Это — шутки романиста. Лунную поверхность окрещивали люди ученые, астрономы (мы-то ведь видим на ней только смутные пятна: кто — человека, несущего что-то на закорках, кто — рыбака, закинувшего удочку, кто еще что-нибудь невнятное). Поэтому основная часть лунных имен (опять-таки по правилу Сайреса Смита) дана ими в честь и память великих людей прошлых веков, прежде всего физиков, математиков, астрономов, затем философов и представителей литературы и искусства. Вот почему мы находим там имена Тихо де Браге, Коперника и Кеплера, Архимеда и Птолемея, а рядом с ними географа Меркатора или древнегреческого поэта Гесиода.
Есть на Луне такое место, где близко друг от друга поднялись в вековечном молчании могучие лунные «цирки» — чудовищно холодные ночью, жарко раскаленные лунным, бесконечно долгим днем. Их имена: Архимед, Автолик, Аристилл...
Кто такой Архимед, объяснять нечего, это знает каждый. Автолик — греческий астроном и математик, жил в IV веке до нашей эры. Ученый Аристилл родился на острове Самос, может быть, еще при жизни Автолика. {25} Теперь названные в их честь гигантские цирки стоят над лунными равнинами треугольником и всматриваются с недоумением в одну точку между ними. В ту, о которую ударилась несколько лет назад советская ракета, прославленный «лунник» и где лежит теперь вымпел, доставленный ею на Луну.
Неслыханные события развернулись в последнее время и для Луны, и для Земли. 7 октября 1957 года другая ракета, поднявшаяся с космодромов СССР, обогнула наш спутник, как когда-то в воображении романиста это сделали в пушечном ядре колумбиады Барбикен, Николь и Мишель Ардан — два американца и француз. Но даже фантазии Жюля Верна не хватило, чтобы описать, что видно на той стороне Луны: он уклонился от этого под разными предлогами.
Советский телеглаз всмотрелся в «лунный затылок» и передал изображение на Землю.
Выяснилось, что «та сторона» во всем подобна «этой»: такие же колоссальные равнины — «моря», такие же циркообразные круглые образования — горы. С того дня прошло 10 лет, но никто, кроме нас не увидел еще этих морей и этих гор. И ученые Союза были вполне вправе наречь им такие имена, какие были признаны нами достойными.
На той стороне Луны появилось «Море Москвы» с «Заливом Астронавтов», чтобы вечно напоминать о нашей стране, ее столице, ее героях. Там есть теперь цирк «Циолковский» (вряд ли существует имя, более достойное увековечения в космосе, чем это) и цирк «Ломоносов» — название, звучащее на равных правах с такими именами, как «Тихо Браге» или «Кеплер», видимой стороны ночного светила. Есть неподалеку от них еще один цирк. Русские назвали его {26} именем француза-физика Жолио-Кюри. Вот вам существенное отличие от того,
ВИДИМАЯ
СТОРОНА
Океан Бурь
Море Ливней
Море Вздохов Тихо Коперник АвтоликАрхимед
Птолемей Меркатор Море ПознанноеОБРАТНАЯ
СТОРОНА
Море Москвы
Залив Астронавтов Циолковский Ломоносов Жолио-КюриДавать имена лунным горам и морям — не простое дело.
{27}
что происходило некогда на «острове Линкольна»: там названия устанавливали очень хорошие люди, но американцы прежде всего; они думали об Америке, только об Америке и о ее героях. Мы — интернационалисты, и великий французский ученый, бывший великим гражданином своей страны, смелым борцом за всечеловеческий мир, умным и благородным сторонником коммунизма, для нас такой же «свой», как и лучшие сыны нашей Родины [15]1.
Но, если прислушаться к этим «новым» именам, они мало чем отличаются по своему характеру от тех, которые признали удобными и достойными для себя Смит, Спилетт, Герберт, простодушный Пенкрофф и немногословный Наб на вымышленном острове Линкольна столетие тому назад.
Все это просто и понятно. Вот только в современном мире на Земле осталось очень мало таких мест, где человек может поступать, как в Антарктике или на чуждых планетах. {28}
Континенты старой Земли, ее острова заселены людьми уже много тысячелетий. По крайней мере пять-шесть тысяч лет назад культура человека возросла настолько, что он уже научился «называть» каждый клочок окружающего его мира, каждый холм, каждую реку, каждый свой поселок тем или другим собственным именем. Я преуменьшаю сроки: случилось это, конечно, гораздо раньше; просто наше знание прошлых времен уже ничего не способно различить за пределами этих ближних тысячелетий.
