Кажется, горожане Островного правильно выбрали способ выражения своей признательности предкам, бороздившим здешние воды с большим риском для жизни. В то время, когда не было столь блистательных средств навигации, поморы более полагались на «скорого помощника» — Николая Угодника и молитвы на виду у многочисленных крестов на побережье. Говаривали: «Кто Богу не маливался, тот в море не хаживал»...
Продолжение юбилейных торжеств в честь Дня города состоялось на главной площади Островного, у Дома офицеров.
Над длинной чередой Иоканьгских островов царил полярный день, и низко висевшее солнце после полуночи стало подниматься. Дремали застигнутые летом многометровые глыбы снежников, временами с моря налетал плотный туман; подсвеченный сверху, он, подобно сполохам, проносился над головой и так же внезапно исчезал. В эти безмолвные, наполненные светом Севера часы я думал о намеченном на завтра походе...
В бытность мою в Заполярье, когда было пройдено много миль по морю и безлюдной тундре, меня не оставляла идея почтить память не только россиян — отважных поморов, но и тех, кто явился сюда в стародавние времена, чтобы проложить морской путь в... Китай. Пожалуй, первыми из западных европейцев, уже искушенных в плаваниях по южным морям, сюда проникли англичане. Страсть к открытиям влекла неистовых сынов Альбиона в неведомое.
В 1553 году сэр Хью Уиллоби возглавил экспедицию, снаряженную в Лондоне «Обществом купцов-искателей приключений для открытия неведомых земель, островов и держав». Идею северо-восточного прохода в Китай разработал Себастьян Кабот, великий штурман Англии. 20 мая три корабля покинули устье Темзы. Из-за шторма у берегов Норвегии корабли разошлись. Один из них «Eduard Bonaventure» («Эдвард Удалец») под командой Ричарда Ченслора достиг устья Северной Двины близ Николо-Корельского монастыря. Капитан добрался до Москвы, был принят царем Иваном IV. Ченслор доставил королеве Марии Тюдор послание московского самодержца. С этого времени ведет начало история русско-английских торговых и культурных связей. Три года спустя тот же корабль отправился в Англию с первым русским посольством, моряками и купцами. У берегов Шотландии корабль Ричарда Ченслора погиб. Русский посол — бородатый дьяк Осип Григорьевич Непея — чудом спасся, вручил грамоту царя королеве и в следующем, 1557 году, вернулся в Москву с ответным посланием Марии Тюдор...
Кто вспомнит о первых россиянах, погибших на рифах Шотландии? — думал я, размышляя об их судьбах и судьбах англичан, трагически погибших на русской земле, совсем недалеко от Гремихи, в каких-то тридцати милях... Расставшись с Ченслором, главным штурманом экспедиции, Уиллоби с британским упрямством шел с двумя кораблями на восток. Достигнув к августу 1553 года неведомой земли, позже названной «Землей Уиллоби» (это была известная поморам западная часть Новой Земли), корабли легли на обратный курс из-за непреодолимых льдов. Опасаясь зимних штормов, корабли экспедиции «Bona Esperanza» («Добрая Надежда») и «Воnа Confidentia» («Добрая Доверенность») стали на зимовку близ губы Варзина. Весной следующего года саами, местные жители, обнаружили заиндевевшие корабли с 63 замерзшими моряками. Снаряжение, товары, судовые журналы и завещательные письма погибших моряков были доставлены в Холмогоры, а оттуда в Лондон. Причина гибели англичан осталась загадкой. В выводах ученых значится: голод и холод. Стояли же корабли в губе Круглой, которую поморы издревле использовали для укрытия от штормов, когда шли «от земли Датской в Русь». По иронии судьбы, остров, прикрывающий губу от северо-восточных ветров, называется ...Китай. Знатоки топонимики в недоумении: откуда здесь это чудное название? В самом деле — откуда? Возможно, что в 1779 году офицеры из эскадры контр-адмирала Хметевского, зная о трагедии, разыгравшейся здесь, и назвали островок именем загадочной страны, к которой стремился сэр Уиллоби. В документах английской экспедиции конечным пунктом значился China — Катай; позднее название это сменилось на привычное Сhina — Китай.
