Алексей. Вера, ты знаешь, что я не лгу.
Вера. Отлично знаю.
Председатель. Почему ты здесь, предатель?
Алексей. Потому что я люблю народ.
Михаил. Тогда ты сможешь стать мучеником за народ, а?
Вера. Прежде чем ты дотронешься до него, тебе придется убить меня.
Председатель. Михаил, мы не можем потерять Веру. По ее прихоти этот мальчишка останется в живых. Сегодня ночью мы можем задержать его здесь. До сих пор он не предавал нас.
Топот солдатских сапог снаружи, стук в дверь.
Голос. Откройте, именем императора!
Михаил. Он все-таки предал нас. Это твоих рук дело, шпион!
Председатель. Полно, Михаил, полно. У нас нет времени резать друг другу глотки, когда нужно спасать свои головы.
Голос. Откройте, именем императора!
Председатель. Братья, наденьте маски. Михаил, открой дверь. Это наш единственный шанс.
Входит генерал Котемкин с солдатами.
Генерал. После полуночи всем честным гражданам предписано сидеть по домам и в компании больше пяти человек не собираться. Разве вы, милейшие, не видели этого указа?
Михаил. Да уж, не видели, когда им все честные стены в Москве загажены!
Вера. Успокойся, Михаил. Нет, сударь, мы не знали об это. Мы — труппа гастролирующих актеров, приехали в Москву из Самары. Хотим позабавить его императорское величество.
Генерал. Но я слышал громкие голоса перед тем, как вошел. Что это было?
Вера. Мы репетировали новую трагедию.
Генерал. Уж слишком уверенно вы держитесь, чтобы говорить правду. Ну-ка дайте мне посмотреть, кто вы такие. Снимите ваши актерские маски. Клянусь святым Николаем, красотка, если твое лицо под стать фигуре, ты просто лакомый кусочек. Давай, красотка; твое лицо мне увидеть интереснее, чем все остальные.
Председатель. О, Господи! Если он увидит Веру и узнает ее, мы пропали.
Генерал. Не надо кокетничать, любезная моя. Давай, снимай маску, не то солдаты сделают это за тебя.
Алексей. Генерал Котемкин, назад!
Генерал. Кто ты такой, парень, что распускаешь язык перед старшими по званию? (Алексей срывает маску.) Ваше императорское высочество! Его высочество царевич!
Все. Цесаревич! Всё кончено!
Председатель. Я знал, что шпион. Он выдаст нас солдатам.
Михаил (обращается к Вере). Почему ты не позволила мне убить его? Теперь мы должны биться до смерти, чтобы сделать это.
Вера. Успокойся. Он нас не выдаст.
Алексей. Это мой каприз, генерал. Вы знаете, что отец отрезал меня от мира и держит взаперти во дворце. Я бы до смерти из-мучался от скуки, если бы не смог иногда выходить по вечерам переодетым и искать романтических приключений в городе. Несколько часов назад я познакомился с этими достойными людьми.
Генерал. Они актеры, ваше высочество?
Алексей. Да, и к тому же весьма тщеславные. Выступают только перед монархами.
Генерал. Ваше высочество, я надеялся, что напал на гнездо нигилистов.
Алексей. Нигилисты в Москве, генерал? При том, что вы возглавляете полицию? Немыслимо!
Генерал. Так я всегда и докладывал вашему светлейшему отцу. Но сегодня на совете я слышал, что их предводительницу общества нигилистов Веру Сабурову видели в этом городе. Лицо государя стало белее снега. Никогда в жизни не видел такого ужаса.
Алексей. Значит, эта Вера Сабурова опасная женщина?
Генерал. Самая опасная в Европе.
Алексей. Вы когда-нибудь ее видели, генерал?
Генерал. Пять назад, ваше высочество, когда я еще был полковником, то видел ее — обычную прислугу на постоялом дворе. Если бы я знал, кем она станет, то забил бы плетьми до смерти прямо на обочине. Она вообще не женщина, а дьяволица! Я охочусь за ней же полтора года и однажды видел ее в прошлом сентябре под Одессой.
Алексей. Почему же вы упустили ее?
Генерал. Я был один, и она подстрелила мою лошадь как раз в тот момент, когда я почти догнал ее. Если снова увижу ее, точно не упущу. Государь назначил награду в двадцать тысяч рублей за ее голову.
