- Ведь в любом случае Стивен еще должен попрощаться со своим оливковым деревом,- заметила Диана. На всей Халф-Мун-Стрит, пожалуй, только в ее бильярдной можно было увидеть оливу: комната нависала над садом позади дома, и Стивен, выломав одну плиту из пола, посадил черенок оливы из тех, что растут в его родной Каталонии и являются потомками растений из рощи Академа.
Стивен присел около ростка, показывая Натану пять новых листочков и уже почти проклюнувшийся шестой. С другим мужем Натан бы обсуждал акции и облигации, но Стивен совсем не интересовался финансовыми делами жены, предоставив ей самой этим заниматься.
- Давай, Стивен, - сказала она, положив кий. - Я оставила для тебя такую выгодную позицию.
Когда речь шла о покалеченной ноге, доктор Мэтьюрин с пилой в руках выглядел смелым, ловким и решительным хирургом: его движения быстры, уверенны, точны. Но бильярд явно не являлся "его игрой". Хотя в теории он и достаточно ее знал, но не имел почти никакой практики.
И теперь, изучив все варианты, Стивен нанес по шару неуверенный удар, посмотрел, как тот медленно покатился в правую верхнюю лузу, не задев другие шары, и вернулся к оливковому дереву. Остальные игроки прибыли из абсолютно другого мира: Натан длинной серией аккуратных карамболей почти без касаний, собрал шары в углу и разбил их, оставив противника в крайне неудобной позиции. Ягелло выполнил несколько искусных и точных ударов с руки из дома по прицельному шару, находящемуся на задней отметке, Диана же играла более лихо, наслаждаясь риском.
Она кружила вокруг стола с хищным блеском в глазах, с треском посылая шары в лузы. Как-то раз, уже достигнув серии в тридцать семь очков, когда для победы ей недоставало лишь трех, шары неудобно расположились в центре. Диана перекинула свою стройную фигуру через край стола и, вытянувшись в струнку на сукне, уже было достала шар, когда ее окликнул Стивен.
- Отдохни моя дорогая, ради всей нашей любви, сделай паузу.
Существовала большая вероятность того, что Диана могла забеременеть, и ему совсем не нравилась ее поза.
- Бах, - произнесла она, опустив кий на вытянутую руку: посмотрела вдоль него, ее глаза сузились, кончик языка высунулся из уголка рта; Диана замолчала, а потом сильным плавным движением направила красный шар прямо в нижнюю правую лузу, а биток - в левую. Диана соскользнула со стола с такой гибкостью, таким изяществом и такой неподдельной триумфальной радостью, что сердце Стивена на мгновение замерло, а другие мужчины посмотрели на нее с непередаваемой нежностью.
- Карета капитана Ягелло,- доложил дворецкий.
Насколько поля битвы похожи на клумбы роз, настолько и капитан Обри был знаком с первыми лучше, отчасти благодаря своей профессии, которая, с огромными перерывами, часто холодными и всегда мокрыми, сводила его в ожесточенных схватках с врагами короля, не говоря уже о схватках с Адмиралтейством, Советом военно-морского флота, кровожадным начальством и подчиненными, а отчасти потому, что он оказался никудышным садоводом.
Несмотря на всю его любовь и заботу, розы в Эшгроу-коттедж порождали больше тли, гусениц, мучнистой росы, ржавчины и серой гнили, чем цветов - которых никогда не вырастало достаточно даже для того, чтобы ими можно было выстлать ложе даже гному, не говоря уже о шестифутовом морском офицере весом в сто кило. Говоря в переносном смысле, его брак походил на розы больше, чем у других, Джек оказался гораздо счастливее, чем того заслуживал (он не был ни верной опорой для семьи, ни строгим однолюбом), и хотя не являлся абсолютно счастливым и мог втайне желать спутницу, более склонную к плотским утехам и не столь ревнивую, но оставался глубоко привязан к Софи, да и в любом случае, часто находился вдали от дома в течение многих лет подряд.
Вот и теперь он стоял на корме ЕВК "Ворчестер", собираясь отплыть снова. Его жена сидела немного позади, на несуразном стуле с подлокотниками, принесенном на палубу по такому случаю.
Корабль лежал на одном якоре в Спитхеде все эти долгие часы, Голубой Питер реял на фор-стеньге как прибитый, фор-марсель потравлен, вымбовки оснащены и закреплены вахту назад, готовые отправить корабль в путь: весь экипаж пребывал в состоянии гневного напряжения - офицеры раздражены, обед отложен, все взгляды возмущенно обращены в сторону берега.
"Ворчестер" размашисто покачивался на слабеющем отливе, капитан Обри подошел к поручням правого борта, подзорная труба все еще обшаривала Портсмут. Лицо его, обычно добродушное и жизнерадостное, казалось застывшим, мрачным и жестким: ветер по-прежнему дул в нужном направлении, но едва ли достаточный, и, как только начнется прилив, корабль может с тем же успехом вернуться к месту стоянки - ему никогда не вытянуть против течения. Джек ненавидел непунктуальность, а это именно тот случай, невероятная непунктуальность, что держала его здесь. Он уже просил о большой-большой отсрочке у адмирала порта, который чувствовал привязанность к миссис Обри, но это не могло продолжаться, и сейчас в любой момент на этом флагштоке мог вспыхнуть приказ "Ворчестеру" выйти в море, и тогда ему придется отплыть, с хирургом или без него, предоставив экипажу гички выбираться как сможет.
Морской рундук доктора Мэтьюрина прибыл на борт заблаговременно вместе с его хорошо известным футляром для виолончели, на портсмутской почтовой карете, но доктора там не оказалось. И напрасно Бонден, капитанский рулевой, тряс кучера и охранника: нет, они не видели маленького, невзрачного смуглого мужчину в длинном парике; нет, не оставили его случайно в Гилфорде, Годалминге или Петерсфилде, да и с какой стати?
Потому что его не было в долбаной карете с самого начала, простак. Бонден должен зарубить это себе на носу или забить себе в задницу, в зависимости от того, что предпочитает, а еще заплатить полтора шиллинга за гигантскую скрипку, как громоздкий багаж без сопровождения.
- Как же я ненавижу непунктуальность, - сказал капитан Обри. - Даже на суше. Эй, впереди, крепи этот шкентель, - последнее было сказано настолько громко, что отразилось от стен форта Ничья земля, и слова "этот шкентель" слегка смешались со следующей репликой, адресованной его жене.
- И в самом деле, Софи, ведь такой парень, как Стивен, выдающийся натурфилософ, может же понять природу отлива. Вот луна в перигее, в сизигии, возле экватора, как я показывал вчера вечером, и ты прекрасно поняла, не так ли?
- О да, прекрасно, мой дорогой, - отозвалась Софи, придя в замешательство: в конце концов, она четко припомнила бледный полумесяц над замком Порчестер.
- Или, по крайней мере, Мэтьюрин может понять его значимость для моряков, - сказал Джек. - И весеннего половодья. Иногда я в отчаянии... Моя дорогая, - снова глядя на часы, - боюсь, мы должны попрощаться. Если когда-нибудь доктор появится в Эшгроу-коттедж, вели ему следовать в Плимут. Мистер Пуллингс, боцманское кресло, будьте добры, гордень для багажа, и позовите детей. По кораблю пронесся крик: "Дети на корму - детям доложиться капитану - все дети на корму", и две дочурки Джека прибежали с камбуза, сжимая в руках огромные недоеденные куски холодного сливового пудинга, а следом и Джордж, их младший брат, в своих первых штанишках, верхом на волосатом старшине-рулевом.
