— Пригласите.
Капитан удалился. Вскоре в комнате запахло духами и валерьянкой. В пухлое кресло рухнула приятная, но чрезвычайно бледная и заплаканная дама, одетая по банкетному — в строгое и черное.
— Я гипотоник. Ношу линзы от близорукости… В глазах почернело, как увидела мистера Коберна… Вернее, останки… Схватилась за лицо, знаете так судорожно…, сдернула линзу… В общем, ничего не видела… Затараторила она отработанную версию и невпопад всхлипнула: — Господи, как, как это могло произойти?
— А что по вашему мнению, уважаемая Мария Карповна, здесь случилось? Изложите ход событий, — вкрадчивым голосом попросил полковник, пододвигая даме чашку кофе и раздувая ноздри: он жадно ловил запах её духов, именно тех, из-за которых вчера обозвал жену кокоткой.
Дама взяла себя в руки: поправила каштановые волосы, тяжело падающие на плечи, пригубила кофе. К ней возвращались жизненные рефлексы, голос зазвучал вполне уверенно.
— Вручение премий прошло без конфликтов, даже торжественно. Присутствовали ведущие литераторы, критика, пресса… Господин Коберн был так любезен и остроумен… Вообще, все мероприятием остались довольны. Даже те, кто не получил ничего, пили шампанское и шумели громче лауреатов.
— На банкет пришли обиженные классики и обойденные номинанты? уточнил Севан.
— А как же! Еще бы — на халяву. Я все время была возле Хендрика Коберна. Около одиннадцати он шепнул мне, что должен подняться к себе и… посмотрел так, что вроде, я могу понадобиться… Ну, вы понимаете… я одинокая женщина, воспитываю дочь… у мамы катаракта… — Женщина горько всхлипнула.
— Вы хотите сказать, что покойный не имел в Москве гомосексуальных связей? — вернулся к деловому тону полковник.
— Имел… имел вполне нормальную половую жизнь, — она снова зарыдала, комкая и кусая носовой платочек. — Но, говорили, что кое-кто из голубых остался этим недоволен. Ой, они такие ревнивые! Хуже женщин.
— Значит, вы поднялись в люкс Коберна?
— Минут через десять после него… Дверь номера была не заперта. Я обошла комнаты, решила, что мы разминулись и случайно заглянула в туалет… О… О-о.. — Мария Карповна тяжело задышала и зажмурилась. Севан привычно поднес к покрасневшему носику дамы хитрый пластиковый флакончик, запахший нашатырем. Вопросительно посмотрел на измученную женщину и ласково предложил:
— Опишите подробнее, что вы видели в санузле?
— Ничего! Я потеряла линзы… минус шесть с половиной — страшная близорукость…
— Умница. Именно это вы должны говорить любому другому лицу, кроме находящихся здесь, — Очин окинул брезгливым взглядом непонятливую даму, слившуюся в его воображении с исковерканным трупом. — Но никакие другие лица вас об это не спросят. Ясно?
— Кто-то засунул Хендрика головой в унитаз и утопил его! И… и я думаю, он был изнасилован. Противоестественным образом… С каким-то изуверски смыслом! Но я совсем ничего не поняла! Кажется, отключилась… проговорила несчастная, опасливо поглядывая на хмурых мужчин.
— Уважаемая! Выпили на банкете, отключились — и отлично! Будете спать спокойно, — невесело улыбнулся капитан — Благодарю, ваши показания очень помогли нам.
— Повторяю для ясности, — вмешался Очин. — Вы понимаете, что дело может вылиться в международный скандал. Учтите, утечка информации совершенно невозможна в ваших же интересах. С кем живете?
— Мама гостит у сестры в Воронеже. Дочке четырнадцать. Она уже спит. Музыкальная школа, синхронное плаванье. Ксюша в группе почти самая способная.
— Вот и переключитесь на позитивные эмоции. Мы постараемся оградить вас от следственной волокиты, — Пахайло проводил даму и, закрыв за ней дверь, доложил: — Трошин ждет.
— Пригласите, — кивнул Севан. Даже в мягком свете торшера вырисовывалась особая стать агента — вполне голливудская, несколько кавказская и при этом не режущая глаза броскостью. Спортивный корректный брюнет лет сорока с бархатистым, насмешливым от усталости голосом, держался в тени, вид имел иронический и ненавязчивый. Как Грегори Пэк в «Римских каникулах». Сейчас он взял на себя начальственные полномочия, поскольку ожидавший под дверью Трошин был привлечен к секретному расследованию по его инициативе.