Алексей. Надеюсь, генерал, вы получите и то, и другое. Однако же вы совсем напугали этих достойных людей и нарушили ход репетиции. Доброй вам ночи.
Генерал. Да, ваше высочество, но мне, все же хотелось бы на них взглянуть.
Алексей. Нет, генерал, и не просите. Вы же знаете, как эти цыгане не любят, когда их разглядывают.
Генерал. Но, ваше высочество...
Алексей (надменно). Генерал, они мои друзья, и этого достаточно. Доброй ночи. И еще: ни слова о моем маленьком приключении... вы же понимаете?
Генерал. Разве вы не вернетесь во дворец? Бал скоро закончится, и там ожидают вашего появления.
Алексей. Я приду, но вернусь один. Помните, никому ни слова.
Генерал. Или с вашей прелестной цыганкой, а? О, прелестная цыганка! Хотелось бы мне увидеть ее перед уходом; у нее такие славные глаза под маской. Что ж, доброй ночи, ваше высочество, доброй ночи.
Алексей. Доброй ночи, генерал.
Генерал и солдаты уходят.
Вера (сбрасывает маску). Спасены! Спасены тобою!
Алексей (берет ее за руку). Братья, теперь вы мне верите?
Уходит.
Немая сцена.
Занавес
АКТ 2
Сцена: Зал Совета в царском дворце, увешанный желтыми гобеленами. Стол с троном, поставленным для царя, в задней части — окно и дверь, выходящая на балкон.
По ходу действия за окном сгущаются сумерки.
Присутствуют: князь Павел Мараловский, князь Петрович, граф Рувалов, барон Рафф, граф Петухов.
Князь Петрович. Итак, наш молодой взбалмошный царевич наконец прощен и может занять свое место на заседании совета.
Князь Павел. Да, если это не означает дополнительного наказания для него. Лично я нахожу эти заседания крайне утомительными.
Князь Петрович. Естественно, вы всегда много говорите.
Князь Павел. Нет, иногда мне приходится много слушать. Не раскрывать рта — это так утомительно.
Граф Рувалов. Но все же это лучше, чем пребывать в подобии тюрьмы, как царевич, и не иметь возможности выйти в свет.
Князь Павел. Мой дорогой граф, для романтичных молодых людей мир хорош только издали. А тюрьма, где человеку разрешают заказывать обед, — совсем недурное место. (Входит царевич.
(Придворные встают.) Ах, добрый день, ваше высочество. Что-то вы сегодня бледноваты.
Царевич (медленно, после долгой паузы). Мне нужны перемены в атмосфере.
Князь Павел (с улыбкой). Самое что ни есть революционное заявление. Ваш августейший батюшка крайне неодобрительно относится к любым реформам в России, даже в том, что касается показаний термометра.
Царевич (с горечью). Мой августейший батюшка полгода держал меня узником в этом дворце. Нынче утром он внезапно разбудил меня, чтобы я посмотрел, как вешают каких-то несчастных нигилистов. Мне стало тошно от кровавого зрелища, хотя редко приходится видеть, как люди храбро идут на смерть.
Князь Павел. Когда вы дорастете до моих лет, то поймете, что на свете есть мало более простых вещей, чем недостойно жить и достойно умереть.
Царевич. Вы думаете, достойно умереть так просто? Тогда наглядный урок ничему вас не научил, как бы много вы не знали о недостойной жизни.
Князь Павел (пожимая плечами). Опыт — это название, которое люди дают своим ошибкам. Я не совершаю ошибок.
Царевич (с горечью). Нет. Преступления — это больше по вашей части.
Князь Петрович (обращаясь к царевичу). Царь вчера очень тревожился из-за вашего позднего появления на балу, ваше высочество.
Граф Рувалов (со смехом). Наверное, он решил, что нигилисты ворвались во дворец и унесли вас.
Барон Рафф. Если бы они сделали это, вы пропустили бы чудный котильон.
Князь Павел. И превосходный ужин. Грегуар редко превосходит сам себя в изготовлении салата. Вы будете смеяться, барон, но приготовить хороший салат гораздо сложнее, чем подделать бухгалтерские счета. Для приготовления отменного салата надо быть блестящим дипломатом. В обоих случаях задача одинаковая: нужно точно знать, сколько масла смешать с уксусом.