А потом вся история человечества заполнилась неустанным передвижением племен и народов по лицу Земли. Почти нет на Земле таких мест, где мы можем поручиться, что народ, сегодня живущий там, жил там всегда и вечно; что, поселившись здесь века и века назад на пустом, необитаемом до того месте, он ни разу не уступал своей территории никаким пришельцам; что никогда в прошлом раз присвоенные им названия урочищ и поселений его страны не были заменены другими, что они остаются одними и теми же «ныне, и присно, и во веки веков»...
Вот я думаю сейчас: где такое было возможным? Даже в древнейшей стране мира — Китае — отдельные части его территории подвергались длительным нашествиям и передвижениям племен: маньчжуры и монголы повелевали китайцами и, конечно, приносили с собой на их земли свои совсем не китайских корней — названия. В свою очередь китайцы завоевывали земли соседей и меняли их топонимику. Причем меняли, как это всегда бывало в древности, не «организованно», не по какому-нибудь твердому правилу, а как придется, кое-что сохраняя из старых имен, кое-что заменяя новыми, кое-что только приспосабливая к своему произношению, к своему языку... Думается, даже в Китае можно найти в его топонимике заметные следы этих передвижений и перемещений.
Что же говорить о тех странах, на пространстве которых две, три, четыре тысячи лет все как в котле кипело, где творилась мировая история,— о странах Европы, Северной Африки, Передней Азии, Ближнего Востока?
Там, где сейчас живут французы, была некогда страна, населенная кельтским племенем галлов. Каждый {29} ручей, любой суходол и любой перекресток дорог носил галльское, кельтское имя.
Римляне Юлия Цезаря завоевали эту страну. Вместе со своими дорогами, со своими законами, со своими нравами они принесли туда и свои имена. Заливы и бухты, портовые города, источники минеральных вод, мосты и броды — все стало называться по-римски; но между этими новыми римскими названиями во множестве сохранились — переделанные или нетронутые — и старые галльские. Римлян, говоривших по латыни, на языке романского корня, сменили франки — германцы по языку и племени. И теперь можно найти во Франции такие районы, где река носит древнее гальское имя, старый брод на ней хранит в своем названии воспоминание о римских временах, а руины замка, возвышающиеся над ним, называются именем франкским, понять значение которого может только человек, знающий древнегерманские языки.
А к этому надо добавить, что на юго-западе Франции, у Пиренеев, рядом с галлами и среди галлов жили баски, народ еще не выясненного до конца происхождения и языка, жили иберы, по имени которых римляне звали Иберией Испанию. Тут, в Гаскони, по берегу Бискайского залива многие пункты носят имена догалльского происхождения. А Бретань, на западе страны, дольше других ее частей сохранила старый кельтский язык, общий с бриттами соседнего большого острова Британии (сравните эти имена: Британия и Бретань). А рядом лежащий небольшой полуостров Котантэн был много позднее захвачен северными германцами, скандинавами или норманнами (эта область и сегодня носит имя Нормандия); суровые викинги Норвегии и Швеции, огнем и мечом покоряя страну, насадили на ее землях свой, северогерманский язык и свои, северогерманские топонимы... [16]1 {30}
Эти народы, живя рядом, сопротивляясь и подчиняясь один другому, смешивались. Влияли и сливались друг с другом их языки. Менялись, приспосабливаясь, и названия мест: одни заменялись новыми, другие, скрещиваясь, образовали странные помеси, двуязычные гибриды; третьи получали новое звучание, сохраняя старый смысл; четвертые упрямо существовали в своем древнем виде, не подчиняясь никаким новым веяниям, и дожили, как окаменелости глухой и глубокой древности, до сих пор.
Вы представляете себе, какую пеструю смесь все это образовало за века и тысячелетия? Вам понятно теперь, что второй частью науки топонимики в каждой стране и является наука об изучении этих давно уже существующих на земле, проживших длинную и сложную историю географических имен. Их разгадывание. Их приурочение к тому или другому языку, к тому или иному народу.
