— А сама как думаешь? — засмеялась я.
— Ну, не грусти. Все еще наладится. Хотя чем меньше времени ты уделяешь работе, тем больше времени у тебя остается на меня. Ты ведь не забыла, что я сегодня уезжаю? Готова спорить, что забыла. Вот что происходит, когда ты день и ночь сидишь в этом магазине и читаешь свои чертовы книги, вместо того, чтобы отправиться со мной в лес и увидеть своими глазами, на что действительно похож мир! Я тебе уже не раз говорила, Лола: пара дней в джунглях, и ты будешь твердо стоять на земле. Тебе это придаст уверенности в себе. Кстати, перестанешь тогда забывать, когда именно твоя мать уезжает из страны.
— Я и сейчас не забыла. И вообще не надо нервничать — я как раз собиралась сделать ксерокопии.
Мама многозначительно взглянула на меня.
— Знакомая история!
— И потом, я вовсе не предполагала, что приглашена в эту поездку.
— Ну, по правде говоря, в эту поездку ты как раз и не приглашена. — Своей железной рукой она обхватила меня за талию. — Я тут на скорую руку организовала себе небольшую, но утомительную прогулку. Собираюсь пройтись по следам старой доброй де ла Куэвы — она шла этим маршрутом, когда искала нефрит. Исключительно ради собственного удовольствия. — Мама откашлялась. — Только не подумай ничего такого — я говорю лишь в самом общем плане.
— Вчера вечером ты именно об этом и говорила — о том, что собираешься пройти по следам де ла Куэвы. И, кажется, де ла Росы. Я права?
Пожав плечами, мама отвернулась.
— Пожалуй. Только давай не будем говорить о Томасе. Это слишком печально — я имею в виду его гибель.
— Он умер от пневмонии.
— Так говорят. Хотя, кажется, никто не знает, где именно он похоронен.
— Я по крайней мере не слышала.
Мама нахмурилась.
— Думаю… твой отец немного опечален — хотя это и странно звучит. Возможно, я тоже. И потом, нам очень жаль Иоланду. Должно быть, она сильно скучает по своему папе.
Я кивнула.
— Мне тоже жаль ее. Мы не разговаривали с ней уже много лет, и…
— Ну да… Иоланда прожила с нами довольно долго, когда я заметила, что Томас — никудышный отец.
— Я знаю.
— Когда-то мы все дружили.
Я тронула ее за плечо:
— Мне очень жаль, ма.
— Давай лучше поговорим о де ла Куэве.
— Давай. — Я откашлялась. — Итак, старая добрая Беатрис…
— …первой из европейцев стала искать заветный камень.
— Я знаю эту историю лучше тебя.
— Сомневаюсь.
— Господи, там же еще была легенда о магическом нефрите…
— И проклятие…
— Потом путешествие в джунгли… Лабиринт Обмана и лабиринт Добродетели… лживый раб… несколько наивных испанцев…
Мама вскинула брови:
— И вот почему данную работу — если, конечно, я не ошибаюсь — можно отнести к разряду приключений. А значит, она должна быть у тебя на складе, и ты можешь снять для меня копию.
— Она где-то здесь, — кивнула я. — Через минуту сделаю тебе ксерокс.
— И с ее писем тоже.
— Письма я уже скопировала, — сказала я, расхаживая по залу в поисках нужного издания.
Через пятнадцать минут я все-таки нашла изданную в 1966 году книгу в коричневом переплете — написанное в 1541 году сочинение Беатрис де ла Куэвы «Легенда о „Королеве нефритов“, или Лживые и лицемерные россказни двуличных индейцев». Она стояла на верхней полке раздела «Великие злодеи времен колониальных захватов».
Мама подошла и стала держать меня за ноги.
— Осторожнее — ты ведь никогда не включаешь свет. А когда ты забираешься на эту стремянку, мне сразу начинает казаться, что ты вот-вот сломаешь себе шею.
— А еще хочешь, чтобы я отправилась в джунгли!
— Ну, в джунглях как раз вполне безопасно. А здесь всюду книги — прямо какой-то колодец смерти.
— Подожди, — сказала я. — Сейчас возьму ее.
Тут лестница вдруг покачнулась, мама вскрикнула, а я невольно схватилась рукой за книгу.
На миг я зависла в воздухе с «Легендой» вместо балласта. Мелькнула мысль, что эта сцена прекрасно символизирует все блага и опасности моей жизни — жизни книготорговца и одновременно дочери Хуаны Санчес. Затем книга выпала у меня из рук.
Спустившись к маме, которая посчитала случившееся еще одним поводом для того, чтобы обняться, я отнесла «Королеву нефритов» в подсобку, где стоял ксерокс.
— Немало людей умерли только потому, что прочитали эту книгу, — сказала я, устанавливая первую страницу на поверхность аппарата. Сухие и ломкие странички были испещрены многочисленными пометками, оставленными на полях кем-то из читателей.
— Положим, де ла Куэва пишет о нефрите очень убедительно, — возразила мама.
— «Волшебный камень, прекрасный, как богиня, и стройный, как амазонка, своим великолепием возбуждавший людскую алчность», — процитировала я. — Беатрис сама верила в эту историю. Иначе зачем тогда она все шла и шла через джунгли, в то время как ее люди умирали от истощения и дизентерии?
— Хотя бы из-за своего раба.
— Ты хочешь сказать — любовника.
— Того, кто привел ее туда.
Я кивнула.
— Того, кто ее предал.
Мы начали вместе вспоминать детали печально знаменитой мистификации, которая, собственно, и привела к публикации «Легенды». В 1540–1541 годах любовник губернатора Гватемалы Беатрис де ла Куэвы, слуга из племени майя по имени Баладж К’уаилл, который помогал ей переводить древнюю индейскую сказку о спрятанном в двух лабиринтах магическом нефрите, сумел убедить свою владычицу в том, что эти лабиринты находятся на другом берегу реки Саклук, в не нанесенном на карту лесном массиве Петен. Уверившись в этом, де ла Куэва вместе с ним отправилась в экспедицию, стоившую жизни десяткам рабов из племени майя и двадцати испанским солдатам. В своих письмах в Испанию де ла Куэва утверждала, что обнаружила лабиринт Обмана, то есть подпадавшее под это описание колоссальное беспорядочное сооружение, сложенное из зеленовато-синего нефрита. Возможно, она действительно обнаружила что-то в джунглях — скажем, странного вида дворец или древнюю гробницу, — хотя впоследствии ничего подобного здесь не находили. Тем не менее в конце концов де ла Куэва поняла, что обещанный ее любовником нефрит является всего лишь мифом, и выразила свое разочарование тем, что велела казнить Баладжа К’уаилла как предателя. Впрочем, организованная ею экспедиция за легендарным камнем оказалась далеко не последней — за прошедшие столетия немало авантюристов пытались отыскать его, с тем же результатом.
— Голубой нефрит, — тихо сказала мама, вместе со мной заглядывая в книгу. — Неудивительно, что столько безумцев пытались его отыскать. Нефрит очень редко бывает голубым. Бирманский зеленый нефрит с ним не сравнится, китайский серпентин ему и в подметки не годится. А «Королева нефритов» (если, конечно, она когда-либо существовала в действительности) — это уже ценность редчайшая из редких. Ведь мы даже не знаем, где именно добывали этот камень. Собственно, за все время удалось обнаружить лишь несколько обработанных кусков голубого нефрита.
