«Поставив себе целью дать в живых очерках всю историю Греко-восточной церкви, он не мог вдаваться в скрупулезную специальность, но и не плавал по верхам церковно-исторической жизни, он следил главным образом за общими течениями церковной истории, лишь изредка вдаваясь в специальные, но всегда краткие экскурсы».[33] «По его (А. П. Лебедева — М. М.) мнению, церковная история является матерью богословских наук, и, обнимая их всех, служит для них почвой и опорой. История — это не мертвая хроника и не отвлеченный шаблон. Она должна сохранять свою жизненную ценность, где даже самое отдаленное прошлое открывает всегда генезис и смысл настоящего, определяя для последующего времени наличную ценность и предрешая ему свойственную будущность».[34] И далее: «Церковная история становилась учительницей не по менторской назойливости, но потому, что открывала закон исторического возникновения и движения аналогичных явлений и институтов. Минувшее у Алексея Петровича не считалось исчезнувшим, но было моментом продолжения бытия и поэтому имело право органически участвовать в нем».[35] В этом достоинстве и отражена церковная история. Вот почему и сам профессор, поучаясь больше в древности, не погрязал в одних воспоминаниях и не обладал кабинетной индифферентностью к окружающей действительности. Под влиянием пера А. П. Лебедева она теряет книжную отвлеченность и своей жизненностью привлекает к себе не только специалистов.
В основе работ ученого лежало серьезное и всестороннее изучение источников и столь же внимательное и широкое исследование всех более или менее заслуживающих опытов их научного воспроизведения. Везде и всюду профессор начинал с изыскания источников для взятой им эпохи и посвящал данному предмету целые книги или специальные отделы своих трудов. Поэтому все его построения отличались документальной солидностью. Алексей Петрович не признавал размашистые гипотезы, если они вырывались из-под власти источника. Правда, все сочинения ученого не были обременены и перегружены «научным аппаратом», но последний всегда имелся у него во всех главных частях. Как отмечал Н. Глубоковский, основа всякого научного исследования — это работа с историческими источниками, где необходим их строгий разбор и оценка для каждого исторического периода. Только после этого уже начинается воссоздание живого исторического явления. Такого же понимания придерживался и А. П. Лебедев.
Умея схватить в каждом явлении главное, А. П. Лебедев сразу вводил его во всю глубину, почему подробности становились не утомительными деталями, а более отчетливыми. Отличительной чертой его исследования было и то, что все элементы изучаемой эпохи выделялись во всей взаимосвязи родственных групп и явлений. В этом многие из коллег ученого видели достоинство его научных трудов и лекций.[36] Другим достоинством была популярность изложения ученым своего исследования. По словам Н. Глубоковского: «Язык его очень прост, и поэтому чтение его сочинений приносило не только научную пользу, но и истинно эстетическое наслаждение. Этим Алексей Петрович хотел усилить, или лучше сказать, зародить и воспитать интерес к церковной истории, привлечь к ней новые силы и поднять ее на должную высоту в научном смысле».[37] Интересна характеристика научной деятельности А. П. Лебедева, данная ему А. А. Спасским: «Полнота и объективность является постоянным спутником его работ. Ни одна важная черта, ни одна характерная мелочь не опущена без внимания и поставлена на своем месте. Изящный литературный стиль, общедоступность изложения, картинность восприятия событий — все это делает сочинения А. П. Лебедева источником умственного наслаждения. Популярность — вот отличительная черта всех его научных работ, к которой он сознательно стремился. Поставив себе целью дать в живых очерках всю историю Греко-восточной церкви, он не плавал по верхам церковно-исторической жизни».[38]
Наряду с тщательным ознакомлением с документальным материалом, А. П. Лебедев всегда с вниманием относился и к современной ему литературе по церковно-исторической тематике. Он не простирал своей критики до границ систематического скептицизма и везде находил достаточно, хотя и относительных, но все же достоверных материалов, вполне вероятных исторически. Поэтому его научные изыскания обеспечивались обильными и солидными данными и имели объективную убедительность. «Хотя нельзя, конечно, сказать, — пишет Н. Глубоковский, — что А. П. Лебедев всегда был самостоятелен в своих исследованиях по замыслу и исполнению. Будучи хорошо знакомым с современной западной наукой, особенно немецкой, он охотно усваивал наиболее ценные ее приобретения и никогда не стремился к преднамеренной самобытности во чтобы то ни стало. Напротив, немало его работ было написано под непосредственным влиянием и вдохновением западных образцов. Но не следует в этом видеть простую компиляцию. Эти работы служили только отправной точкой в дальнейшем собственном творчестве».[39]Профессор А. А. Спасский отмечает: «А. П. Лебедев также занял в нашей науке роль публициста по отношению к западной, и своей целью поставил ознакомление русской публики со всякой ученой новинкой, появившейся на западе и сколько-нибудь заслуживавшей внимания, и здесь, как и везде, он внес систему в свое дело».[40] Все мнения и теории западных историков критически перерабатывались, и из-под пера Алексея Петровича выходил совершенно новый и оригинальный труд.