4
Вошел длинноволосый, долговязый, тощий, взволнованный происшествием гражданин из породы вечных студентов, скромный, но с явно выраженной активной жизненной позицией. Переполнявшие его эмоции были готовы вылиться в позитивную помощь следствию. Глубокие глаза, близко посаженные у переносья крупного с горбинкой носа, смотрели по-птичьи встревожено из-за стекол старушечьих очков, в которых добрые бабушки заливают в ротик малюткам спасительный «Панадол». Светлый воротничок сорочки, выпущенный из-под круглого ворота, свидетельствовал о желании владельца потертых джинсов и разбухших от влаги ботинок выглядеть если и не совершенно официально, то хотя бы достойно. Одернув и без того растянутый рябой меланжевый свитер, «студент» потоптался у двери и все ещё раз отметили, что он удивительно похож на Высокого блондина в черном ботинке. Причем, соматическое сходство, как это часто бывает, предопределило общность мимики, интонации, жестов российского гражданина с любимым в стране Советов французским актером.
— Садитесь, Теофил Андреевич, — Севан предложил лохматому кресло напротив. — Вот уже второй раз мы привлекаем вас в качестве нетрадиционного эксперта.
— В данном случае скорее позавидуешь слепцу, — смиренно, но с достоинством заметил тощий, — Ради Бога, если это возможно, избавьте от подобных испытаний… Я могу проконсультировать на расстоянии, по фотографии. У меня чрезвычайно тонкий механизм восприятия. Негативные впечатления его подавляют. Шарашат, знаете, как отбойным молотком по швейцарским часам… — Выпалив заготовленную ноту протеста, он горестно обхватил голову руками и сник — очки свалились, повиснув на шнурке. Глаза ясновидящего оказались испуганными и удивленными, как у потерявшегося ребенка.
— «В феврале на заре я копаюсь в золе. В феврале на холодной заре…» * (Здесь и далее помеченные звездочкой строки принадлежат Тимуру Кибирову) — пробубнил чуть слышно опечаленный специалист по мистическому.
— Успокойтесь, — Севан протянул сигареты, Трошин попытался закурить, ломая спички дрожащими пальцами. Севан поднес огонек зажигалки, сделав затяжку, лохматый закашлялся:
— Вообще-то я не курю… Помочь постараюсь. Но должно пройти время. Сегодняшние впечатления подействовали негативно, сенсорные механизмы сбились. Зачем, спрашивается, мне надо было показывать все это? — птичьи глаза стрельнули в Пахайло.
Полковник хмыкнул, капитан подсел к ясновидящему и обратился с примирительной интонацией:
— Давайте мыслить отвлеченно, логически. Надо попытаться прекратить бесчинства? Надо. Случай-то не единичный. Теперь можно говорить об определенной серии преступлений под кодовым названием «Арт Деко» Я вас не посвящал в американское дело. Преступление было совершено под новый год в Нью-Йорке. Взгляните, — он метнул перед блондином веер фотографий, на первой из которых была запечатлена ярко улыбающаяся молодая женщина. — Эта милая дама, трудившаяся менеджером на фирме компьютерных игр, была зверски убита в собственном особняке. Вот, что осталось.
Теофил опустил веки, напрягся, морща лоб. Фото представляло нелепейшее зрелище: изгибался мощной лианой слив унитаза, из чаши его, как из пасти хищного цветка, торчали женские ноги в самом неприличнейшем гинекологическом ракурсе. Особенно же ошарашивающим было то, что верхняя часть тела женщины отсутствовала — оно как бы перерастало в белый изогнутый фаянс.
— Как это назвать…? Ну, этот симбиоз? — ясновидящий сосредоточенно прищурился.
— Кентавр — соединение лошади и мужчины, сфинкс — женщины и льва… подсказал догадливый представитель смежников.
— А унитаза с человеком? — ободренный пониманием, Трошин обратил взгляд к ненавязчивому кавказцу.
— Сейчас это не имеет значение, — вмешался в завязывающуюся дискуссию капитан. — Соберитесь, дружище, сопоставьте ощущения по трем эпизодам американскому и двум московским. Что подсказывает планетарное информационное поле?
— Уничел!.. Универсальный человек, получающийся при спаривании высоко с низким, духовного — с оскорбительным, грязным! Живого — с мертвым. С унитазом, то есть. Это же код! Это их образ мыслей! — озарился догадкой очкастый.
— Боюсь, ваши поиски идут не в том направлении. Обратите внимания на главные атрибуты, те, что так красноречиво представил нам преступник. Задний проход англичанина был нашпигован фотодокументами, которые правозащитник приводил как иллюстрации своего доклада по поводу содержания заключенных в российских тюрьмах. Книга В. Воронина «Голубой жир» с оторванной обложкой красноречиво украшала анус обидевшего его критика. У американки, простите, несколько в ином месте обнаружены компьютерные диски с играми, выпускаемыми её фирмой!
