариса, привет, что тут делаешь? — с улыбкой воскликнул он.
Лариса тоже улыбнулась: прямо как в сказке! Старый знакомый! Перед самым Новым годом! Когда она замерзает под окном! Как в сказке!
* * *
Он проснулся первым, потому что всякое может случиться. Позолоченная стрелка настенных часов приближалась к одиннадцати. Рядышком, положив руки под голову и приоткрыв губы, крепко спала девушка. Очень пригожая. Он улыбнулся.
На кресле висело её платье, хотя он точно помнил, что вчера одежда была просто сброшена на пол. Он удивился, потом встал и, с удовольствием почёсывая спину, вышел из спальни. Опять улыбнулся: всё получилось как в сказке.
Ларису он видел третий раз в жизни, причём два раза она над ним подшучивала, а в третий — вот, полюбуйтесь! Обернулся, полюбовался. Женщины, пожалуй, действительно загадочные существа. И ласковые. Совсем другое дело, что не все это понимают. Не все родители. Они вернутся часам к двум, может, позже. К этому времени надо будет расстаться и немного прибраться.
Но главное дело-то в том, что — никто не поверит! — это было с ним впервые! И он был просто блестящ. Вы только подумайте — впервые! И даже многоопытная Лариса не догадалась! Каков ловкач! Он, конечно, читал специальную литературу, слышал много приятельских рассказов, смотрел порно по видику, но ведь это всё теория, а тут практика. Он так правильно и грамотно обнимал её, целовал, как будто всю жизнь только и делал, что встречался с женщинами. С лёгким внутренним трепетом, но очень решительно раздел, уложил в кровать, разделся сам, и всё у него получилось! Уму непостижимо!
А впрочем, ничего непостижимого нет. Просто он очень крут, а теперь приобрёл опыт и будет ещё круче! Он засмеялся от радости и направился чистить зубы.
(И кстати: что мы всё «он» да «он», как будто секрет какой! Коля его зовут, Коля Басманов, студент теплофака УПИ, познакомились на демонстрации.)
Ларисе снилось что-то красное и мокрое, кажется, шёлк. Поэтому проснулась она с удовольствием, окинула взглядом приятный интерьер незнакомой квартиры, всё вспомнила и, потянувшись, свободно раскинула ноги и руки по широкой кровати. Перевела взгляд на платье и сразу увидела затяжку на самом видном месте. Ужас какой, когда она успела? Под креслом валялось нижнее бельё, причём трусики были в очень некрасивой позиции, особенно при дневном освещении. Стоило, кстати, воспользоваться случаем принять душ.
Но все эти мелочи бледнели перед великолепным ощущением лёгкости и даже какого-то головокружения. Она посмотрела в окно и чуть не вскрикнула от неожиданности — небо такое низкое и мохнатое, что трудно различить, где оно кончается и начинается уже просто снег. На фоне неба снежинки были чёрными, а на фоне домов — белыми, лёгкая метель заворачивалась в какие-то длинные улитки и коридоры между домами.
Она встала и, не одеваясь, подбежала к окну. Стрелочный термометр за стеклом невероятно показывал минус шесть. Снегопад, матовый его свет — всё навевало приятную слабость и истому. Лариса чихнула и чихнула ещё раз. В носу будто запел комарик, она содрогнулась всем телом и вновь оглушительно чихнула. Вдруг неприятно кольнуло в пояснице. «Ещё не хватало почки вчера простудить!» — мелькнуло в голове. Она резко и досадливо нагнулась за трусиками, и тут внезапная боль пробила её от ног до шеи, как электрический удар. Лариса замерла. Отголоски боли пробежали по всему телу и притаились.
Ого! Нет, Лариса, никакие не почки, и это, с одной стороны, радует, но с другой-то.