В этом контексте надо отметить первый том сочинений А. П. Лебедева, посвященный церковно-исторической литературе с IV по XIX век.[41] Это та научная почва, на которой работал ученый. В этом труде прослеживается прогресс церковно-исторического познания, как он отразился в литературе. Автор начинает свое изложение с еще несовершенных опытов церковной историографии вроде «достопамятностей» Гегесиппа, и через Евсевия Кесарийского (первого церковного историка в собственном смысле слова) подходит к Сократу, Созомену и Феодориту Киррскому. Затем он характеризует развитие западно-европейской церковно-исторической науки в ее главных представителях: Магдебургские центурии, «Анналы» Барония, труды Августа Неандера, Фердинанда Баура и кончает свое повествование Адольфом Гарнаком.[42] Исследование А. П. Лебедева завершается «наблюдением касательно развития русской церковно-исторической мысли и науки» с XVIII века до середины XIX века. Научная значимость данного труда очевидна до сих пор. Он дает занимающемуся церковной историей тот необходимый материал, чтобы он не только надлежащим образом воспользовался теми источниками для воспроизведения церковной историографии, какими являются древние памятники церковно-исторической литературы, но и сумел извлечь из них необходимые и отвергнуть ненужные.
Боясь детальных и частных изысканий, А. П. Лебедев был врагом узкой самоуглубленности и любил рассматривать всякую подробность при широком освещении всей исторической перспективы. Такой подход виден уже в докторской диссертации о Вселенских соборах IV—V веков.[43] Алексей Петрович первый посмотрел на историю догматических движений исторически. В этом и заключалась научная новизна его диссертации. В основе истории развития догматов и Вселенских соборов, по его мнению, лежали не случайные причины, а те глубокие волнения, которые переживала Вселенская Церковь и ее интеллектуальная мысль в эпоху первых 4-х соборов.[44] Эти волнения коренились в различии гносеологических предпосылок, отражавшихся на догматическом строе различных воззрений. Различие в них разделили богословскую мысль IV—V веков на два основные направления, или, по терминологии А. П. Лебедева, «школы», — Александрийскую и Антиохийскую. Из их соперничества и выводил Алексей Петрович все события этого периода.
Диссертация была оценена современниками неоднозначно. Приведем несколько примеров. Из положительных рецензий[45] можно назвать отзыв А. Беляева. «Эта книга — сочинение историческое. В ней догмат не рассматривается по существу, автор не анализирует внутреннее содержание догматов, которых он касается. По-видимому, с большим правом она может быть причислена к сочинениям по истории догматов. Но и этого в ней нет, поскольку Алексей Петрович не касается при своем исследовании развития их и условий раскрытия и формирования. Точно так же автор не исследует и не рассматривает сущность, а также не анализирует процесса внутреннего развития ересей, противоположных православному учению, по крайней мере, это не составляет его главной задачи. Но зато он с подробностями и довольно картинно описывает ту историческую обстановку, при которой возникают и развиваются ереси и вырабатывается православное учение в противоположность им».[46] «Нужно отдать справедливость и честь автору книги, что главная его идея, его общее воззрение на значение двух школ сообщает ей характер научности. Книга его есть сочинение научное не потому только, что автор ее всесторонне изучил литературу вопроса и снабдил свою книгу многочисленными и разнообразными цитатами из произведений древних и новых. Но она научна и серьезна еще потому, что все многообразное содержание ее проникнуто, связано и объединено одной идеей, именно упомянутым воззрением автора на историческую роль двух богословских школ. И это воззрение обосновано и доказано многими историческими фактами и утонченными теоретическими соображениями».[47]