Мысль об установке памятного знака на месте гибели англичан приходила мне еще в бытность мою на Севере председателем Североморского отдела Русского географического общества. Однако подходы к памятному месту были напрочь закрыты, да и Англия тогда числилась как «вероятный противник» у наших стратегов холодной войны; даже давно прошедшие «сроки давности» не имели значения. Но сегодня идею об установке памятного знака на месте гибели первопроходцев из Англии в Островном поддержали. Добыли и покрасили якорь, сделали венок и памятную надпись на русском и английском. Достали Российский и Андреевский флаги, были и ассистенты при флагах. Вот только английского флага не нашлось, и его роль исполнял российский «кейзер-флаг» — гюйс, в котором рисунок и цвета во многом совпадали с британским юнион-джеком. Впрочем, если вспомнить, каким был флаг Англии во времена Марии Тюдор, особого значения придавать неточностям не стоило.
Катер с участниками мемориальной экспедиции вышел из Островного в густом тумане, но на подходе к губе Круглой туман рассеялся и установилась прекрасная погода. Стали на якорь, спустили шлюпку и начали высаживать гостей. Место, выбранное для установки памятного знака, всем понравилось. Губа Круглая — как на ладони, и нетрудно представить два стоящих в ней парусника. Резвились нерпы, на белесых от но выгрузили якорь и перенесли его к розоватому обрыву гранитной скалы. Пласты нагретого солнцем торфа порадовали первыми ростками родиолы розовой — золотого корня. Хорошее место, по поморскому обычаю, величали «гляднем». Глядеть отсюда — не наглядеться. Безбрежная даль моря, пышущие теплом южные склоны и глыбы осевшего снега на северных, недоступных светилу обрывах...
Вице-мэр Островного Вера Роздина произнесла трогательную речь в память тех, кто открывал нашу землю.
— Мы, спокойно живущие на этой суровой земле, просто не сможем оценить меру их храбрости. В год нашего юбилея, в год 300-летия флота, мы обозначаем здесь место, где будет установлен памятный знак в честь славных моряков из Англии...
Для тех, кто любит точность, сообщаю координаты будущего памятного знака: широта — 68° 25' — северная, долгота — 38° 20' — восточная; а средства для сооружения знака постараемся собрать. С надеждой на то, что со временем вместе с англичанами откроем памятные знаки на месте гибели первых англичан на Мурманской земле и первых россиян на берегах Шотландии.
Василий Галенко / фото автора
г. Островной, Мурманская область
Увлечения: Ящер из Котельнича
Небольшой городок Котельнич на Вятке, с деревянными домами в два-три этажа, похожий на десятки других провинциальных российских городов, был бы известен разве что частыми пожарами. Если бы не... динозавры. Точнее, парейазавры, суминии и терацефалы, целое кладбище которых находится неподалеку от Котельнича по правому берегу Вятки.
Вот уже несколько лет молодой палеонтолог Альберт Хлюпин вместе с командой энтузиастов пытается буквально по косточкам собрать и сохранить парк пермского периода под Котельничем.
То была эпоха великих туманов.
Тяжелое мглистое небо нависло над обширной болотистой равниной — лишь растения-тенелюбы способны существовать под ним — и высятся, точно голые травянистые елки, исполинские двадцатиметровые хвощи. Через эти мрачные просторы, в направлении с юго-востока на северо-запад, движутся несметные стада древних рептилий, бегемотоподобных двухметровых жаб-ящеров с приплюснутой мордой, где под кожей угадывается третий глаз; они совершают ежегодное кочевье, стремятся на родину, чтобы дать жизнь себе подобным. Однако случается непредвиденное. Широкие, шоколадного цвета потоки воды с заснеженных уральских пиков преграждают им путь. За сотни километров бега порыв течения растрачен, и оно успокаивается в рукавах обширной дельты; эти сонные реки никак не остановили бы ящеров-парейазавров, если бы не зарядили недавно линии: глинистая пойма обратилась в топь, слишком жидкую, и слишком вязкую, чтобы плыть.
Гонимые инстинктом, они плюхаются в жижу, шагают раз, другой, третий и застревают напрочь тут и там, а иные и вовсе бок о бок. Возносится тоскливо рев их, полный предчувствия смерти...
И снова бушуют ливни, и веселеют усталые потоки, набухают и набирают мощь, растекаются вширь по пойме и мчатся, намывая преграды и обегая их, под наносами погребая следы верхнепермской трагедии...
Двести пятьдесят пять миллионов лет спустя я увидел в окно поезда старинный зеленый вокзальчик с вывеской «Котельнич-1» и сошел на густо заиндевелый перрон. Встречали двое, легкого сложения молодые люди: Альберт, создатель и директор Котельничского палеонтологического музея, и Владимир, сотрудник оного.