Немного выпрямившись, она попыталась сделать шаг, но вскрикнула от нового, ещё более сильного удара. «Господи, да что это?!» — испугалась Лариса. По щекам сами собой потекли слёзы, а притихшая было боль вернулась и уже не проходила. Она криво прикусила нижнюю губу и, резко нагнувшись, повалилась на кровать. Она не слышала ни падения, ни своего голоса — в глазах потемнело…
…Она даже не сразу поняла, кто этот молодой человек с расширенными от страха и удивления глазами, стоящий рядом и что-то бестолково спрашивающий у неё.
— Мне больно. Я не могу… отчаянно сказала ему девушка.
Человек согласно закивал головой, как будто такой ответ его устраивал, но на самом деле он просто ничего не мог сообразить. Хотя, казалось бы, чего тут не сообразить — разбило человеку поясницу. Лежит и пошевелиться не может.
— Помоги, — сказала она.
Он очнулся, шагнул и, не зная, что делать, склонился над ней. Она сама опёрлась на его руки, со стоном легла чуть ровнее и немного развела колени — на несколько секунд стало свободнее. Лицо её было бледно, и на лбу появились капельки пота. Коля почувствовал мурашки под ложечкой — в этой же позе, колдовская и дразнящая, она была вчера, но сейчас это пугало и отчего-то казалось вызывающим. «Оттого, что шлюха полудохлая», — подсказал внутренний голос.
Руки у него стали дрожать и начало мучить собственное молчание.
— Тебе принести воды? — спросил он первое, что пришло в голову.
Она подумала: «С какой стати? Пить совершенно не хочется», — но кивнула. Смотреть на него было жалко. Он, слава богу, ушёл и принялся ошеломлённо искать воду и посуду.
Впервые в жизни она почувствовала, каким чуждым и злым может стать тело, тело в третьем лице, перестав быть просто «я». Она, конечно, болела и раньше, но как-то это болела именно Лариса, а тут вдруг очень неприятное чувство — болеет тело, а Лариса из-за него страдает! Лариса представила себя сейчас — голую, тяжёлую и неподвижную. Почувствовала, что её подбородок задрожал, вспомнила вчерашнюю старуху, и заплакала по-настоящему: от боли, бессилия и неожиданного стыда, даже не стыда, а простой стеснительности.
Пришёл мальчик и принёс не только воды, но и таблетку анальгина. Пока Лариса пила, он кусал губы, не заметив даже, что она проливала воду на себя и на постель. Машинально поставив опустевшую чашку на столик, он вышел в прихожую и поднял телефонную трубку.
— Алло! Станция скорой помощи? Тут у человека радикулит! Как что?! Она пошевелиться не может! Она-то? Она — это соседка, она сама позвонить не может, говорю же — не шевелится! Скорее приезжайте! Как зачем? Какого врача на дом? Её же увезти нужно! Да как это зачем, она же не шевелится! Какого врача вызывать, я вас вызываю!
Коля бросил трубку и, с дрожащими губами вбежав в спальню, сел было в кресло, но там было платье, и он подскочил.
— Вот сволочи, врачи называется! Представляешь, отказываются ехать! — с внезапной злобой крикнул он. — Ничего себе — какая разница, где лежать!
Она лежала здесь.
По-прежнему неподвижная, отвернувшись лицом к стене. «Шлюха полудохлая», — подумал он, и почему-то не столько с уместной в таком случае досадой, сколько с подкатывающим к горлу страхом. Когда он крикнул, внутри у Ларисы что-то сжалось, а потом отошло. Исчез давешний сковывающий стыд — стало всё равно. Она вспомнила: то же самое, в том же возрасте впервые случилось с её мамой, время от времени повторялось. Но у мамы это случилось уже после первых родов, а у неё… — и снова заплакала.
Коля, в свою очередь, был похож на человека, надевшего обувь в которую нагадил кот. Он явственно представил родителей, вернувшихся домой в таком светлом, праздничном настроении. Свой мучительный выход им навстречу. Даже доброжелательную улыбку папы: «Ты что, чудак, не в настроении?»
